Владислав Картавцев - Династия. Под сенью коммунистического древа. Книга третья. Лицо партии Страница 41

Встретились как-то две птички – стремительный белый аист-самец и самка страуса эму. Аист и говорит:

– Посмотри на себя, девочка – крыльев нет, мозгов нет, одни накачанные ляжки – внимание самцов привлекать! Как не стыдно!

– А какой стыд? – страус повернулась к аисту, наклонилась, и у того в зобу дыханье сперло. – Стыд – это для тупых и необразованных! Запомни, мой недалекий друг, накачанными ляжками можно добиться в жизни многого!

– Это чего же, например? – аист усилием воли оторвался от созерцания прелестей страуса-самки и перевел взгляд на голубое-голубое манящее небо.

– Например, пылкий любовник подарит квартиру в Виннице или купит машину ЗАЗ с мотором в 50 лошадиных сил! А еще – пригласит на день рождения в Буковель!

– В Виннице? – аист был заинтригован и удивлен. – В Буковель? А где это?

– Как где? – теперь уже настал черед удивляться страусу-самке. – Там, где свобода и демократия, где хлеба растут вширь и ввысь, где парубки заспивают дивчинам тягучие мягкие песни, а те в свою очередь влекут их шаловливо на сеновал!

– А! – аист сразу все понял. – Так бы сразу и сказала, что у хохлов!

– Не у хохлов, а у украинцев – самой свободолюбивой и древней нации на земле. И знаешь ли ты, что их государству – уже, почитай, больше ста тысяч лет, и следы от их созидательной деятельности видны повсюду на Земле!

– Где видны? – страус-самка говорила с таким жаром и с такой уверенностью, что аист призадумался – может быть, в его образовании есть пробелы, и он упускает что-то важное.

– Египетские пирамиды, Черное море, золотые скифские храмы – и это только малая часть!

– Да, странно! – аист почесал в затылке и попросил самку-страуса наклониться еще. Думать и размышлять не очень-то и хотелось, зато созерцать округлую промежность собеседницы было приятно.

– Может, согласиться с ней? Уж больно хороша и покладиста! И нагибается по первой просьбе – особенно если сказать, что аист не доморощенный, а заграничный! Вдруг аисту стало стыдно. Он похлопал страуса-самку по плечу, понурился, взмахнул крыльями и взлетел. Покружил на прощание и полетел на северо-восток – вить гнездо и выращивать птенчиков со своей второй половинкой, которая спешила ему навстречу.

В голове шумело:

«Только коммунизм может дать осознание чести и достоинства малым народностям, только социальная идея и борьба за справедливость может изменить природную суть холопа!» И еще: «Что ты хочешь от них – они же сами отказались от коммунизма! Оставь их убогих!»

– Вот так-то! – Андрей Иванович отхлебнул из высокого стаканчика мамин морс из киви (смешанный руками Елении). – Сказка – ложь, да в ней намек! Вкусно!

Наследник вдруг вспомнил Кристину и сына Ванятку. Сглотнул слюну. Сказочка вызвала ненужные ассоциации – Кристина-то тоже была с Украины, хоть и порвала со своей прежней родиной уже давно и окончательно. Но гены-то, гены! Куда от них деваться – она давят и закладывают манеру поведения на всю оставшуюся жизнь!

– Нет, прав все-таки папа! Нужно готовиться к негру в семье! – Андрей Иванович погрустнел. Одно дело – рассуждать теоретически, совсем другое – оправдываться перед всеми (ведь обязательно будут тыкать чернокожим ребенком прямо в лицо)!

– И как же мне тебя назвать, нежданное дитя природы? – Андрей Иванович вдруг поймал себя на мысли, что готов прямо сейчас придумать имя для негритенка. – Эфиопия или Ангол? Ладно, пока подожду: мальчик или девочка – еще не определено! А пока что сосредоточусь на последнем рассказе – он обязательно должен вселять оптимизм! И, пожалуй, стоит заострить внимание на достижениях социалистического пути развития! В рифме и с огоньком!

1914Чу – телега катит, ржаво скрипя,Впряжено в телегу три скелета-коня,На телеге – огромная навоза куча,На телеге – в дымину пьяный кучер.Вонь от него – на пять верст,Навоз на поля везет – ронять компост.

1981О чем с утраКричат кондуктора?О совести, тепле,Комфорте!За проезд в трамвае платить пора —Граждане, извольте!

1914Кто ложится в кровать,Неспособная встать?Дочка панская —Не рабочая, не крестьянская!– Ох и ах! – кричит, – караул!Опять проклятущий недельный отгулПо состоянию здоровья!Короче, положением своим недовольна она!

