Дан Борисов - Троглобионт Страница 46

– Можно. Сегодня вам с Анной подготовят все документы… и деньги. Завтра с утра вы можете быть свободны. Вы в отпуске, но ровно через тридцать дней вы явитесь ко мне за назначением. Но, если что, вдруг… звоните раньше или приезжайте.

Иванов поднялся с кресла. Егор тоже довольно бодро поднялся, по-военному, откланялся и ушел к себе.

5. Наконец-то дома

Машину отпустили на улице перед домом. Егор с Анной прошли в калитку по-прежнему запертых ворот под аркой.

Воспоминания о том, что произошло здесь полгода назад, не могли не выплыть из памяти Егора, но он отогнал их, заботясь сейчас больше о состоянии Анны. Она шла осторожно, оглядываясь по сторонам и странно улыбаясь.

К себе на третий этаж Егор обычно поднимался пешком, но сейчас они воспользовались лифтом. Егору не хотелось смотреть на пустынную теперь дверь квартиры на втором этаже.

– Нет… ничего не помню, – сказала Анна, пройдясь по комнатам.

– Вспомним…

– Холодильник пустой.

– Конечно, здесь давно никого не было.

– Надо, наверное, в магазин сходить?

– Сходим попозже.

Егор отодвинул в сторону тяжелую занавеску у балконной двери и окна. В большой комнате кончился полумрак, и сразу стало светло. Комната наполнилась бликами теплых красок солнечного осеннего дня.

– Смотри! Это же Тихон!

– Да, это Тихон…

На парапете балкона сидела большая белая птица. Белый ворон то ли дремал, то ли смотрел куда-то вниз, во двор, а в комнате вместе с полумраком исчезло что-то еще, упала еще одна завеса. Энн стояла рядом с Егором и смотрела на него широко раскрытыми удивленными глазами. Егор тоже застыл на месте и не мог оторвать взгляда от этих сияющих глаз.

– Аня, ты?…

– Да, да, да… я всё вспомнила, – она сделала шаг вперед, уткнулась лицом Егору в грудь и заплакала. Они опять оказались в той же позе, что и в последнее утро на берегу Медвежьего острова. Егор так же гладил её по волосам, успокаивая. Ей это было приятно, но уже не так нужно. Она периодически высвобождала голову и, смеясь сквозь слезы, смотрела на Егора, потом опять утыкалась в его грудь. Она плакала от счастья. А Егор в это время как будто бы вернулся опять туда, на берег озера.

В десяти метрах от берега из воды поднималась огромная голова на длинной шее. Потом показалось и тело ящера. Плавно передвигая то ли ногами, то ли ластами, огромное чудовище вышло на берег и остановилось, внимательно разглядывая людей. Потом, взгляд его стал стеклянным, и оно вроде бы окаменело, совершенно потеряв подвижность. И почти сразу из-за чудовища показалась мелкая и какая-то неуместная здесь фигурка человека в армейском камуфляже. Человек фривольно потянулся и не спеша двинулся вверх по песку к Егору с Анной.

– Что-то вы совсем раскисли, друзья мои. Нехорошо.

– А… Роман Иванович, или как вас?… – Человек был уже без бороды, гладко выбритым и в другой одежде, но не узнать этих хитрых глаз, прикрытых весьма подвижными острыми бровями под широким лбом было невозможно.

– Прошлый раз я пошутил, Егор, к тому же забыл, что у вас так быстро меняются моды на одежду. Меня зовут Корвер, Роман Корвер. Так что, я почти не соврал…

– Его зовут Корвинфер Ноктор Романус или в вольном сокращенном переводе – Черный Римлянин, только он с некоторых пор стал стесняться своего полного имени, – звучный грудной голос послышался сзади. Егор с Анной оглянулись. По дальнему краю стола деловито ходил большой белый ворон.

– А… Здравствуй, Тихон, сколько лет, сколько зим.

– Здравствуй, Роман… давно не виделись.

– Я не стесняюсь своего имени, я забочусь о своих визави – обращаться нужно короче. Это удобней и запомнить легче.

– И всё же, это выглядит недомолвкой, и я считаю…

– Хватит тебе… каждый раз ты начинаешь с препирательств, а мы здесь собрались не для этого. Присаживайтесь господа… и дамы.

– У нас нет господ.

– Это вам только кажется. И вообще, Тихон, кушай свой любимый фуагра и помолчи, дай мне с ребятами поговорить спокойно.

Корвер царственным жестом провел рукой над столом и с него тут же исчезли старые помятые кружки и остатки сухарей, сама собой расстелилась белоснежная скатерть. Ворону пришлось взлететь немного в сторону. Когда он опустился обратно, перед ним уже стояла деревянная миска с гусиной печенкой. На средине стола появилась ваза с фруктами и тарелки с нарезанными овощами.

– А хлеб? – возмутился Тихон.

– Прошу прощения… пожалуйста.

