Юлия Лешко - Ангел в темноте Страница 43

Ему нравилось преподавать на журфаке. У журналистов – небольшой набор, на курсе всего пятьдесят человек. Конкурс традиционно серьезный, проходной балл – высокий. В результате – что ни студент, то индивидуальность. И в большинстве своем – действительно творческие личности.

– Особое внимание Гомеру советую уделить не только поклонникам высокой поэзии, но и любителям высокой стипендии, – все в том же, несколько возвышенном стиле сообщил вдруг студентам преподаватель. – На экзамене я всегда задаю дополнительные вопросы по «Илиаде» или «Одиссее» – это мои любимые произведения, мой конек.

– Троянский такой конек… – тут же раздалась реплика с галерки. Многие хмыкнули. «Ага, про коня знают все, ну и слава Богу…» Найденов улыбнулся:

– Браво! – удовлетворенно произнес он. – За чувство юмора я способен накинуть целый балл.

Тот же голос зазвучал снова, с заметным восхищением:

– Уау!

– А вот за «уау» и прочие возгласы и междометия времен палеолита – столько же сбросить…

– Ладно – «аве!» – тут же нашелся «полемист» с галерки.

Все засмеялись, Алексей Александрович тоже:

– А здесь больше любителей античности, чем мне сначала показалось. Ну что ж, я рад. Думаю, мы поладим.

«Конечно, поладим», – повторил Алексей Александрович про себя. Способностью ладить со студентами без «задруживаний» и игры в демократию, или без «панибратства и амикошонства», как выражался декан журфака Александр Федорович Пальчиков, сорокатрехлетний доцент А. А. Найденов славился на весь факультет. И знал об этом.

В редакцию «Доброго утра» Елена шла по длиннющему коридору главного корпуса, здоровалась со знакомыми, мимоходом заглядывала в студии. Остановилась у «шестисотки», в которой шла запись программы о кино «Блоу-ап». Известный тележурналист Сергей Катаев, огромный, бородатый, бронебойно обаятельный автор и ведущий программы, брал интервью у красивой и очень популярной, благодаря ролям в неплохих телесериалах, актрисы. Елена знала, что Сергей хорошо и довольно давно знаком с Ириной Извековой, с интересом и симпатией следил за ее творчеством со студенчества, поэтому артистка охотно откликается на каждое его приглашение на съемку. Ну правда, он со всеми звездами более или менее знаком, но Ирину снимает все равно чаще других. Может быть потому, что Извекова не только узнаваемая, «снимаемая» актриса, но и просто интересный собеседник? Начитанная, интеллигентная, интервью у нее брать – как в большой теннис играть с хорошим партнером.

Лена решила пару минут послушать Сережин разговор с актрисой, подумав при этом: «Может, пригласить ее в „Доброе утро“ гостем в студии? Интересно будет с ней пообщаться, зрители ее знают…»

Смотрела на Катаева и мысленно аплодировала: дружеские отношения на экране Сергей никогда не демонстрирует – никаких «Петька», «Колька», «Танечка», «Ирочка»… Вот и сейчас он говорил с актрисой без намека на фамильярность, уважительно обращаясь на «вы». Ирина, хорошо понимающая правила игры, отвечала «в тон».

– И вот такой еще вопрос, традиционный, почти банальный, но мне, действительно, интересно… Вы совсем недавно в телесериале сыграли интриганку, очень достоверно, впечатляюще. До этого у вас была замечательная роль в мелодраме, такая вы там были верная супруга и добродетельная мать… Отказались, насколько мне известно, от проб на роль Элизы Дулитл… А есть ли какая-то роль, которую вам очень хотелось бы сыграть, даже если это из области чистой фантазии или если она уже сыграна в кино кем-то до вас?

Извекова улыбнулась, подумала какое-то время, поправляя светлую челку.

– Несбыточное что-то? Никто не поставит и никто не утвердит? Наверное, Прекрасную Елену. Да, Елену Троянскую!

Катаев с надежно спрятанной в густой бороде иронической улыбкой продолжал свой любезный допрос:

– Не ожидал, признаться. И чем вам интересен образ этой роковой женщины, античной сердцеедки, так сказать, из-за которой началась длительная кровопролитная война, погибла славная Троя?

