Федор Московцев - Он украл мои сны Страница 46

Водка кончалась. Ответ от Тани так и не пришёл. Он увидел ещё два сообщения, отправленные уже после того, как он отправил письмо с фотографиями и видео. Надо же, машинально отправил и тут же забыл.

Он раскрыл одно, затем второе. В первом было вежливое напоминание: «Танюша, ну ты куда, моя радость, пропала?», во втором – уже форсированные обвинения, куда она черт возьми подевалась и почему не отвечает.

Но Таня не ответила и через час после отправки сообщения. И Ренат стал бомбить её по всем доступным каналам связи. Бесполезно.

Долго ещё бушевал в ночной тиши Ренат, обуреваемый подозрениями и ревностью, и, находясь в состоянии алкогольного делирия, крича как болотная выпь, бомбил Таню сообщениями, СМС-ками и звонками, и, глядя в окно, ловил в проплывающие по ночному небу женские улыбки – такие большие, с красными губами.

Глава 60

Андрей проснулся поздним утром. Трубы горели. Он выпил приготовленную с вечера пепси-колу, привёл себя в порядок, спустился в кафе, позавтракал. Затем собрал вещи, выписался из гостиницы, вызвал такси, и, стоя на улице в ожидании машины, позвонил Тане.

– Я слушаю! – её голос показался ему сердитым.

Он ответил тоже не очень-то ласково.

– Привет. Отвезёшь меня в аэропорт?

– В смысле?

Он переменил тон и сказал со всей теплотой, на какую был способен:

– Танюша, мне надо в кардиоцентр, очень много дел. Самолёт в 19–25, как обычно. Если ты меня заберешь из офиса и отвезешь в аэропорт, то я буду вечным твоим должником.

Она живо отреагировала:

– Ты и так мой должник.

– Хм… это точно.

– Во сколько?

Он посмотрел на часы:

– Часа в четыре, я позвоню.

В офисе он встречался с менеджерами, с Ириной Кондуковой и главбухом Мальчининой, которая, разложив перед ним бумаги, пыталась склонить к подписыванию оных. Он не на шутку разозлился: «Внимание, Тоня! Запомни раз и навсегда! Я не подписываю никаких бумаг! Что делать!? Делай свою работу, занимайся возвратом НДС и будет тебе счастье!»

Таня заехала за ним в кардиоцентр в начале четвертого. По дороге в аэропорт они остановились в загородном ресторане «Сосновый бор», это целый ансамбль бревенчатых срубов, огороженный частоколом, в районе пересечения улицы Ангарской и Третьей Продольной. По дороге и за обедом обсуждали предметы, не касавшиеся их личных отношений. Когда он расплачивался, она поинтересовалась насчёт его планов на майские праздники. Он не стал отвечать при официантке, а когда они вышли на улицу, то, немного пройдя по дорожке, выложенной деревянными кругляками, собирался уже ответить, но Таня его опередила.

– Скажи, почему я узнаю о твоих планах от других?

– То есть?

– Ира говорит ты собрался в Казань, потом в Сочи.

Про Сочи ей сказал Ренат, но на него, конечно же, она ссылаться не могла, поэтому сослалась на Ирину, от которой узнала, что шеф должен отвезти комиссионные в Казань и вероятно, пробудет там неделю. То были просто разговоры, Андрей никогда никому не сообщал точных дат своих поездок. Но он и Тане ничего не мог пообещать наверняка, так как собирался поехать с семьёй в Сочи.

– Да, Танюш, мне нужно в Казань, дней на семь.

– На праздники? И это никак нельзя отложить?

– Никак. Азимов играет новый тендер, мне нужно там быть. Наверное, придётся самому готовить документы.

Она усомнилась:

– Ты никогда не делаешь документы сам.

– На этот раз придётся.

– И ты пробудешь там целую неделю?

– Не совсем. Потом мне надо вернуться в Петербург, на завод. Все уезжают в Сочи – ну ты помнишь, они каждый год на майские туда ездят; мне надо побыть на хозяйстве. Потом приедет Артур и меня подменит. Числа пятнадцатого я приеду в Волгоград… может раньше.

– Да оставайся там сколько хочешь. Я буду в отчаянии, если ты из-за меня сократишь такое приятное времяпровождение со своими друганами.

– Но… Таня, какие друзья, это дела!

Она сказала задумчиво и как бы чего-то ожидая:

– Правда, это всегда не очень осторожно – оставлять женщину одну.

Он пытался поймать её блуждающий взгляд.

– Ты избегаешь близости уже полгода. У тебя кто-то есть.

– Думай что хочешь, мне плевать. Я тебе вчера всё сказала, а ты не соизволил мне ответить, когда наконец ты выполнишь…

Не закончив, она безнадёжно махнула рукой.

– Мне уже всё равно.

– Что ты хочешь этим сказать?

Она грустно вздохнула.

