Алексей Слаповский - Хроника № 13 (сборник) Страница 51

пятидесятилетний Павел Кочетов в разводе, встречается с соседкой;

у сорокашестилетней Ирины Сергеевны проблемный муж, сын-студент и дочь-школьница;

тридцативосьмилетний Влад Корнявин имеет жену и десятилетнего сына;

тридцатидвухлетняя Марина не замужем и не собирается;

а двадцатишестилетняя Лиза Станюк живет с молодым человеком, снимают квартиру.

И, конечно, как и у всех нас, личная жизнь у них не идеальна.

Борис Соломонович обижается на дочь, которая сроду не позвонит первой, впрочем, обижается без зла, с усмешкой понимания, которая готова у него на все случаи жизни;

Павел Кочетов сетует на то, что, с одной стороны, он привык к соседке Светлане, которая моложе его, довольно стройна и симпатична, у них бывает приятный интим, но очень мало общих интересов;

Ирина Сергеевна недоумевает: живя двадцать три года с мужем Андреем, она до сих пор не может понять его характера: то спокоен, все делает по дому, общается с детьми, то вдруг замыкается, сидит молча перед телевизором, пьет пиво, а может и вообще вдруг собраться и заявить, что уходит жить к маме; бывает, и уходит, но возвращается через три дня, максимум через пять;

Влад Корнявин о жене и сыне не распространяется: либо у него все хорошо, либо так плохо, что невозможно выразить словами;

Марина Чуркова ничего не говорит о настоящем, зато подробно и аргументировано объясняет, какими подонками, недоумками, дебилами были ее предыдущие мужчины; а если они и оказывались более-менее сносными, то все равно не дотягивали до ее интеллектуального уровня; был, правда, в ее жизни мужчина с умным лицом актера Ричарда Гира и тонкой чеховской душой, но она сама виновата, испугалась своих комплексов, отказала ему, а он постеснялся прийти еще раз, а она не решилась позвать;

Лиза Станюк в своих воззрениях близка к позиции Марины, но она точно знает, что одиночество вредно и психологически, и физиологически, поэтому, не пылая страстью к очередному бой-френду, живет с ним и ждет, что будет дальше.

– Держишь синицу в руках, а сама смотришь на журавлей в небе? – подшучивает Павел Кочетов.

– Почему нет? Журавля может и вообще не быть, с чего от синицы отказываться?

В этом своем кругу, уже почти семейном, они делятся иногда тем, что доверят не всем друзьям и родственникам, настолько близки стали их отношения, в которых есть оттенки и призвуки особого свойства: все видят, например, что Борис Соломонович, мужчина хоть и в возрасте, но стройный и по-своему симпатичный, неравнодушен к Ирине Сергеевне, да и он ей нравится своим умом, ровным характером, умением с юмором взглянуть на окружающее; она никогда не видела его жену, но была уверена, что та прожила с Борисом Соломоновичем счастливую жизнь, без скандалов, придирок, без мрачности и обиженного сидения по углам, как бывает, увы, в ее семействе: муж, как коршун крылом, накрыл все своим дурным характером, своим вечно унылым настроением.

А Павел Кочетов, и это тоже все понимают, не может без умиления смотреть на малышку Лизу, но переводит все в шуточки, то и дело говоря:

– Взять бы тебя на ладошку, а другой прикрыть.

– Это зачем? – усмехается Лиза.

– Просто так. Хочется.

– Не такая уж я и маленькая. Метро шестьдесят семь. У Мэрилин Монро знаете, сколько было? Метр шестьдесят шесть, то есть даже меньше.

Симпатизирует Лизе и Влад Корнявин. Правда, однажды, года два назад, когда была не просто пятница, а отмечали день рождения Марины, он выпил больше обычного и, когда вышел с именинницей покурить и подставлял ей зажигалку, и увидел ее склоненную голову с красивыми густыми волосами (волосы у Марины великолепны!), с аккуратным ушком, вдруг убрал зажигалку, взял руками ее голову, начал целовать и говорить:

– Скажи: все брось, и я завтра же приеду к тебе жить. Скажи!

Марина не сказала.

Весь вечер они ходили курить и целоваться, потом вызвали такси и вместе уехали, направились в район, где жила Марина, в машине Влад протрезвел и, когда приехали, спросил Марину:

– Тебя проводить?

– Обойдусь! – резко ответила она.

