Ирина Лобусова - Глаз зеленого дракона (сборник) Страница 5

Письмо по электронной почте (два часа спустя)

«Итак, подробности, которые я обещал. Мой отпуск закончился совершенно неожиданным образом. В то утро я действительно отправился осматривать старинный монастырский храм — с беспечной толпой других туристов. Эти туристы затоптали весь монастырский двор (галдящее, жующее стадо двуногих!). как я оказался в том коридоре? Сам черт не разберет! Я и сам до сих пор ничего не понимаю! Просто случайно толкнул дверь в стене и оказался в темном помещении, напоминающем лабиринт, и понял почти сразу, что попал во внутренние покои монастыря (те самые покои, куда не допускаются посторонние). Эти покои полностью закрыты для туристов, и я был в них. Я шел по коридору до тех пор, пока не увидел справа полоску света. Честно тебе скажу, я немного испугался. Мало ли что рассказывают о тайный ходах древних монастырей! А вдруг я так и не найду выход? Но свет горел из-за приоткрытой двери, и я вошел туда. Я увидел старика в одежде монаха, который, скрестив ноги на полу, старательно выводил древние каллиграфические иероглифы на желтом пергаменте. Увидев меня, старик что-то забормотал на китайском, оторвал полоску от рукописи и быстро протянул мне. Его глаза смотрели на меня умоляюще и тревожно. В этот момент в помещение вошел человек в европейской одежде (гид одной из туристических группы) и, сделав мне строгий выговор на английском, вывел на монастырское подворье. Но ты ведь понимаешь, не правда ли, что я успел взять из рук старика полоску рукописи? Это был тот самый старик-монах, убийство которого вызвало столько толков… его тело нашли этой же ночью — таким образом, я видел его за несколько часов до того, как произошло убийство! В полиции об этом не знают. Местные жители называли его святым отшельником. Он никогда не выходил из своей кельи. Так получилось, что я — единственный человек, у которого есть ключ. Я перевел иероглифы, написанные на обрывке пергамента. Это название города: Ханьчжун».

Из дневника. 3 июня

«ночью я проснулся от топота ног, бегущих по коридору. Это было так странно… в сонном городке происходило что-то, похожее на жизнь. Когда я только попал сюда, то в первый же день мне показалось, что здесь остановилось время. Древний монастырь…. Он снился мне по ночам, и, когда я увидел его наяву, я вдруг испытал очень странное ощущение… как будто все, что было со мной до этого мгновения, было лишь сном, и только сейчас я начинаю постигать настоящую реальность. Как будто я вступил в другой мир и увидел то, что давно хотел понять… Странно, не правда ли? Услышав топот, я открыл дверь и сразу же поймал мальчишку-коридорного. Я спросил, что произошло. На ломанном английском мальчишка быстро залопотал:

— убить… храм… Убить… святой… ты не понять… святой убить в храм…

Из этого следовало, что в монастыре кого-то убили. Несмотря на ночь, я быстро оделся и пошел (почти побежал!) к монастырю. Все вокруг было темным. Я обошел монастырскую стену и влез внутрь — так я оказался внутри, снова в помещениях, закрытых для туристов. Я был во дворе, где находилось несколько машин и толпилась группа молодых людей — по-видимому, репортеров. Я решил прикинуться иностранным журналистом и подошел к ним. Вскоре я уже знал, что произошло. Убили старика-монаха, который никогда не выходил из своей комнаты (кельи). Его обязанностью в храме при монастыре было вести летопись, что он и делал целые дни. Даже еду ему подавали сквозь небольшое окошко. В праздничные дни к этому окошку разрешали подходить больным, и старик исцелял их одним прикосновением ладони. В поселке старика почитали святым. Никто не знал, как и откуда он появился в монастыре. Казалось, он провел в нем всю свою жизнь! Старику было ровно 103 года. Кому понадобилось убивать безобидного монаха? Да еще монаха в таком возрасте? Полиция напускала на себя таинственный вид и отказывалась сообщить даже то, каким способом его убили. В поселке началась паника — старый монах был чем-то вроде местного талисмана. Репортеры недоумевали — спросонья им ничего не шло в голову. Из разговоров я понял, что это тот самый старик, которого я видел днем! Тот самый старик, который дал мне обрывок пергамента с иероглифами! Я так и не успел их перевести… Стоило ли рассказывать об этом полиции? Кто-то из репортеров (кажется, тоже иностранец, как и я) рассказал о странном разговоре, который он случайно услышал (разумеется, подслушал. Монастырь в ближайшие дни собиралась посетить какая-то важная иностранная делегация, поэтому полно было журналистов отовсюду). Этот ушлый репортер долго работал в Китае и владел языком, поэтому смог понять, что шеф местной полиции кричал своему помощнику. Он кричал следующее: «Это что, анекдот? Ты издеваешься? Начальство мне башку скрутит, если я доложу, что старого хрыча 103 лет пристукнули таким странным способом, чтобы украсть обрывок бечевки, половину гусиного пера, пару старых сандалий и пожелтевшую бумажку, на которой тот записывал свои ненормальные сказки?"» каким способом убили старика, репортеру не удалось услышать — полицейские об этом не говорили.