Умненькая Ирина, даже почувствовав иронию, сдаваться не хотела:

– Это мужской взгляд на вещи. По-моему, Данте даже поместил Елену в один из кругов своего ада. Я думаю, Елена ни в коем случае не была сердцеедкой. В общем, ни одно слово из… современного лексикона ей не подойдет. А что касается рока? Все, что с ней случилось, было действительно роковым стечением обстоятельств, поэтому мне и интересна ее личная драма. Ее муж, спартанский царь Менелай, был, судя по всему, достойным человеком, и Парис, вероятно, заслуживал ее любви. Пока шла война, Елена не просто повзрослела – она почти состарилась! Я говорю сейчас не с современной позиции, а исходя из античных критериев… Если подсчитать – за тридцать или даже около сорока ей было. Но ни один из мужчин не захотел уступить ее сопернику. Разве это не интересно? Но самое потрясающее, мне кажется, в этой истории то, что война началась из-за любви! Единственная в истории человечества. Если я не ошибаюсь…

Катаев, явно получая удовольствие от разговора, произнес:

– Ну, хорошо… Я думаю, вы и в самом деле смогли бы воплотить на экране этот многогранный образ, но положение дел в нашем кинематографе вам, Ирина, известно не хуже моего, а «Илиада» – это суперколосс, который потянули бы разве что в Голливуде…

Елена пожалела, что не может дослушать их беседу до конца, улыбнулась выпавшему на время из кадра Катаеву, легонько помахала ему рукой и продолжила свой путь, улыбаясь собственным мыслям.

Странно, как-то с запозданием, как цветное фото из «Полароида», проявился в памяти Елены парень со стадиона. Высокий, широкоплечий, красная майка «Найк», мокрая от пота, волосы русые, спутанные… Темные густые брови – порода… А глаза… Серые? Нет, кажется, голубые, с темным ободком вокруг зрачка.

«Господи, да он же красив, как бог, этот утренний мальчишка», – вдруг осенило Елену.

«Утренний мальчик», – повторила она про себя еще раз. И поняла, что ей очень приятно вспоминать, с каким откровенным восхищением он глядел на нее, как обрадовался, узнав, наконец. Елена почувствовала легкое, шаловливое волнение, как в детстве, перед каким-то долгожданным праздником, на который все придут нарядные и обязательно получат подарки.

Проходя мимо зеркальной стены в вестибюле телецентра, она посмотрела на свое отражение, поправила гладко зачесанные темные волосы. А потом подняла руку, имитируя подачу мяча… Хоп! Да, именно так она и сделала утром. И тут же, осторожно оглянувшись, как нашалившая девчонка, не заметил ли кто ее спортивные упражнения, приосанилась и направилась к лифту уже совершенно обычной походкой.

«…с чудесной походкой…»

Скучающий за столом на вахте немолодой милиционер с живым интересом пронаблюдал за маневрами популярной телеведущей…

У Елены и Алексея Александровича редко получалось позавтракать вдвоем: то у нее утренний эфир, то у него первая пара.

А оба очень любили именно утренние часы, проведенные вместе. Алексей утверждал, что без утра, проведенного с Еленой, весь день может пойти наперекосяк. А все почему? Никто не сделал чай, как он любит, – крепкий зеленый, второй залив, с молоком; никто не запек бутерброд, как ему нравится, – с сыром, колбасой и помидорами; никто не рассказал ему на дорожку, что он – любимый муж, что по нему будут скучать весь день и что надо купить ему, наконец, мобильник, потому что до вечера забывается половина из того, что хотелось бы обсудить днем.

А Лена заметила, что если она не позавтракает с Лешей, ей ко всему прочему целый день жутко хочется есть – видимо, от чувства моральной неудовлетворенности. И тогда она без конца пьет кофе, и покупает чипсы, и они с девчонками бегают за пиццей, и она набирает килограммы, как борец сумо…

В длинном халате, с небрежно подколотыми волосами, никуда не торопящаяся Елена плавала по кухне их небольшой квартирки. Алексей, уже почти одетый, только без пиджака, уселся за стол, украдкой читая газету, небрежно подброшенную им только что на стол рядом. Лена автоматическим движением отодвинула газетку подальше, за пределы поля зрения Алексея:

– Я все вижу.

Они отлично понимали друг друга без лишних слов, но борьба с чтением за едой, кажется, уже давно вошла в утреннюю традицию, стала своеобразным ритуалом.

– Я должен быть в курсе.

– Вечером все увидишь по телевизору, а сейчас поешь нормально. Язва, между прочим, это «праздник», который всегда с тобой.

– Язва со мной случилась пять лет назад, теперь все прошло.

– Вот как? Целых пять лет назад? На что ты намекаешь, милый?

Алексей Александрович засмеялся: да, вот уже пять лет, как они вместе. И надо же было этой клятой язве дать о себе знать именно во время их медового месяца!

Медовый месяц пришлось в экстренном порядке перенести – в связи с лечением молодого мужа в стационаре. Зато потом «медовый» период у них явно затянулся – на эти самые пять лет. По крайней мере, за годы, проведенные вместе, они не смогли ни надоесть, ни даже просто буднично привыкнуть друг к другу: на это работала даже разница в ритме жизни – каждому его профессия навязывала свой…