Андрей Ломачинский - Вынос мозга. Рассказы судмедэксперта (сборник) Страница 47

И тут майору Лобанову становится плохо.

Народ диву даётся – вроде выпито не так уж и много, чтоб такого взрослого мужика развезло. Но совет народный прост – иди в кустики, два пальца в рот, и всех делов. Майор поднимается и тут же падает. Пытаются его отнести в палатку и тут замечают, что майор совершенно ни на что не реагирует. Он не пьян, он без сознания!

Все во хмельку, поэтому особенно светиться никому не охота. Может, сам отойдёт? Майора хлещут по щекам, в лицо плеснули холодной воды. Похоже, что сам не отойдёт – у Лобанова начались судороги, изо рта пошла пена. Эх, какой вечер испорчен! Хочешь не хочешь, а надо звонить врачу учебного полка. Если вызвать городскую «скорую», то когда ещё она в эту глухомань приедет…

Прибыл военврач. От майора запах алкогольный, поэтому первый вопрос: «Сколько выпил?» Сказали не то чтобы честно, а ещё от греха подальше раза в два приуменьшив. Да от такого не то что не упадёшь, а даже не зашатаешься! А про обмывание звёздочек коньяком с пушечного ствола вообще молчок. Тут майора опять судороги бить начали. Врач опрос прекратил, что-то делать надо. Быстро отвёз его в полковой пункт, где вколол ему все противосудорожные препараты, что только были. Судороги стали слабеть, а вот и вовсе исчезли. Меряет доктор давление, щупает пульс – всё в норме! А сознания нет. Кричит в самое ухо, щекочет рёбра, щиплет в самых болючих местах, трёт грудину, что есть силы сдавливает пальцы, колет иголкой – никакого ответа, неврологическая активность на нуле!

Вот и дыхание мельчает и становится реже и реже…

«Срочно неси КИ-4!» – орёт врач фельдшеру. Тот прибегает с небольшим кислородным аппаратом для реанимации в полевых условиях. Маску на нос и бегом в машину – едем в клинику военно-полевой терапии, начмед Артиллерийской академии с соседями уже созвонился.

Привезли Лобанова в клинику. Сразу заинтубировали – засунули в трахею трубку, к которой подключается аппарат искусственной вентиляции лёгких. Дежурные терапевты на такого больного глянули и решили – не в ту клинику привезли. Похоже, у него кровоизлияние в мозг. Но прежде чем отфутболить майора в нейрохирургию (а это снимать с аппарата и капельниц, вызывать спецтранспорт со спецбригадой – ой какая морока), надо точно в правильности диагноза убедиться. А вдруг это менингит?

Сделали люмбальную пункцию – взяли на анализ немного спинномозговой жидкости. Кстати, бытует в народе мнение, что от пункции может парализовать якобы из-за того, что в спинной мозг укололи. Глупости. Парализует, скорее всего, по той же причине, для диагностики которой пункцию и делали. А в спинной мозг уколоть таким образом просто невозможно – он гораздо выше заканчивается. Наши мозги окружает всего около ста пятидесяти миллилитров светло-жёлтого ликвора. Если инсульт, то там может быть кровь, если инфекция – то гной, тогда ликвор мутный. У майора Лобанова ликвор оказался абсолютно нормальным, первоначальные подозрения отпали.

Взяли кровь на экспресс-анализ. И зацепиться не за что. Уровень алкоголя в крови и вправду незначительный. Ни алкалоидов, ни барбитуратов, ни наркотиков. Тесты на цианиды, фосфоротравляющие соединения, свинец, мышьяк, сурьму, сулему – все отрицательные! Сутки проходят – изменений никаких. Прошли вторые сутки. Всё так же аппарат за майора Лобанова дышит, но динамика умеренно отрицательная – стали почки сдавать. На третьи сутки организм майора совсем перестал мочу выделять, начала развиваться уремия – состояние, когда организм травится накопившимися продуктами белкового распада. Пришлось подключить аппарат искусственной почки и провести гемодиализ.

Что же это такое творится? Полевые терапевты вкупе с военными токсикологами все возможные варианты перебрали. А может, это финал бериллиоза, хронического отравления бериллием? Или острая интоксикация таллием? Такую экзотику на ВПТ не проверить, зато можно запросто её проверить у соседей – рядом с клиникой находится кафедра токсикологии, даже на улицу выходить не надо. В одной из лабораторий той кафедры делали парно-индуктивную плазма-эмиссионную спектрометрию. За длинным названием, описывающим физическую суть метода, спрятан принцип его работы – в специальных условиях взятый образец превращают в плазму. В плазме уже нет молекул, одни атомы. Самый простой пример плазмы – это пламя. Так вот его излучение можно разложить по спектрам и каждый спектр отдельно померить – каждый элемент излучает только свой характерный спектр. О структуре вещества этот метод ничего не говорит, а вот о нахождении там самых редких элементов в самых незначительных количествах указывает безошибочно.

