Максим Кантор - Хроника стрижки овец Страница 50

Сравнение СМЕРШ и СС сугубо некорректно. Лагерями смерти СМЕРШевцы (несмотря на свое грозное название) не ведали, гражданское население не репрессировали, никаких чисток среди гражданского населения не проводили, расовых мистических культов не отправляли.

Сравнение дико, но речь ведь идет о другом. Автор данного сравнения (и взволнованные партийные журналисты) хотят сказать о режимах вообще, у них просто терминология случайная, говорят они как получится, без внимания к деталям. Имеется в виду, что сталинская идеология повинна в смертях людей в той же степени, что и гитлеровская. Вот примерно, что хотел сказать автор, у него просто вышло неловко. И это утверждение совершенно правдиво, с этим не поспоришь. Действительно, сталинская идеология повинна в смертях и арестах населения – как и гитлеровская, жертв много в обоих случаях. Так, в большевистском ГУЛАГе за все время существования Советской власти погибло около 4 миллионов человек – это чудовищная цифра, ее сегодня стараниями многочисленных архивистов уточнили и продолжают уточнять. Это беспрецедентное преступление перед народом. Правда, гитлеровцы убили в лагерях несравненно больше народа – только советских военнопленных за четыре года войны погибло (то есть сознательно было умерщвлено) более 4 миллионов человек. А шесть миллионов евреев в эту цифру не входят. Убивали этих людей именно сотрудники СС.

Применительно к злосчастной дискуссии об «абажурах», следует признать, что именно члены организации СС занимались изготовлением абажуров из человеческой кожи – так, например, Эльза Кох, жена коменданта лагеря смерти Майданек, была прозвана Фрау Абажур; сотрудники СМЕРШа вегетарианцами никак не были – но абажуров из человеческой кожи не изготовляли и детей в газовых камерах не душили; этой практики просто не было нигде, кроме лагерей смерти гитлеровского Рейха. Это страшные подробности, но, вероятно, их следует учитывать, проводя сравнительный анализ режимов. Собственно говоря, газ Циклон Б и был введен для того, чтобы облегчить сотрудникам СС убийство женщин и детей – ведь среди эсэсовцев были женатые люди, которых это травмировало; так интерпретировал убийство газом Гиммлер.

Сопоставлением цифр, сравнительным анализом идеологий и занимается история. Сегодня надо знать, сколько греческих повстанцев-социалистов было расстреляно британцами после войны, во время подавления социалистических мятяжей в освобожденной от Гитлера Греции; сколько русских участвовало в истреблении русских же на территории СССР; сколько французов сражалось в легионе французского СС, – кстати, именно они были последними, защищавшими бункер Гитлера, и т. п. Чистых от преступлений война почти не оставила. В частности, переход Второй мировой в стадию холодной войны породил много дезинформации – былые союзники стали усердно чернить друг друга, смешивая идеологии противников воедино, создавая информационную и смысловую кашу. Мы все – жертвы смысловой мешанины.

Однако из смысловой каши требуется извлечь лозунг.

Трудно, но журналисты стараются.

Сравнивая СС и СМЕРШ, политик уравнивает по степени неприемлемости – убийство евреев и убийство граждан, ложно обвиненных в шпионаже. Тут уместно спросить: а обвинение в еврействе – они тоже ложные или эти обвинения правдивые? В чем виновато СС – в выдвижении ложных обвинений или правдивых? Что-то не то. Логика сбита. Как можно достоверное обвинение в еврействе сравнивать с фальшивым обвинением в шпионаже?

Чтобы иметь стабильную нравственную базу, надо сказать так: евреи и шпионы – невиновны в том, что они евреи и шпионы. Или: неправедное обвинение в еврействе, как и неправедное обвинение в шпионаже, – заслуживает порицания. Или: быть евреем так же скверно, как и быть шпионом.

Чувствуется, что оратор имеет в виду что-то еще, но только сказать у него не получилось. И не получится никогда. Это две разных беды, две несхожих меж собой истории, и единой логики они не имеют.

Сравнить СС и СМЕРШ может человек несведующий или злонамеренный – но в любом случае его следует поправить. От фигуры политической такое сравнение недопустимо.

Было бы правильно в разговорах о войне придерживаться не партийных принципов, но строгой фактической истины. Прочее будет только вести к эскалации невежества и агрессии в обществе, которое озабочено не общественным здоровьем, но победой партийной точки зрения.