1981Встали к комбайнуМолодые девки —С механизмом управляютсяСмело, цепко!А гигиену блюдут —Не в пример прошлой истории,Там, где нужно – комфорт и уют,На зависть неприспособленной изнеженной панско-женской категории!

1914Зашел в магазин купить сукноКругом – тараканы, мыши, крысиное говно.Приказчик суетится, дышит неровно, бегает,Пытается втюхать лежалый товар аккурат к обеду,За счастье ему покупателя обмануть —Капитализм – вот его настоящая суть!

1981Открывает народу двериМагазин-красавец ГУМ,За прилавком – не барыги, не звери,Честные продавцы – поэтому покупательский бум!Хочешь – кроссовки югославские,Хочешь – чешский хрусталь,Хочешь – отечественная вкуснейшая творожная масса,А хочешь – гобелен со смотрящим Кутузовым вдаль!

1914– Мама, мама! В доме беда!Забривают Остапа в солдаты – навечно, навсегда!Будет бить супостата до самого страшного суда —Поэтому не увидим Остапа мы больше никогда!Все в рёв – и правильно,Горе в семье реальное!

1981Сгрузились с поезда веселые молодые ребята,Два года предстоит им носить шинель солдата,Первые пол – в казарме моешь пол!Вторые пол – сержантом младшимНа побегушках у дембеля – уже не страшно,Третьи пол – черпак, и уважение почти пришло,Четвертые пол – дедушка, на душе уютно и светло!Надел китель дембеля – и домой!Обветренный, суровый, с непокрытой головой,Пришел – пьешь месяц, с девками пляшешь,Потом на работу – вспоминать иногда десантную тельняшку!

1914На заводе – кругом чад,Как в аду!Бригадир – дед четырех внучат,Чистый вепрь – реплика куклы Вуду!– Давай, – говорит, – железо куй!Ковать повелел хозяин-буржуй!Нагнулся ты, схватил болванкуИ потащил к станку ни шатко, ни валко!На производство тебе плевать:«Хозяин, сдохни —Проклятый буржуйский тать!»

1981Бодрый голос фабричного гудкаЗаслышав издалека,Поспешаю на фабрику —Добиваться трудового рывкаУдарного!Рядом – бригада, парни и девушки,Пилят, слесарят, делают дело!В обед читают Ленина книги,Образовательный ценз повышают —Сбросили с плеч капиталистические вериги!

– Ну вот, кажется, и всё! – Андрей Иванович почувствовал неимоверное облегчение – как будто сбросил с плеч сорокакилограммовую железобетонную балку в виде перекрученной спирали. – И пусть только папа посмеет забраковать сей грандиозный труд – маме нажалуюсь!

Андрей Иванович схватил трубку телефона:

– Слушаю! – размашистый грассирующий бас Ивана Ивановича свидетельствовал – у отца отличное настроение, и печень сегодня почти не шалит.

– Пап, привет! – Андрей Иванович улыбнулся, предвкушая похвалу. – У меня все готово! И получилось просто сказочно! Да! Гарантирую!

– Молодец! – Иван Иванович зажал одной рукой телефонную трубку, а другой ласково осадил Алину, которая как будто невзначай уже нацеливалась ему на коленки (по крайней мере, решимость читалась на ее лице). – Не сомневался в тебе ни разу! Давай ко мне – введу в курс дела, познакомишься с составом и активом, обмозгуем план действий, генеральную линию мероприятий и диспозицию перед заключительной частью избирательной кампании!

– Да, папа! – Андрей Иванович побледнел. События развивались так быстро, что он не успевал внутренне подготовиться!

Часть третья

Глава 1. В вихрях сдобудем счастье свое!

«Вихри враждебные веют над нами,

Темные силы нас злобно гнетут!

В бой роковой мы вступили с врагами,

Нас еще судьбы безвестные ждут!»

Впереди многочисленного строя, украшенного красными знаменами и портретами Ильича, сцепившись за руки, шли Бобыри – Трифон, Аввакум и Холмогор. Они выполняли роль застрельщиков и певцов народного гнева, заодно демонстрируя обнищание народных масс под тяжкой пятой эксплуататоров.

Дизайнеры коммунистической партии постарались на совесть – костюмы, изготовленные под художников, магнитом притягивали взгляды встречных прохожих. Трифона, как самого древнего, обрядили в замызганные лохмотья, специально стертые абразивными материалами до состояния идеальной ветхости. Было непонятно, каким образом они держатся и не рассыпаются на ходу под ударами ветра и от движений самого Трифона.

На отбеленные зубы художника нанесли маскирующий слой краски, используемой в киноиндустрии – вследствие чего со стороны казалось, что зубов нет вообще, а изо рта торчит только один гнилой клык. На ноги надели стоптанные сандалии времен римской империи – в общем, при виде Трифона слезы текли даже у имиджмейкеров, которые его и сделали.