В данном случае во всех биологических жидкостях нашли вольфрам. И не в каких-нибудь ультраследовых количествах, а в концентрациях, в две тысячи раз превышающих норму. Это в крови. В моче в десять раз ниже, но тоже впечатляет – в двести раз больше нормы!

Вольфрам – это самый жаропрочный из всех известных науке веществ. Например, из него делают спирали в лампочках накаливания… И покрывают изнутри стволы некоторых артиллерийских орудий.

Не знал майор Лобанов, что с медицинской точки зрения вольфрам – тяжёлый металл и отравления будут протекать схоже с отравлениями свинцом, мышьяком или ртутью. Знал бы – не пил эту гадость.

Артиллеристы до него пили из старых пушек, где ствол – чистая сталь. Там смывается только сажа от сгоревшего пороха да относительно безобидные окислы железа, типа ржавчины. Стволы же новых орудий какой только гадостью не покрывают!

Недельки через две почечные функции восстановились. Ещё раньше майор Лобанов пришёл в сознание и рассказал о дурацкой традиции. Здоровье его быстро улучшалось, и через месяц он выписался доучиваться в своей Артиллерийской академии.

Майор выздоровел, а вот традиция умерла.

Цветы для патологоанатома

…Какая самая «цветочная» специализация в медицине? Наверное, акушерство-гинекология. Как приедет счастливый папа забирать пополнение семейства, так обязательно со здоровой охапкой цветов. Ну и хирургов, особенно не общих, а всяких редких, вроде кардиологов или пластиков, тех тоже флорой осыпают. Да и другие узкие специалисты, особенно оперирующие, без подобных знаков внимания не остаются.

Хотя почему «узкие»? Любым хорошим врачам цветы дарят! Возьмём самую что ни есть прозу жизни – добросовестного участкового педиатра. Каждый день букет!

Хотя насчёт «любых хороших» я, пожалуй, погорячился. Хорошим патологоанатомам и блестящим судмедэкспертам цветов не дарят. Хотя хорошего букета или бутылки коньяка мы заслуживаем не меньше. Потому как частенько тоже жизни спасаем. Не тех, кто на нашем столе, а тех, кто проходит в том же деле, что и наш клиент. Я имею в виду подозреваемых.

Вообще, судмедэксперт и патологоанатом – разные специалисты. Схожи в том, что оба работают с трупами. Патанатом – со свежими, судмедэксперт – с какими придётся. И цели работы схожи – установить причину и условия смерти. Только если интерес патанатома дальше биологии не распространяется, то судмедэксперт чуть любопытней – его социальное окружение тоже волнует. Вот и хочется рассказать о патанатомии в судмедэкспертизе. Патанатомии, жизнь людям спасающей.

Протокол вскрытия 1286

Труп по Делу 1286 принадлежал сравнительно молодому мужчине. На вид лет сорок, по паспорту вообще тридцать пять. Когда-то это был весьма преуспевающий человек с высшим образованием и, казалось бы, лучезарным будущим. Но после института парень женился на провинциалочке, которая, по словам его родителей, испортила сыну жизнь. Да и вообще, вышла за него эта особа не по любви, а исключительно из-за квартиры и будущего социального статуса. Совратила, с пути сбила, пустила под откос, а потом вообще убила! Физически. Стерва, гадина. Пользуясь беспомощным состоянием мужа, била его по голове до смерти. Да таких вообще расстреливать мало! Это не моё мнение, это родительское мнение, которое они следователю высказали. Моё мнение диаметрально противоположное. Бедная женщина, а собаке – собачья смерть.

Жена. Пришлось мне эту женщину осматривать. И детей её. Ну, с мужем понятно, его я рассмотрю основательней всех – не только снаружи, но и изнутри. Так вот, по экспертной оценке, женщина эта подвергалась бесчисленным издевательствам. Взять хотя бы сигаретные ожоги на коже. Сама не курит.

Синяков на её теле – немерено. И все в разных стадиях. Помните советские деньги – жёлтые рубли, зелёные трёшки, синие пятёрки и красные червонцы? Синяк те же стадии проходит, только в обратном порядке – от червонца до рубля, всю денежно-цветовую гамму. Осмотрел я тело той женщины – точно банкнотами обклеено. Тяжело же ей пришлось в семейной жизни. Получалось, чуть ли не ежедневное избиение. Ну и характер повреждения некоторых зубов, шрамы щёк, старые и не очень переломы рёбер, что высветились на рентгене, говорили о серьёзности воспитательной работы со стороны мужа. Бил он её сильно. И часто.