Александр Проханов - Политолог Страница 50

Правда ли, что, умирая в бункере имперской канцелярии от яда, Ева Браун на русском языке прошептала: «Только тебя любила, Иосиф»? Верно ли, что еврейский режиссер Михоэлс вырвался из рук оберегавших его чекистов и кинулся под американский «студебекер» с криком «Виват, Америка!»? Правда ли, что Сталин сам выбирал места для высотных зданий, которые были построены на фундаментах древних церквей и по сей день сберегают Москву от нечистой силы? Верно ли, что в последний день февраля 1953 года Хрущев побывал на кунцевской даче, где Сталин раскрыл ему свой великий план упразднения СССР и создания «империи русского языка», предполагавший роспуск партии, органов КГБ, открытие железного занавеса, а также переименование всех крупных городов мира от Берлина и Варшавы до Пекина и Ханоя, включая Москву, Новосибирск, Владивосток, которым будут присвоены имена великих русских писателей – Пушкина, Лермонтова, Толстого, что превратит земной шар в культурное пространство русской литературы? И наконец, правда ли, что Хрущев, ненавидящий литературу, узнав о грандиозной реформе, влил Сталину в бокал хванчкары ампулу стрихнина?

Все это пронеслось в голове Стрижайло. Политологическая затея с партией «Сталин», которая была им придумана с одной только целью – «перекачать» деньги Верхарна в кассу КПРФ, – эта нехитрая затея приобрела вид вселенской мистерии, где не он, Стрижайло, а Верхарн был демиургом.

Так они гуляли по Гайд-парку, среди великолепных газонов, где иногда попадались памятники великого имперского прошлого. Веллингтон, обнаженный, в античном шлеме, с коротким мечом, напоминавший Ахилла. Королева Виктория, в окружении вельмож, генералов и мореплавателей, с толстеньким, аппетитным капитаном Куком. Королевские артиллеристы, чьи батареи стреляли по Бомбею, Герату, Йоханнесбургу и Севастополю. Стрижайло ликовал – его план соединить Верхарна и Дышлова вполне удался. А коварная интрига, для которой в Лондон был вызвал Крес, должна была состояться вечером в отеле «Дорчестер».

Внезапно за чугунной решеткой на пустынной улице раздался треск моторов. На сверкающих мотоциклах, с воспаленно мигающими оранжевыми огнями, с седоками, облаченными в черные комбинезоны и белоснежные шлемы, возник кортеж. В окружении мотоциклистов двигалась открытая золоченая карета, запряженная шестеркой лошадей. В карете восседали королева Елизавета и Президент России Ва-Ва. Карета была украшена барочной резьбой, позолотой. В хрустальных фонарях горели светильники. В золотых оглоблях гордо цокали холеные лошади в плюмажах из страусиных перьев. Форейтор был в мундире уланского полка Викторианской эпохи. Хвосты лошадей были подвязаны розовым шелком. Такого же цвета лента украшала шляпу королевы. Такой же розовый шелковый бант красовался на рукаве русского гостя. Они беседовали, соблюдая этикет двора, не позволявший говорить о политике, а только о милых пустяках.

– А правда ли, ваше величество, – вопрошал Ва-Ва, – что гвардейцы почетного караула перед Букингемским дворцом набираются исключительно из евнухов, для чего в графстве Йоркшир устроена особая ферма, на которой юношам, при достижении совершеннолетия, отрезают яйца?

– Мой друг, – скромно улыбнулась королева. – Это такая же правда, как и то, что в вашей Москве на крещение все военные, включая министра обороны, забираются в прорубь и сидят там до посинения яиц.

– Мне кажется, вы чем-то озабочены, ваше величество, – чуткий к чужому горю произнес Ва-Ва.

– Есть чему огорчаться, мой друг. Принц Чарльз на глазах превращается в лошадь, пускай и породистую. Ест овес, спит стоя, а недавно явился во дворец босиком, и на ногах у него были подковы.

– Это странности незаурядной натуры. Его надо чаще выгуливать. Верю, что когда-нибудь он снова наденет ботинки.

Карета поравнялась с тем местом, где под платаном стояли Верхарн и Стрижайло. Верхарн и Ва-Ва увидали друг друга. Взгляды смертельных врагов встретились. Стрижайло видел, как между ними протянулся острый, как жало, луч. Накаляясь ненавистью, стал фиолетовым, ярко-красным, побелел, превратился в слепящую линию, словно лезвие боевого лазера. На мгновение между врагами оказался огромный платан. Лезвие перерезало шипящее дерево, и оно, дымясь, брызгая соком, повалилось с оглушительным треском. Президент Ва-Ва легко высочил из кареты, изящно перепрыгнул чугунную изгородь, встал перед Верхарном:

– Милостивый государь, вы требовали сатисфакции, – я к вашим услугам. Выбор оружия и дистанция боя остается за вами.

