Максим Кантор - Хроника стрижки овец Страница 43

Стать видным деятелем оборонной промышленности и продать секреты ракетной техники иностранцам? Что может быть благороднее, чем лишить эту проклятую землю оборонных возможностей! Но Андрей Романович не был чиновником оборонной промышленности.

Чикатило решил идти другим путем.

Кто-то назовет это путем индивидуального террора. Но А. Р. Чикатило интеллектуально стоял выше народников и стратегически видел дальше, чем деятели «Народной воли». Стрелять в депутата – мелко. Убить секретаря райкома – банально.

Андрей Романович сделал свой выбор – он будет отныне уничтожать женское население ненавистной сатрапии. Ибо, что есть женщина – неумная советская баба, – как не агрегат для воспроизводства воинской силы этой империи зла?

Уничтожая их, этих оболваненных производительниц пушечного мяса, Андрей Романович подрубал ноги колоссу, он лишал армию потенциальных захватчиков мира ее солдатни, его стараниями контингент захватчиков в Афганистане, Чехословакии и прочих горячих точках становился меньше и редел.

Следовало работать день и ночь – и тогда, возможно, придет тот час, когда призывные пункты будут пусты. Вознамерится дикий зверь развитого социализма кинуться на цивилизацию – а зубов-то в пасти и не окажется!

И Андрей Романович работал. То был в буквальном смысле слова труд подвижника, человека, отдавшего всего себя исполнению миссии. Шаг за шагом, девушка за девушкой – он двигался вперед; но цель была еще далеко.

Иногда у Андрея в буквальном смысле опускались руки. Он бросал взгляд вокруг себя и видел: женщин все еще много! А значит, оборонная мощь империи зла еще существует! Вот они, родительницы бессердечных вояк, наймитов режима! Вот они, маршируют с авоськами и колясками – и всех ведь не выпотрошишь, нет!

Но, стиснув зубы, он продолжал работу. Чикатило стал сторонником теории малых дел: лучше честно выполнять свой долг, чем мечтать о несбыточном. Он не в силах лишить Россию противоракетных комплексов, другие герои сделают это. Но его стараниями хотя бы на роту вояк будет меньше в этой агрессивной армии.

Дальнейшее известно слишком хорошо. Трагический путь Андрея Романовича, его ежедневный труд, его преследование, заточение.

Затем неправое судилище.

Его Голгофа.

Новочеркасский изолятор. Позорная казнь. Мы даже не знаем, где его могила.

Сегодня, когда мы вспоминаем иных героев, отдадим дань памяти также и Андрею Романовичу Чикатило, тому, кто пожертвовал жизнью за вашу и нашу свободу.

Районные будни

В советские годы в газете «Труд» была опубликована заметка – в то время журналисты еще занимались своим делом и писали репортажи, а теперь это уже другая профессия: журналист – это тот, кто делится маленькими убеждениями. Так вот, в «Труде» опубликовали репортаж.

Дело было в семьдесят седьмом году под Волоколамском – в деревне гуляла свадьба.

Мужики перепились, и двое из них сели на трактор и пустились гонять по грязным картофельным полям. Выехали на какие-то буераки и провалились в овраг – как оказалось, провалились в фашистский склад оружия, не обнаруженный до тех пор.

Пьяные дурни рассматривали шмайсеры и каски.

Потом напялили каски, взяли ржавые автоматы и вернулись в свою деревню, где свадьба еще гуляла.

Мужики в касках ввалились в прадничкый зал и заорали: «Хенде хох!»

Сельчане обалдели.

И в наступившей тишине вперед вышел некий мужичок и сказал: «Давно вас ждем, а вот этот – председатель колхоза!»

Это реальная история, был суд, пьяниц приговорили (тогда это многие обсуждали) к двум годам, а предателя, выдавшего фашистам председателя колхоза, – к пяти годам лишения свободы. Я помню дебаты вокруг этого комичного случая.

Вчера я опубликовал заметку, пародирующую защитную речь на процессе серийного убийцы Чикатило. Сарказм заметки состоял в том, что мнимый защитник оправдывает преступления убийцы тем, что тот боролся с Советской властью. Кстати, реальный сын реального Чикатило так и делает. И так же далают защитники Власова и т. п.

Легко понять, что мне эта точка зрения не близка.

Вообще говоря, я христианин, католик. Также я социалист, и борьбу с социализмом за капитализм – весьма осуждаю. Те, кто читал хоть что-нибудь из написанного мной и видел хоть одну картину, должны были понять, что написанное о Чикатилло – насмешка над эластичной моралью сегодняшнего дня.

