Елена Сазанович - Тенета для безголосых птиц Страница 5

Лада достала пачку и с наслаждением затянулась едким дымом.

– Сладкая ложь лучше суровой правды – вот девиз нашей Вареньки, всю жизнь играющей в наивную девочку, – ехидно заметила она. – Впрочем, обязательно находится мужчина, готовый ее с радостью опекать и преподносить любую сладкую ложь на кружевной салфеточке.

Мне не хотелось спорить с Ладой. Как и все мы, она сейчас балансирует на грани нервного срыва. Хотя в то же время не прочь и поиграть. Например, в железную леди. Хотя, как правило, в таких ситуациях первым гнется именно железо.

Мы были замурованы в четырех кирпичных, мрачных, давящих темнотой со всех сторон, стенах. Причем на уровне нескольких десятков метров под землей. Если Вадим жив, он знает, где мы. А если… Черт, сейчас реальнее предполагать именно это «если». И Лада здесь права.

Женька барабанил костяшками пальцев по глухой стене.

– Для нас, пожалуй, есть только два выхода. Либо самим его искать. Либо положиться на помощь сверху и просто ждать.

– Меня лично устраивает второй, – опять хохотнул Юрка. – Отпустим бороды. Через месяц, судя по алкогольным запасам, станем законченными алкашами. Что не самый плохой выход в нашем положении. Да и девочки у нас есть. Так что скучать не придется. Даже смерть не покажется такой уж тягостной и мучительной. А, я бы сказал, даже прекрасной! Не каждому так пофартит закончить жизнь! Дорогое вино и замечательные девчонки! И предстанем мы перед Всевышним с чистой совестью, правда слегка пьяненькие…

Лада подскочила к Юрке и со всей силы стукнула его кулаком по башке.

– Нашел девочек!

– Ну, девочки – не девочки, а выбор, как говорится, не большой. В сухом остатке – выдержанное вино и менее выдержанные дамы.

– Ну ты и… – Лада готова была убить Раскрутина на месте. Она единственная так прореагировала на его шуточки, которые почему-то задели ее за живое. Хотя, наверняка, должны были прийтись по вкусу именно ей.

– Все ясно, – как всегда, не собирался шутить Дроздов, повторив свою тавтологическую мысль. – Значит остается один выход – этот выход искать самим.

– Ага, – не унимался веселиться Раскрутин, – как кроты. Будем разгребать лапками завалы, в перерывах лакая вино.

– Ну и что ты предлагаешь, умник, – положительного и серьезного Дроздова уже начинал порядком бесить отрицательный и несерьезный Раскрутин.

Юрка ничего не ответил.

– Предлагаю, – предложил я. – Судя по всему, уже ночь. Мы порядком устали и порядком напуганы. Нервишки уже сильно пошаливают. Так что предлагаю выспаться, а утром принять достойное нас решение. Вполне вероятно, что к утру нас уже откопают. Спасатели работают оперативно – им не впервой.

– Ага! Или закопают еще глубже, – радостно заключил Юрка.

– Пожалуй, что верно, – поддержал меня Дроздов, не обращая внимания на последнюю реплику. – Если до утра не найдут – дела плохи. Значит, на верху просто не в курсе, что мы здесь. К тому же, если Вадька… То спасатели могут и не знать, что здесь есть глубокий подвал.

В конце концов все согласились немного поспать. Не думаю, что это было единственно правильным решением. Скорее, в экстремальной ситуации люди всегда пытаются что-то сделать, даже, если ничего сделать нельзя. Но так я думал раньше, когда подобное происходило с кем-то другим и где-то далеко от меня и моих друзей. Мы же, с точки зрения нормального человека, повели себя более, чем ненормально. Хотя, возможно, просто слишком много смешали коньяка, вина и пива, и, к счастью, еще не осознали все серьезность своего положения.

Я расстелил пиджак на полу у стены, на куске ковровой дорожки, который вначале пришлось расчистить от бутылочных осколков и штукатурки. Мужики тоже последовали моему примеру. А Лада с Варей расположились в двух почти уцелевших креслах.

– Ты, думаю, – обратилась Лада к Варе, с ногами забираясь в кресло и по ходу смахивая кирпичную крошку, – могла бы расположиться и на полу, рядом с джентльменами. Вон их сколько – выбирай любого. Или в темноте боишься ошибиться и не на того нарваться?

Наверное, ее все-таки сильно тряхануло. Из холодной интеллектуалки она в миг превратилась в пошловатую базарную торгашку. А, возможно, в критической ситуации решила ни во что не играть. И просто быть такой, какой и есть на самом деле.

– Перестань, – устало сказала Варя, свернувшись калачиком в кресле. Она всегда умела покориться ситуации, когда это было необходимо.

Мы молчали. Тишина стояла пугающей, сырой, затягивающей холодом и сковывающей тело. Она сдавливала горло так сильно, что трудно было даже дышать. Хотя, наверное, это был страх.