Что это такое было, они не поняли и не выяснили до сих пор. Держались друг с другом спокойно и ровно, через некоторое время Влад начал оказывать явные знаки внимания Лизе, Марина решила, что он выбивает клин клином: не имеет насчет Лизы никаких серьезных намерений, но хочет таким образом вытравить в себе чувства по отношению к ней, Марине. Она могла бы напрямик, откровенно с ним об этом поговорить, но все откладывает. Да так, пожалуй, и интересней – наблюдать за его неуклюжими стараниями. Кого из них предпочитает Лиза – Влада, который моложе, но женат, или Павла, который старше, но свободен, непонятно, она не раскрывается, эта интрига всех увлекает, однако никто не делает решительных шагов.

Было время, Борис Соломонович пытался совратить всех преферансом, но дамы оказались категорически не обучаемы, да и что это за преферанс с шестью игроками, когда то и дело пропускаешь по две раздачи? Зато Павел, который в эпоху, когда открыли границы, проходил стажировку в одном из американских университетов, привез оттуда увлечение несложной карточной игрой, называемой почему-то «литература», хотя к литературе она не имеет никакого отношения. Игра не очень сложная и как раз на шестерых: две команды по три игрока стараются набрать карты одной масти, близкие по достоинству, побеждает команда, первая набравшая больше четырех карт. Павел показал, как играть, правила оказалась понятными, а процесс весьма увлекательным, со своими тонкостями, с психологической даже подоплекой, неизбежной в коллективной игре. Команды составлялись всегда разные, по жребию, что уже само по себе было интригой: то вдруг все мужчины ообъдинялись против всех женщин, то Влад попадал в команду с Лизой и Мариной, что вызывало тончайшие намеки, при любом раскладе считалось, что повезло той команде, где Борис Соломонович, но это вовсе не предопределяло ее выигрыш.

Игра в «литературу» занимала вторую половину пятничного вечера, самую интересную. Когда кого-то не хватало по какой-то причине – болезнь или, что реже, командировка, вечер получался слегка испорченным, но все равно играли – в дурака, например, – подкидного, переводного, армянского или двойного.

Легкий, приятный азарт игры, обмен шуточками, несерьезные споры партнеров и противников, сдобренные взглядами, а иногда и легкими касаниями личного характера, – вот за что все так любили пятницу, так ждали ее, приучив всех к этому распорядку. Лиза раз и навсегда сказала своему бойфренду, что пятница в этом странном учреждении издавна авральный день, горячее подбивание недельных итогов, никто раньше десяти не уходит, Ирина и Влад тоже ссылались на обязательную с незапамятных времен пятничную переработку, Павел не считал нужным отчитываться перед своей подругой-соседкой, а Борису Соломоновичу и Марине отчитываться было и вовсе не перед кем. Если кто-то из домочадцев что-то подозревал, он всегда мог позвонить не по мобильному обманчивому телефону, а по рабочему, верному, который никуда с собой не унесешь, – и убедиться, что все в порядке, все действительно на работе, а не где-то.

Дополнительное осложнение: в этот день Павел, Ирина и Влад приезжают не на своих машинах, а общественным транспортом, но и тут у них есть объяснение для домашних – в пятницу идет отгрузка продукции, занята вся территория, включая автостоянки сотрудников, негде поставить машины, что поделаешь, всем приходится терпеть эти неудобства. Борис Соломонович остается здесь спать в секретной каморке одного из зданий, ему это даже нравится, а остальных до метро подвозит непьющая Лиза или они вызывают такси.

Эти невинные уловки еще больше сближают дружный коллектив, все чувствуют себя отчасти заговорщиками, что придает их посиделкам особую остроту и пряность.

Пятничные вечера стали настолько привычными, что даже во время отпусков все вспоминают о них с грустью, мысленно желая оказаться сейчас хоть на несколько часов там, среди своих дорогих друзей, которые сейчас небось коротают время за нудным дураком, но при этом не скучают, посмеиваются, подкалывают друг друга, Марина делает вид, что обижается и сердится, Борис Соломонович выдает саркастические реплики, Павел смешно вдавливает пальцы в свою облысевшую голову, как бы стимулируя мыслительный процесс, Влад вечно недоволен картами, а Лиза то и дело повторяет: «Все, я пропала!».

Кажется, что такого в этой фразе, но вы не слышали ее живьем, не видели, как Лиза морщит свой симпатичный носик и по-детски надувает губы, как увлажняются ее глаза, будто сейчас расплачется, все это страшно смешно и ужасно мило, всем в этот момент хочется, как и Павлу, взять ее на одну ладошку, а другой прикрыть.

Мешает также летний дачный сезон: дачи есть у Ирины и у Павла, Марина должна помогать матери на ее участке, Лиза своим родителям, это ломает график, но московское лето, к счастью, короткое, с первыми дождями и похолоданиями все возвращается на свои места.