– Сударь, как джентльмен, я уступаю вам право выбора, – с достоинством поклонился Верхарн.

– Ты, хрен собачий, хочешь превратить Россию в конфедерацию? Не бывать этому, жид проклятый!

– Ты, лесбиянка поганая, заразила СПИДом балерину Колобкову и хочешь, чтобы тебя называли «матушкой императрицей»? А керосиновую тряпку в п… не хочешь?

Они скинули обувь, облачились в кимоно, упругими жестами подтянули пояса, устремились один на другого.

Ва-Ва поднялся на мысок, повел упруго вытянутой, с напряженными пальцами, ногой и нанес Верхарну боковой удар «маваси-кири», от которого у олигарха треснуло ребро и потекла изо рта кровь. Хрипя от боли, Верхарн в прыжке развел ноги циркулем и разящим ударом «май-кири» хрястнул противника в грудь, отчего у Ва-Ва выпали из орбит глаза, повалила из ноздрей розовая пена. Тот превратился в размытый волчок и нанес пяткой калечащий, сокрушительный удар «ушира-кири» ненавистному олигарху, у которого лопнула печень и из ушей брызнула желтая жижа. Ответом был удар «ека-кири» в пах, где у Ва-Ва что-то жалобно треснуло, и раздался писк вылупляющегося птенца.

Президент Ва-Ва, совершив кувырок, встал на колени и обстрелял Верхарна из пистолета «беретта», наполняя пространство летучими фонтанчиками гильз. Ответом была очередь из тяжелого «стечкина», от которой вокруг Ва-Ва взрыхлялась земля, словно прополз стремительный крот. Укрывшись за рухнувшим платаном, Ва-Ва шарахнул в Верхарна из гранатомета, отчего у статуи Веллингтона отскочила башка. Верхарн прицелился из безоткатки и разнес в прах памятник королевским артиллеристам, отчего Ва-Ва скрылся в известковой пыли.

Менялись виды оружия и дистанция боя. Они залезли в танки и били друг в друга прямой наводкой, пока не израсходовали боекомплект. Потом громили один другого из установок залпового огня, так что на Пикадилли вылетели все стекла, а на Даунинг-стрит в Форин-офис отказали сливные бачки. Завязался воздушный бой между Ф-15, где засел Верхарн, и Су-27, которым управлял Ва-Ва. Оба катапультировались с подбитых машин, глядя, как горящие самолеты, продолжая стрелять, обрушились в Ла-Манш. Не добившись преимущества обычным оружием, они сбросили друг на друга атомные бомбы, а потом места взрывов посыпали спорами сибирской язвы. Обугленные, без рук и без ног, зараженные чумой и птичьим гриппом, страдая лейкемией, они превратились в две ненавидящие галактики. Стали сближаться из разных углов Вселенной. Катились, как два огненных колеса, пока не столкнулись, превращаясь во вселенский взрыв. На месте взрыва образовалась гигантская черная дыра, где погибло бесчисленное множество миров, и в бездне открылись «духи тьмы», из числа тех, что когда-то вылетели из подвала и вселились в душу Стрижайло.

Последний напрасно думал, что вселенская катастрофа навсегда поглотила соперников. Они выпали из растерзанного мироздания, превратившись в две лобковые вши, и продолжали сражаться, шевеля цепкими лапками.

Стрижайло и араб из Иностранного легиона рассматривали их у себя под ногами, где, едва заметные, похожие, словно две сестры, бились лобковые кровососы.

– Который из них наш? – спросил Стрижайло у телохранителя.

– Как бы не ошибиться, – ответил араб. Готовился ногтем раздавить отвратительную, напавшую на его господина тварь, но не умел отличить Верхарна.

Внезапно соперники восстали во весь рост, слегка потрепанные, задыхаясь, отряхивая с одежды пыль.

– Засим позвольте откланяться, – церемонно произнес Ва-Ва. – Сожалею, что не удалось окончить наш поединок.

– К вашим услугам, сударь, в любое время и в любом месте, – щелкнул каблуками Верхарн.

Президент Ва-Ва легко перескочил изгородь, занял место в золоченой карете рядом с королевой Елизаветой.

– О чем мы говорили, ваше величество?

– Вы спросили, почему у шотландских девушек грудь всегда несколько меньше, чем у английских.

– Должно быть, потому, что в неволе никто не достигает естественных размеров.

Карета укатила, звук мотоциклистов смолк. Улица постепенно заполнилась автомобилями, омнибусами. Верхарн утомленно сказал:

– Вечером мы встретимся в отеле «Дорчестер». Опять за свой счет придется ремонтировать сливные бачки в Форин-офис.

С этими словами он удалился, прикрываемый со спины преданным легионером.

Глава 12