Наталия Терентьева - Синдром отсутствующего ёжика Страница 50

Мы тепло попрощались с Ийкой. Она, кажется, поняла, что я не собираюсь силком возвращать ее домой и не буду критиковать ее «взрослые» решения.

Я проводила дочку взглядом, увидела, как она, чуть сжавшись и одновременно вскинув голову, вошла в подъезд, как в вожделенные врата нового мира. Я надеялась, что она, хотя бы для закрепления мира, обернется и помашет мне, но, наверно, Ийка была в тот момент занята другим. Она ощущала себя. Ощущала почти жительницей элитного дома. Вряд ли она что-то демонстрировала мне – Ийкины поступки так сложно не строятся. Она шла и думала – как она выглядит со стороны. Что говорят о ней другие обитатели закрытого двора. Думала – похожа ли она на них…

По дороге я разрешила себе все же поплакать – для того, чтобы спокойной и доброжелательной прийти к родителям, ни в коем случае не дать им понять, как все неважно и непонятно у меня с Ийкой. Но, поплакав, пришла вот к какой мысли. В конце концов, если она не сможет догнать школу после пропуска (а пока, как я поняла, ходить в школу она действительно не собиралась – так, вероятно, было удобнее Хисейкину), или вообще бросит учебу, то у нее, поскольку она самая младшая в классе, есть год в запасе. Значит, пойдет снова в девятый класс. В самый худший вариант – что Ийка теперь навсегда останется у Хисейкина в роли бесплатной прислуги и гувернантки для его сына – верить не хотелось. Потому что для прислуги-то и восьми классов вполне хватит.

Глава 17

В следующий раз я решила привезти Ийке какой-нибудь приятный подарок. Я думала-думала… И поняла, что ничего привезти ей, кроме денег, которые у меня катастрофически таяли – от зарплаты осталось чуть более тысячи рублей, – я не могу. Духи, косметику мы обычно покупали вдвоем, и ей не всегда нравилось то, что предлагала я. Что же касается одежды или даже колготок – в ее нынешнем окружении с такими подарками лучше не затеваться. Книжки… Лучше не расстраиваться, книжки явно сейчас интересуют Ийку меньше всего. Может, я слишком много читала ей в детстве? Или она не очень внимательно меня слушала… Подарю ей карточку в магазин косметики и всяких женских глупостей, это будет самое разумное.

К четвергу я поняла, что всеми силами стараюсь не ждать субботы, когда увижу Ийку. Я решила, что это самый лучший день для встреч. Раньше у нас и была «родительская суббота» у Хисейкина. Не будь ее… Я остановила саму себя. Возможно, было бы еще хуже. И вместо того, чтобы переживать снова и снова ошибки прошлого, лучше пытаться как-то исправлять ошибки настоящего.

Рискованно было оставлять мальчиков одних – они все ссорились и ссорились, выясняя, кто главный, кто лучший, кто первый. Понятно, что по возрасту главным должен бы быть Гриша, но по характеру и природе на роль главного явно претендовал и Владик, несмотря на огромную разницу в возрасте – почти четыре года. Для малышей это примерно то же, что для нас, взрослых, два разных поколения. Играть вместе можно, но игры разные. Даже в одну и ту же игру по-разному будут играть сорокалетние и шестидесятилетние, первоклассник Гриша и малыш Владик трех с половиной лет.

Но Владик, невероятным детским чутьем быстро поняв Гришину покорность и забитость обстоятельствами его жизни, то и дело пытался им командовать, заставляя делать все по-своему. Начинать игру, прекращать игру… Гриша же, вряд ли способный дать отпор одноклассникам, малыша Владика – увы – и толкал, и даже пытался с ним драться, по крайней мере, дать сдачи. Я, как могла, мальчиков разнимала, иногда они вполне мирно проводили какое-то время, но добром все равно кончалось редко.

В пятницу вечером я позвонила родителям и попросила их назавтра опять взять обоих мальчиков на пару часов. Я надеялась, как и в прошлый раз, вернуться быстро. Трудно предположить, что Ийка бы куда-то со мной пошла. Может, Хисейкин не разрешил ей никуда со мной выходить – я же не отпускала Ийку с ним до двенадцати лет… Хотя у меня сложилось такое впечатление, что она сама боялась выходить за пределы двора. Вдруг обратно ее не пустят? В прекрасную жизнь…

С утра в субботу папа почувствовал себя очень плохо. И мама, поначалу сдержанно согласившаяся побыть с мальчиками вечером пару часов, перезвонила и предупредила, что детей привозить не надо, она собирается вызывать папе «Скорую», если не снизится давление и не установится пульс.