Еще одним интересным фактом было месторасположение комнаты старика — внутренние коридоры действительно напоминали лабиринт, в этом я не ошибся. Полицейские удивлялись тому, как кропотливо и точно убийца преодолел такую сложную систему коридоров и переходов. Слушая рассказ, я все время размышлял об одном и том же: говорить полиции — или нет? И сквозь сплошной поток этих размышлений проскальзывала еще одна мысль: а не искал ли убийца тот самый клочок бумаги, который отдал мне старик почти перед смертью? В тот момент, когда я сумел четко сформулировать эту мысль, распахнулись двери ближайшего помещения. На крыльцо вышел низенький человек в штатском в окружении целой толпы полицейских, и бешено заорал: "«Вот! Всех вон отсюда! Вышвырнуть этих ублюдков!». Полицейские, орудуя дубинками, вытолкали группу журналистов (в том числе и меня) за ворота, которые находились в совсем другой части поселка. Один из ударов дубинки (довольно чувствительный, надо сказать) пришелся мне по руке, и в тот же самый момент я раздумал что-либо рассказывать. Я вернулся в гостиницу, размышляя, что теперь мне осталось только одно: перевести иероглифы на клочке пергамента и узнать, что именно хотел сказать мне старый монах перед своей смертью».

Город первый: Ханьчжун

Письмо по электронной почте

«дорогой друг, кое-что мне удалось найти. Можно даже сказать и так: я нашел. Возможно, ты скоро прочитаешь об этом в газетах. А может, и нет. По моему следу идет полиция, но я твердо уверен, что поступаю правильно! Теперь я имею тому доказательства. И знаю то, что ищу. Я ищу рукопись. Нет, не задавай никаких вопросов — потому, что я сам не знаю ответы на них. В Ханьчжун я нашел первый фрагмент (нашел совершенно случайно). И уже показывал специалисту из университета, который изучает древние языки. Он сказал, что иероглифы похожи на китайские, но более древние, чем современный способ письма. То есть эту рукопись написали задолго до появления современного языка! Представляешь, сколько ей лет? Перевести полностью пока невозможно — это лишь начало текста. Но если удастся достать полный текст, мой ученый обещал помочь. Теперь о деле — я посылаю тебе три фотографии. Спрячь их как можно дальше. За ними охотятся. Кто? Те, кто не привык церемониться. После драки в гостинице я не сомневаюсь, что они могут выйти на мой след еще раз. Поэтому спрячь их хорошенько, и если со мной что-то случится, отнесешь в полицию. Запомни лицо человека на фотографиях (он везде один и тот же). Это важно. Как можно скорей я отправляюсь в следующий город — Лучжоу. Предполагаю, что еще один фрагмент рукописи может быть там. Почему я так думаю? Не знаю. Чувствую. У мужчин тоже бывают предчувствия. А объяснять — сильнее меня. Обещаю держать тебя в курсе обо всем. Пока».

Из дневника: 5 июня, Ханьчжун

«Слава Богу, мне удалось спрятаться в университетском городке. На самом деле городок — громко сказано. Просто дом, в котором живет несколько преподавателей и где меня спрятала эта добрая девушка-горничная из гостиницы, после того. Как подобрала в коридоре и основательно залила мои раны перекисью водорода с водой. Теперь я понимаю, что ввязался во что-то страшное. И твердо уверен: клочок пергамента, который лежит в моем бумажнике рядом с запиской монаха, искал не я один. Сань-Лу, аспирант, изучающий древние языки и диалекты в Пекинском университете (здесь он на каникулах), объяснил, что рукопись сама по себе будет стоить баснословно дорого, даже если в ней какая-то ерунда. Больше всего меня поражает способ, которым я достал обрывок пергамента…

я приехал сюда и остановился в убогой гостинице, не имея ни малейшего представления, что делать дальше. Действительно, что? Я думал достаточно долго, пока ноги не понесли меня в неизвестном направлении. Вскоре я оказался на лужайке, где тренировалась группа спортсменов. Вид спорта. Которым они занимались. Показался мне очень красивым. От нечего делать я достал фотоаппарат и принялся их щелкать. Мой фотоаппарат мгновенно выдает снимки. Когда я вернулся обратно в гостиницу и принялся рассматривать фотографии, вместо одной из них в руках моих оказался…. Обрывок пергамента. Как же это произошло? Вначале я долго не мог понять…. Потом понял: старый монах. Каким-то сверхъестественным образом старый монах посылает мне ключи. Предполагаю, что в рукописи говорится о боевых искусствах. Начинало темнеть. Я протянул руку, чтобы включить лампу, и в ту же самую секунду на меня набросились. Резкий болезненный удар, чуть не переломивший хребет, отбросил меня в стену, и только чудом мне удалось не потерять сознание. Сумев кое-как отползти, я попытался пробраться к двери, но в тот же самый момент был сбит с ног. Теперь нападавших было уже двое. Я не мог видеть их лиц — только общий расплывчатый силуэт… я ударил наугад, и явно в кого-то попал, потому что мой противник ослабил хватку. Их передышки мне хватило, чтобы прорваться к двери и броситься в коридор. Там меня и настигли — оба сразу. Я пытался сопротивляться, но это было почти бесполезно. Мое спасение пришло в виде полоски света, упавшей в коридор. Из соседнего номера выходили. Это была горничная со стопкой белья. Именно она наткнулась на мой полутруп, когда, привалившись к стене, я пытался остановить кровь из рассеченной губы и проверить, целы ли мои зубы.