Смерть здравого смысла.

О прощенном фашизме

Общественный договор разрушен и не восстановлен. Невозможно умиляться свободе немногих, если абсолютное большинство недовольно. Гражданское общество – это когда граждане все, а если некоторые – граждане мира, а прочие – граждане микрорайона, то это не гражданское общество.

Во время так называемой Советской власти (говорю «так называемой», поскольку власти Советов не было никогда) социальный договор в России был. Убогий, но был. Этот договор порвали со сладострастным пылом. Рвали, кстати говоря, те, кто от договора не страдал, – партийные вожаки, профсоюзные боссы, деятели номенклатуры, которые получили прямой доступ к ресурсам страны.

Наступил феодальный капитализм без всякого общественного договора, прикрытый демократической риторикой. И оказалось, что демократическая риторика очень напоминает принципы социал-дарвинизма. Никакого демократического движения в России уже нет, дискредитировано. Немцов в белых штанах, говорящий толпе о себе и своих единомышленниках: «В сущности, мы все здесь люди небедные», – это насмешка над демократической идеей.

Таких немереных средств, какие лились в Россию в последние годы, не было никогда в ее истории. На эти деньги можно было осчастливить ту страну, которую выдаивали. Вместо многомиллионных яхт и дворцов, футбольных клубов и корпоративных гулянок следовало строить бесплатное жилье и школы. Этого не сделали. Страна пришла к кризису, расслоенная на классы так, как в диком кошмаре не снилось брежневской России.

Не в том дело, что ловкачи власть не отдадут. Главное то, что брать власть некому – потому как нет планов действий. Всякая социальная программа отвергалась тут же – как вредоносная левая идейка. И не осталось программ – лишь надежда на благотворительность буржуя. Расщедрится, покушает плотненько – и больницу возведет, милосердный барин. Но больницы, школы и жилье должны быть у людей не по прихоти благотворителя, а по праву рожденного в обществе.

Порочный строй рано или поздно рухнет – это исторический закон: так было в Риме, так будет всегда. Хуже то, что на обломках борделя всегда расцветает национализм. Фашизм – это именно та идея, которая стараниями неумных демократов была противопоставлена коммунизму как менее опасная. И не надо стесняться сделанного, не надо скромничать – именно так и есть. Фашизм есть не что иное, как легитимное неравенство. Фашизм – это неравенство, подтвержденное законодательно, закрепленное выборами. Рабство античное, рабство средневековое рабы не выбирали – но вот неравенство в ХХ веке именно выбирали, осознанно, придирчиво выбирали, чтобы избежать равенства. Фашизм в 30-х выбрали, чтобы не выбрать коммунизм.

И сегодня идею неравенства противопоставили идее казарменного социалистического равенства. Неравенство подали в цветной обертке, с бантиками. Сказали: вы же не хотите сталинской казармы, вы ведь хотите рыночного соревнования? Вперед – возможности на старте равны, а кто станет хозяином, кто рабом, время покажет. Это, братцы, от вас самих зависит, у нас теперь не уравниловка, разве мы сторожа братьям нашим?

Вот это лекарство против социализма (никто в рецепте не писал про фальшивые залоговые аукционы, про новую номенклатуру и старое крепостничество) общество проглотило. И новые идеологи убеждали: мало! Еще глотай! Благородное неравенство есть залог прогресса! От этого положения дел до постулатов неравенства фашизма – один шаг.

И в истории этот шаг проделывали неоднократно: и в Риме, и в Веймаре. Сделали его и сегодня.

Сперва это просто напоминало дурдом. Говоришь: «Вы страну разграбили». А тебе отвечают: «А Сталин был палач». Говоришь: «У нас образовался правящий класс». А тебе отвечают: «Тоскуешь по лагерям тридцатых?!» Диалог умалишенных, без смысла и логики. И никто не сказал, что лагеря именно и возникают оттого, что появляется правящий класс, неподконтрольная номенклатура. Никто не сообразил, что застоя не бывает: продукт гниет – а потом разлагается.

Сегодня классическая фашистская истерия овладела толпой и в Нидерландах, и в Италии, и в Германии, и в России. Гегемония развитой демократии над неразвитыми аборигенами – это ли не эвфемизм понятия «раса господ»? Что мешает внедрить эту же идею торжества над слабым в плоть униженного общества? Толпа легко учится – показали раз, показали другой, как надо унижать людей. Сетуете, что урок усвоили?