Анна Эккель - Поцелуй ангела (сборник) Страница 5

Мы, как мудрые женщины, обе хранили тайну, но как-то зимой соседка сильно простудилась, к вечеру стало совсем плохо, и она попросила вызвать «Скорую». Когда врач осмотрел её, то вызвал меня в коридор и негромко сказал, что состояние больной очень тяжелое, и они её будут госпитализировать. Пока он мне всё это говорил, я наблюдала за Любовью Андреевной, та же, оставшись одна, вытащила из-под подушки зеркальце и губную помаду и одним уверенным движением умело накрасила губы.

Она уже стояла на берегу неба, но до последнего вздоха оставалась настоящей женщиной!

МУКИ ЛЮБВИ

Ну, вот и дождались. Весна! То жара, сугробы тают на глазах, ручьи бегут, птички щебечут. А то всё небо обложит и сыплет крупным снегом, вьюжит. Голова раскалывается от пульсирующей крови. Давление зашкаливает немилосердно. Лежишь, не в силах подняться: только встал, уже устал. Состояние под названием «ёжик в тумане». Мозги напрочь отказываются соединять слова в предложения. Природа просыпается, но как-то тяжело, словно с похмелья.

Аська валялась на дорогущем ковре и диким голосом орала:

– УмрррАю! УмрррАю!

При этом извивалась всем своим прекрасным телом, катаясь из стороны в сторону.

– Боже мой, что делать? Как помочь? – восклицала Вера, хозяйка стольдорогой и престижной бенгальской кошки. Айболит заверил, что для «любовных мук» кошечка ещё мала, что можно не волноваться. Но, видно, он ошибся: от здоровой и сбалансированный пищи, похоже, «девушка» созрела раньше времени.

Семья спутала день с ночью, никто не спал, не занимался привычным делом, все были истерзаны Аськиными муками. Верин муж держался из последних сил. Он бредил мечтой: как откроет окно десятого этажа и, подхватив одной рукой извивающееся тело ненавистной кошки, отпустит его в свободный полет, придав хорошее ускорение. И чёрт с ними, с баксами!

Аська же знала, что хотела и кого. Этажом выше живёт воспитанный британец благородных кровей. Невыносимо красивый и умный. Мечта всех кошечек. Зовут его сэр Ричард.

Рич, получив очередную вкусняшку от хозяйки, невозмутимо прошествовал к своему тайнику. Про эту заначку никто в доме не знал. Там он собирал для своей возлюбленной дары. Это были всякого рода кошачьи вкусности и милые сердцу игрушки, обворожительно пахнущие для кошачьего носа. С такой игрушкой не только здорово поиграть, но и спать с ней в обнимку сказочно. Теперь бы незаметно проскользнуть в неосторожно приоткрытую дверь и, держа в зубах, что-нибудь из подарков, стремглав вниз, в подвал, где была властительница его сердца, бездомная Мурка.

Мурка, умудрённая жизнью кошка жила в теплом и сыром подвале. Это её дом. Здесь она родилась. Единственная выжившая после того, как разразилась чумка, истребив всё кошачье племя подвала. Переболев и ослепнув на один глаз, она стала признанной хозяйкой нового содружества. Даже коты её уважали за ум и опытность. Но близилась старость, а с ней навалятся болезни и голод. И в одну из ночей затаившие зависть и злобу несколько молодых котов разорвут её на части. Что делать? Не так уж стара, но ужасные условия жизни сократили её век.

Она лежала на толстой и теплой трубе, свесив длинные лапы и хвост, грела живот. Как вдруг увидела, что на ступеньках появился этот придурок с третьего этажа, который безумно любил Мурку и неловко добивался её расположения своими глупыми подарками. Ричард, аккуратно ступая своими бархатными лапками, медленно продвигался к своей мечте. Подойдя к трубе, он положил игрушечную мышку перед своей дамой. Она же, царственно восседая, думала: «Да уж, взгляды на жизнь совершенно несходные. Какой разный менталитет. Что может меня роднить с этой «диванной подушкой»? Но надо думать о будущем. Брак будет по расчёту». И с этими мыслями она поднялась на лапы, сделав спинку горбиком и жидкий хвостик трубой, ещё раз продемонстрировала себя во всей кошачьей красоте. У Рича что-то рванула в груди и защекотала в животе.

Хозяйка Ричарда услышала тихое мяуканье. Поняла, что давно не видала своего любимца. Наверное, он опять удрал в подвал к этой вшивой кошке, а теперь вернулся и стоит у закрытой двери. Через секунду она увидала потрясающую картину. На коврике перед дверью сидела парочка. Это были Рич и его Мурка. Он сделал выбор и привел невесту в дом познакомить с родными. Мурка, нисколько не смущаясь, первая переступила порог, за ней Рич. Дверь закрылась.

А в подъезде всё слышалась душераздирающее:

– «УмрррАю. УмрррАю…»

СЧАСТЬЕ

Мы с Людой ровесницы и подруги.