– Ничего… Я думаю… я думаю о том, что большую часть времени мы бываем врозь, если ты приезжаешь в Волгоград на выходные, то большую часть времени проводишь в офисе, теперь ты решил отменить нашу традиционную майскую поездку, и раз уж так мало приходиться видеться, то видеться не стоит вообще.

Он доверял ей, верил в неё – потому что любил; но никак не мог решить заданную ею головоломку. Развод исключался полностью.

– У нас отношения, не побоюсь этого слова, любовь, но тебе так нравится меня терзать. В тебе порой такая сухость, даже жестокость. Ты заставляешь меня мучиться.

Она резко тряхнула головкой.

– Что поделаешь? Я жестокая и своевольная. Это уж в крови. Я в отца. Ты знаешь, кем он был. Я дочь завоевателя. Мы люди алчные. Мой отец хотел добиться богатства, обладать тем, что покупается, то есть всем. А я… я хочу завоёвывать и хочу сохранять… что? Сама не знаю… счастье, которое у меня есть… или которого у меня нет. Мне нужны мечты, иллюзии. Они не стоят тревог, испытанных ради них, но одни эти тревоги, чего-нибудь, да стоят, потому что мои тревоги – это я, это моя жизнь. Я хочу распоряжаться тем, что люблю, тем, что мне кажется, я любила. Я не желаю терять. Я – как папа: требую то, что мне должны. И к тому же…

Она понизила голос:

– И к тому же я не лишена темперамента. Вот что, дорогой мой. Я тебе надоедаю. Что прикажешь делать? Не надо было любить меня.

Эта резкость речи была для него непривычна. Но он не сильно обеспокоился, так как придавал значение поступкам, а не словам, тем более словам женщины. А по её поведению ему стало ясно, что она пока что верно ждёт его и её интрижка с Ренатом – мыльный пузырь. Принимая к сведению всё сказанное ею сейчас, в деталях он усмотрел каприз, и решил на этом сыграть. И на правах старшего, на правах покровителя, сказал:

– У меня одно желание, ты знаешь – быть приятным во всём. Уж не знаю, как ещё тебе угодить… По-моему ты капризничаешь.

– А почему бы мне с тобой не капризничать? Если я сплю с тобой, то делаю это не по расчёту и не из чувства долга. Я это делаю… каприза ради.

Он взглянул на неё, удивлённый и опечаленный – хотел заметить, что она давно с ним не спит, но сдержался. Она сделала оговорку.

– Ну не каприз. Я с тобой по любви. И я чувствовала, что ты меня любишь. Но любовь должна быть в радость, и если я не нахожу в ней удовлетворения того, что ты называешь моими капризами и в чём все мои желания, вся моя жизнь, моя любовь, то мне это и не нужно, я предпочту быть одна. Ты меня удивляешь. Мои капризы! Разве есть в жизни что-то другое? А твои финансовые авантюры – это не каприз?

Он широко раскрыл глаза. Наконец он поймал её взгляд.

– Мои что? Мои авантюры?!

– Большая часть твоей деятельности – каприз. Куда тебе столько аптек, зачем медицинский центр, здание на территории кардиоцентра? Куда ты так размахнулся?

Он не мог поверить своим ушам – что она будет ему выговаривать.

Её прорвало:

– Что ты так смотришь? Кто тебе это ещё скажет? Тебе твои холопы рукоплещут, потому что им это выгодно. Ну давай, швыряй деньгами!

Вся эта россыпь головоломок – Иосиф Григорьевич, Ирина, Таня, Ренат – начинала действовать Андрею на нервы. Сейчас он хотел одного: сходить с друзьями в ночной клуб, снять там понятных девочек, с которыми можно реально развлечься и отдохнуть от удручающей злобы дня.

– Послушай, Тань, я отменяю все поездки, с компаньонами как-нибудь договорюсь, мы поедем на майские в Абхазию… я приеду за тобой на машине… 26–27 апреля.

Она недоверчиво смотрела на него.

– Уже не знаю, как тебе верить.

Он обнял её за талию, стал целовать в затылок и глаза – поцелуями лёгкими и частыми, как бы в награду за то, что она не упрямится и даёт ему очередную отсрочку. Затем посмотрел на часы.

– Пора потихоньку ехать.

Глава 61

Таню вполне устраивали названные Андреем сроки, но она злилась на то, что он протянул с объяснением до второй половины дня, вместо того, чтобы сказать всё это вчера вечером на Мамаевом Кургане и оставить её у себя в гостинице. В глубине души она рассчитывала на бурное объяснение, по итогам которого он останется с ней в Волгограде или увезёт в Петербург. При таких раскладах не нужны никакие поездки на море, она согласна провести медовый месяц хоть в его петербургской квартире, хоть в Казани, куда ему так надо по делам.

Вечером, когда она пересказала результаты встречи Лене Калашниковой, та заметила:

– Насколько я понимаю, он не назвал конкретный срок, когда женится или хотя бы сойдется с тобой.