– Вы еще и волшебник? – спросила Энн то ли с восхищением, то ли с иронией.

– В какой-то степени… по совместительству. Ну что вы сидите, как в воду опущенные, просыпайтесь, ребята, просыпайтесь.

– Боюсь, что для нас это все слишком неожиданно и необычно, – подал голос Егор и замолчал, закашлявшись.

– Что и приятно… люблю шокировать и удивлять…

– Он вообще любитель эффектных жестов и имя его…

– Тихон, мы же договорились… и потом, что за дурная манера в присутствии человека называть его в третьем лице? Имя вашего хозяина Азимира я же не считаю претенциозным.

– Я устал повторять, у нас нет хозяев.

– Ну, хорошо, хорошо, спорить не буду, хотя вопрос более чем спорный. Азимир видит в моем имени образ черного ворона, – это он уже обращался к Егору с Анной, – А он большой шутник и приставил ко мне соглядатая в виде белой вороны.

– Ворона, Корвер, ворона!

– Тебе лишь бы поспорить со мной.

– Ты нарочно провоцируешь.

– В этом тоже есть удовольствие, но всё, хватит, давайте спокойно пообедаем. Что будем есть? Егор, Анна, заказывайте.

– Я не знаю.

– Я тоже.

– Тогда на мой вкус.

На столе тут же появились три дымящихся тарелки с ароматным, обжаренным на углях мясом.

– Овощи и хлеб на столе. Против Бордо никто не возражает? – Корвер наклонился и достал из-под стола пузатую бутылку; пробка вылетела сама с приятным чмоком, фужеры перед Егором и Анной появлялись в момент наливания, вилки и ножи проявились рядом с тарелками, обрели форму, затвердели и засияли благородным блеском, – Тихон, тебе вино наливать в блюдце или в кувшин?

Тихон клюнул по скатерти рядом с собой и на этом месте тут же появился фарфоровый стаканчик, расширяющийся вверху.

– Ага… тоже фокусы любишь? Я не хотел тебя задеть, Тихон, но видишь ли… Хоть некоторые видят во мне черного ворона, я никогда не носил перьев и клюва и даже не представляю себе, как питаться таким способом, как ты это делаешь.

– У тебя всё еще впереди.

– Ну, вот. Опять колкости начинаются. Моё глубокое убеждение, что все переговоры нужно вести только после хорошего обеда или ужина. За едой все добреют.

Энн осторожно отрезала кусочек мяса, брызнувший соком, положила в рот и тут только поняла, как голодна. Мясо оказалось очень вкусным, вино тоже было выше всяких похвал. Французский багет похрустывал корочкой, и Энн с удовольствием занялась едой.

Егор же напротив – заупрямился. Он еще с прошлого раза чувствовал неприязнь к этому человеку. Эта непроизвольная неприязнь только усиливалась, несмотря на веселость и обходительность Корвера. По какой-то внутренней системе «свой-чужой» он чувствовал Корвера чужаком, а своим признавал Тихона, понимая, что он не очень-то и ворон. Хоть мясо и выглядело очень соблазнительно, Егор отодвинул тарелку, заявив, что соблюдает петровский пост.

– Внешность обманчива, однако, ты никак не похож на монаха, Егор, но требование гостя закон, – под взглядом Корвера мясо тут же превратилось в целиковую стерлядку под белым соусом, – Ах, прошу прощения вы вчера это уже ели, – тарелка опять изменила свой вид, – А вот этого ты уже не откажешься, это запеченный донской сазан и яйца «кокотт» с икрой. Никогда бы не подумал, что ты можешь знать эти церковные штучки. Надо же? пост у него.

Вино в бокале тоже изменило цвет и запенилось.

– Под рыбу красное вино моветон – Абрау-Дюрсо, рекомендую.

Препираться дальше было бы мальчишеством, и Егор взял вилку, тоже вдруг поменявшую свою форму. Вся еда была необыкновенно вкусной, и действительно довольно быстро пришло умиротворение и происходящее перестало казаться таким уж сверхъестественным. Человек ко всему привыкает достаточно быстро, даже к чудесам.

Кроме того, и Егор, и Анна благодаря перенесенным в последние дни треволнениям и даже страданиям, приобрели какой-то иммунитет к внешним раздражителям. После того, как они на полном серьёзе приготовились к смерти, казалось, удивить их уже ничем было невозможно.

– Ну, вот и хорошо, – произнес Корвер, промокнув рот салфеткой и откинувшись на скамейке, которая теперь имела прочную спинку, но этот дополнительный фокус прошел уже совсем незамеченным, – На десерт могу предложить кофе с мороженным и лесные ягоды, правда, ягодами тут в лесу вас не удивишь…

– Переходи уже к делу, – вставил своё слово Тихон, которого и кофе не прельщало.

– К делу, так к делу, – сказал Корвер, открывая пенальчик сигары, – Егор, настоящая Гавана, ручной работы… Нет? Сигареты твои на столе.