Моя бабушка не одобряла этой дружбы. Я из «приличной», интеллигентной семьи, представительница старинного рода, пай-девочка. У меня чудесная библиотека детской литературы, по этим старым книжкам читали сказки ещё моей маме. Занималась музыкой у самой Марии Николаевны, бывшей княгини и известной пианистки, теперь живущей с нами по соседству в глинобитном доме бывшего бая.

Люда же – моя полная противоположность. Жила с матерью-одиночкой, которая особенно себя не утруждала любовью и заботой о своем единственном ребенке. Люда росла, как дикая трава. Бегала в грязной майке, заправленной в трусы, и всегда босиком. На голове непонятного цвета волосы, затянутые черной аптечной резинкой, и давно не знавшие мыла и расчески. Личико в грязи, ногти черные и нестриженные, Люда их периодически грызла. И постоянно голодная.

Когда у меня выдавалось свободное время, я бежала на улицу к своей подруге, тайком прихватив что-нибудь с кухни. Кусок хлеба и, если повезёт, колбасу, сыр или конфеты. Набирала как для себя и даже больше. Мы уединялись в нашем самом любимом месте, где большой арык делал крутой изгиб, образовав тем самым полуостров. Там росло старое, раскидистое дерево грецкого ореха, а под его тенью, по самому берегу с живительной влагой, росла изумрудная трава. Это было наше место. Сюда никто не приходил. Здесь нам не мешали играть и фантазировать.

Люда никогда не оставалась у меня в долгу за мои угощения. Она считала делом чести отблагодарить. Мы жили в Старом городе, где глинобитные домишки без окон выстраивали свои нескончаемые лабиринты узких улочек и тупиков. Неместные всегда здесь подолгу плутали. Сохранились в неприкосновенности и национальные традиции. Два раза в неделю приходил в наши края Бабайка, старый узбек, приносил с собой приготовленные им восточные сладости. Это были или воздушная кукуруза или мешалда (взбитые белки с сахаром, моя бабушка это называла культурно – «гоголь-моголь»). Родители категорически не разрешали мне это есть, так как всё это готовилась в антисанитарных условиях. Но вкуснее сладостей, чем у Бабайки я нигде не пробовала! Он свои вкусности продавал за пятаки или менял на пустые бутылки. Так вот к нашей встрече Люда находила на помойке пустые бутылки, отмывала их и меняла на сладости. И мы, уединившись под деревом, поедали их с ни с чем не сравнимым блаженством.

Однажды вечером мама пришла с работы и принесла большую коробку необыкновенной красоты и, положив её на стол, сказала, что внутри – не менее чудесный подарок, и получу его только при одном условии, если бабушка подтвердит, что я вела себя безукоризненно. Мои глаза наполнились слезами, и я опустила голову, сказочного подарка мне не получить, это точно. Но вдруг, совершенно неожиданно, бабушка сказала, что если не учитывать некоторые небольшие нарушения в моём поведении, то есть шанс получить его. Я не верила своим ушам. Посмотрела на бабушку. Она улыбалась так, как могла улыбаться только моя горячо любимая бабуля.

Когда открыли коробку, я обомлела – в ней лежало платье сказочной принцессы. Мне разрешили его примерить. Весь вечер порхала в нём словно мотылёк. И ужаснорасстроилась, когда пришло время ложиться спать и надо было расставаться с этим «чудом». С большой осторожностью сняла его, попросив не убирать далеко, чтобы я могла всё время видеть. Мне пошли навстречу, и всю ночь платье висело на стуле рядом с кроватью. Я лежала и мечтала, как пойду в нём в гости или буду выступать на сцене на ближайшем концерте. А когда заснула, оно превратилось в сказочное розовое облако. Первое, что увидела, утром проснувшись – было моё платье. Сердце пело.

День пролетел как миг. Мне не терпелось поделиться своим счастьем с ближайшей подругой. Когда нашла её, она горько рыдала, размазывая крупные, как горох, слёзы по грязному личику. Рассказала, что вчера мать пришла пьяная и злая, а она не успела спрятаться, и её выпороли ни за что. Подняла майку и я увидала на худой спинке розовые следы от ремня. Подруга так горько плакала, что я не удержалась и тоже заревела. Пока ревели, у меня созрел грандиозный план. Схватив Люду за руку, потащила к нам домой, та упиралась, что есть сил, приговаривая, что моя бабушка её и на порог не пустит. Но моя непоколебимая решимость сломила упорство подруги.

Когда мы, обе рыдающие, предстали пред очами бабули, та всплеснула руками. Я выложила свой план. Она подумала немного и дала своё согласие. Работа закипела, и к вечеру мы любовались результатом. Вымытая до белизны и причесанная Люда стояла посередине комнаты в моём платье. Неожиданно она оказалась тоже блондинкой, как и я, и поэтому ей так же шло это розовое в оборочку «чудо». Подруга боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть волшебство преображения из гадкого утёнка в прекрасную птицу. Её глаза казались огромными, они светились неземной радостью. Люда вся была воплощением счастья. От увиденного результата наших усилий и произошедших сказочных перемен в моей подруге, моя душа запела. Я радовалась чужому счастью больше, чем своему. Это неповторимое чувство, сделать другого счастливым!