Я решила взять их с собой. И даже уже представила, как Ийка, сжав губы, рассмотрит мальчиков, обязательно спросит о них как-нибудь обидно для меня – потому что обидится сама, что я на ее освободившееся место тут же нашла детишек, о которых принялась рьяно заботиться. Может, это и было бы ей полезно?

Но вышло по-другому. Утром мы гуляли с мальчиками в лесу. Весна уже наступила полностью, полезла нежная травка, кое-где распустились первые листья. Запахи в лесу были такие, что хотелось куда-нибудь сесть, откинуться, смотреть на чуть качающиеся сосны в синем небе, и дышать, дышать, заполняя все свое существо невероятным запахом только-только пробудившейся жизни.

Мальчики поначалу никак не могли решить, как же им поровну поделить две машинки, две лопаты и два мяча. Но через какое-то время на площадке каждый нашел себе подходящую компанию, и они стали возиться и драться по отдельности, с ровесниками.

Я же нашла себе лавочку, почти совсем просохшую на ярчайшем солнце от зимней влаги, села на нее, задрала голову и смотрела на сосны и небо, пока не заболела шея. Тогда я откинулась на спинку и просто сидела, глядя вокруг, почти ни о чем не думая, наслаждаясь воздухом, теплом и весной.

Мы гуляли так долго, что на обратном пути Владик, забравшийся ко мне на руки, заснул, и Гриша, полусонный, молчал. Лишь подходя к дому, он вдруг спросил меня:

– Тетя Саша, а почему ваша дочка домой не приходит?

Я ответила так, как думала:

– Потому что у нее богатый папа, и ей кажется, что он живет в каком-то особом мире. Знаешь, как если бы можно было попасть вдруг в сказку.

– А он точно живет в сказке? – заинтересованно спросил мальчик.

– Точно не живет, Гриша. Но Ийка этого не знает. Просто, имея деньги, можно покупать много красивых и полезных вещей.

– А каких?

– Например, таких, какие не могу купить Ийке я.

– А как же вы без них обходитесь? – спросил меня Гриша, еще не задумывавшийся, вероятно, бедны или богаты они с его мамой Лилей.

– Ты правильный вопрос задаешь. Чего-то мне действительно не хватает, например, надежной и удобной машины, на которой можно ездить по вызовам и на дачу. Ну, а без других вещей можно легко обойтись.

– А что еще можно в том мире… куда она ушла? – задумчиво спросил Гриша, и я поняла, что как-то не так объяснила ему. Как бы и он не понял, благодаря мне, что действительно есть где-то, совсем рядом, отделенный невидимой чертой, мир богатых и счастливых людей.

– Гришенька, как бы тебе сказать… Это все же не сказка. И знаешь, в чем разница? Сказочный мир существует сам по себе, хотим мы того или нет, и с ним ничего не может случиться. Даже если книжку забудут и ни разу не откроют за двести лет, там будут жить те же герои, и через двести лет какой-нибудь мальчик найдет ее, начнет читать, и они все снова оживут в его воображении… И он к ним туда попадет и будет с ними столько, сколько захочет. Понимаешь?

– Да, – кивнул Гриша.

– А мир богатого человека… Он может закончиться в любую минуту. Деньги приносят много несчастий. Хорошо бы иметь денег столько, чтобы на все хватало, и еще оставалось на завтра, но не столько, чтобы жить и бояться, что с тобой или твоими близкими из-за денег что-то случится. Ограбят квартиру, украдут детей, нападут из-за кошелька с кредиткой…

Я была практически уверена, что Лиля не разговаривает с Гришей на подобные темы, хотя давно уже пора. Он же смотрит телевизор, слышит разговоры в школе. Он, как все мы, живет в другой стране, не в той, в которой родились мои родители и мы с его мамой. Удивительной иронией обернулся программный лозунг коммунистов: «Мы новый мир построим – кто был ничем, тот станет всем!» Ведь снова повторилось все то же. Неужели никуда не уйти от стремления каждого второго быть царем, или главным министром, или хотя бы придворным? Хотя чему тут удивляться – ведь даже цветочки не хотят расти одинаково – лезут, перегоняя друг друга, торопясь разрастись, занять больше места, вытянуться выше, чтобы получать больше солнца и тепла. И чем грубее, непритязательнее цветок, тем проще ему расти и крепнуть, затеняя и забивая соседей…

Но только имею ли право я, такая умная, говорить что-то мальчику? Я, которая явно не то и не теми словами говорила Ийке…

Я замолчала. Гриша тоже молчал, и я видела краем глаза, как он идет и смотрит на меня.

– Смотри, пожалуйста, вперед, куда идешь, – пришлось даже сказать мне.

– А ваша дочка когда-нибудь… вернется из того мира? – спросил Гриша, сразу послушно отвернувшись от меня и глядя прямо перед собой.

Я постаралась улыбнуться. Кажется, так нужно делать, когда очень не хватает света внутри.