– А давайте рассказывать страшные истории, – Юрка попытался бороться с этой убийственной тишиной. – Я их знаю целую кучу, еще с пионерлагеря.

Он сделал небольшую паузу и, не дождавшись никакой реакции, продолжил.

– Ну, например, такая. Жили-были две девочки, – начал таинственно, нараспев рассказывать Юрка, понизив голос на два тона. – Маленькие такие, хорошенькие девочки. И была у них мама. И однажды мама ушла на ночь и заперла их на замок и сказала: “Девочки, только никому не открывайте…”

– Прекрати! – истерично взвизгнула Лада. – Сейчас же! Прекрати, идиот!

И вдруг зарыдала. Страшно, постоянно икая и взвизгивая. И я услышал спокойный шепот Вари.

– Ну же, все хорошо, Лада, все хорошо. Мы обязательно, обязательно отсюда выберемся… Вот посмотришь. Все образуется… Утром… Утром все будет хорошо. Нужно только дождаться утра.

– Утром! – истерично визжала Лада. – А ты знаешь, ты знаешь, что такое утро? Когда здесь… Все равно… Всегда… Навеки… Лишь ночь!

– Лада, пожалуйста, – голос Вари стал тише и настойчивее.

Я давно знал, что Варежка не только умеет приспосабливаться к ситуации, но и крепко держать эту ситуацию в руках. А слабой она лишь притворялась. Для таких, как я. Чем таких как я всегда и покоряла. Как оказалось – в отличие от Лады, которая «в сильную» лишь играла.

– Лада, ну, перестань же, пожалуйста, – еще настойчивее повторила Варя. – Возьми себя в руки. Мы обязательно дождемся утра.

– Ты-то! Ты чего хочешь дождешься! И обязательно с помощью замечательных парней! Они тебе в этом помогут! Когда и помирать не страшно! Да?! Скажи, да?!.. Ты всегда добивалась, чего хотела! И при этом оставалась милой, славной девочкой. Ничего не понимающей в жизни и любви! А ты… А ты как никто, понимала и жизнь, и любовь. И главное – могла поймать объект для этого. Словить, вцепиться мертвой хваткой и не отпускать. И при этом хлопать невинными глазками…

Ситуация вновь накалялась. Мы, три здоровых мужика, молчали. Не то, чтобы не хотели ее разрядить, а просто слегка испугались. Все, наверное, на свете бояться подобных разборок. Впрочем, возможно, все же это было лучше гнетущей мертвой тишины. Во всяком случае эти разборки создавали хотя бы имитацию жизни. И приближали утро.

– Лада, ну, пожалуйста, Лада, успокойся, – тихо и спокойно твердила Варька.

Ей нравилось, что она такая тихая, спокойная. И главное – сильная. В отличие от железной интеллектуалки. Варя снова побеждала.

– Ненавижу! Тебя ненавижу! И всю жизнь ненавидела! Мне противно смотреть на тебя! Мне противно! Хорошо, что темно, и я тебя не вижу! Мне просто противно! – Лада искала слова и не находила, несмотря на то, что закончила литературный с красным дипломом. – Мне просто противно! Что ты путного совершила в жизни?! Рассказики, новеллки… И хвалили-то их за твои красивые глазки. Ах, Варвара написала! Скажите, какое чудо! А сами пялились на коленки! Ах, Варенька придумала! Замечательно! А сами мечтали прижать тебя в укромном уголке!.. Вот и вся цена твоему таланту.

– Ну, Лада, – монолог сокурсницы явно задел Варю за живое. – Ты прекрасно знаешь, что ради новеллок и рассказиков я не пользовалась ни коленками, ни глазками.

– Ах, скажите, какая невинность! Тебе и не нужно пользоваться! Ты всем, всем оставляла шансик, каждый раз в итоге умывая руки. Зато в воздухе витал аромат духов Вареньки и тайна неразгаданной ее души. И ты всегда – чистенькой – умудрялась сухой выкарабкиваться из любой мутной воды! Зато всегда – готовые публикации в центральных журналах… Недотрога Варя, на которую чуть ли не нужно молиться! Интересно, как долго на тебя молился Монахов!

Поскольку имя мое было упомянуто всуе, я посчитал нужным вставить и свое веское слово.

– А почему бы и не помолиться на хорошенькую и умненькую девушку, учитывая, что молитвами дело не ограничилось, – отомстил я Ладе.

Что с успехом и удалось. Она истерично расхохоталась.

– Ну и где теперь твоя хорошенькая и умненькая пассия? Вернее – с кем?

Я огляделся. Кромешная темнота. И только черные силуэты.

– Теперь, насколько позволяет видеть мой зоркий глаз, она рядом с тобой, Лада. Почти на одном островке. Но я осмелюсь предложить ей другое место под солнцем. Может, мой остров не настолько удобен, но здесь и теплее, и безопаснее.