Однако иронию поняли далеко не все. Некоторые (примерно треть) решили, что это серьезно: они были уже подготовлены к тому, что оправдание бандита вполне возможно. Некоторые решили, что я впрямь веду разговор об оправдании. Однако глухота к иронии – не порок. К тому же, возможно, я неудачно написал.

Любопытно иное: еще одна треть читателей признала речь выдуманного адвоката – разумной.

За истекшие годы работа с мозгами граждан была проведена основательная.

Отныне оправдание Власова, Чикатило, любой мерзости – тем, что эта мерзость была осуществлена в качестве сопротивления общей морали коллектива, – такое оправдание теперь возможно.

Здесь вот что важно: мораль – существует как вмененное всем, всему коллективу, обществу, людям – единое правило. Мораль – это то, что превращает правило одного – в общечеловеческий закон.

Случается так, что коллектив принимает бесчеловечные законы – например, племя людоедов, нацистское государство или, скажем, ежовский террор или якобинский трибунал могут провоцировать изменение и порчу общей морали. И тогда одиночка обязан возвысить свой голос – чтобы отстоять мораль, существующую в идеале.

Однако то, что он будет отстаивать, это не его личная мораль – это по-прежнему мораль коллективного общежития, мира, где всякий отвечает за каждого, где уважают стариков и защищают детей. Ибо нет, не существует морали – не общей.

Мораль – это общий закон. Мораль – как частный, приватизированный институт самовыражения – не существует. Это нонсенс.

Надо исхитриться, чтобы нарушение правил общества – принять за моральный поступок.

Но мы уже переучились. Мы столько раз предавали себе подобных – ради денег, карьеры, успеха, прогресса, – что речь адвоката Чикатило показалась многим убедительной.

Так что, если бы сегодня пьяные дураки въехали в село со шмайсерами, то фашистам бы выдали не только председателя колхоза, но и всех сочувствующих колхозному строительству.

Записки все еще не сумасшедшего

Вот, написано премьер-министром:

«Прогрессирующее имущественное расслоение, которое, может быть, было менее рельефным в условиях экономического роста, на фоне кризиса приводит к открытым конфликтам между обеспеченными и бедными людьми. И во многих регионах мира возрождаются вполне, на мой взгляд, экстремистские учения о классовой борьбе, происходят уличные беспорядки и террористические акты», – это цитата из Медведева.

Автор фразы «свобода лучше, чем несвобода» говорит, что, хотя классы и есть (имущественное расслоение обозначает классовое расслоение) – тем не менее надо считать классы яко небывшими.

То есть, классы есть, но их как бы и нет. Классы не надо признавать за таковые.

На первый взгляд это слова безумца.

Однако, скорее всего, данное пожелание будет принято к сведению обывателями: сознание обывателя расшатано настолько, что обыватель готов признать, что в его сегодняшней судьбе виноват Маркс, придумавший классовую борьбу; что Ленин костлявой рукой из гроба уворовал его пенсию, что Россия – это Европа, что цивилизация на свете одна, что зима – это лето, классов не существует, а если Абрамович богаче нас – это потому, что он открыл Северный полюс и получает премию от академии наук.

Некогда Пушкин написал, что мы все глядим в Наполеоны, но это неправда: никто из нас не хочет придумать кодекс законов, да и не способен. Когда выходим на митинг, мы первым делом сообщаем, что программы у нас нет – а вышли мы просто так, для необременительного самовыражения.

Законов придумать не можем – но вот опровергнуть закон, сказать, что явления природы нет, хотя оно есть, – это бывает.

Чернышевский поправил пушкинскую формулировку, сказав, что в каждом русском сидит не Наполеон, а маленький Батый. Но и это неправда: в либеральные батыи идут особо одаренные, а рядовые граждане довольствуются небольшими размерами уворованного. Батыю надо сражаться.

Нынешний баскак знает только процент прибыли.

В каждом сидит не Батый, и тем более не Наполеон, – в каждом российском гражданине сидит маленький Сердюков. И не потому, что бывший министр обороны (что пока не доказано) потворствовал мздоимству.

А потому, что министром обороны, премьер-министром, писателем, политиком, общественным деятелем – сегодня может стать любой. Сердюков есть доказательство высокой гражданской проходимости.

Набор убеждений и взглядов до того прост, что его можно освоить за пятнадцать минут.