Юрий Милославский - Приглашённая Страница 52

– Но так как ничего подобного не случилось, то?..

– Нет. Совсем не то. Продукты исследованы правильно. Это люди стали другими, неправильными. Если бы сегодняшней жратвой стали бы кормить без предупреждения моих прабабушку с прадедушкой, они бы через неделю-другую умерли. А мы болеем, но массово не вымираем.

Далее из рассказа куратора следовало, что Фонд сперва нашел подтверждение полученным результатам, а затем, уже исключительно своими силами, приступил к масштабному изучению организма сегодняшнего человека. Выяснилось, что наши тела не погибают от ежедневного введения в них разнообразных ядов, потому что обладают частичной способностью переработки и усвоения большинства чудовищных веществ в качестве необходимой для жизни пищи.

– …Мне в Москве рассказывали старый анекдот о «совке»: Брежнев – или я не знаю кто, Хрущев? – произносит доклад: мы приняли такие-то и такие-то планы по улучшению жизни народа, но не всё еще удачно. Тогда мы приняли новые планы, но проблемы остаются. И ему из зала кричат: «А вы их дустом не пробовали?»

Я, в свою очередь, вспомнил было, как однажды редактор подбросил мне на компьютер – для размышления: а не надо ли на него отозваться? – довольно длинный сатиро-фантастический памфлет о некоем «маленьком украинце» будущего. Бедняга был зарожден, а точнее – собран, из искусственных биоматериалов по заказу малоимущей семьи. Как следствие, его организм мог потреблять только модифицированную пищу. Чтобы добывать ее, он исполнял работу виртуальной порномодели или что-то в этом роде [41] . Впрочем, до конца истории я не добрался.

Мне показалось, персональный куратор ознакомился с ней еще прежде моего. Недаром он сопровождал каждое мое слово плавными сочувственными кивками, то и дело приговаривая «да-да-да», но при этом почти не таился, что вслушиваться ему – недосуг. К тому же я и сам толком не мог припомнить, в чем состояла суть этой очевидно антизападной сатиры, занесенной к нам в беседу, т. с., по аналогии.

В ходе любого, самого дружеского и доверительного, общения возможны мелкие нестыковки. Поэтому я прервался на полуслове – и спросил:

– Но что же произошло?

Я подразумевал, что желаю узнать, какого рода изменения обнаружили в нас ученые «Прометеевского Фонда».

Куратор забавно состроил гримасу человека, которому только что был преподнесен досадный сюрприз.

– Мы опоздали. Принесли им ящик дуста, чтобы умертвить, а выяснилось, что они его с аппетитом пожирают, а у нас ничего другого в запасе не нашлось. Тебе правда интересно? Потому что мне – не очень. Извини, если я тебя заболтал. У меня завелись дурацкие навыки, связанные с этой работой. С тобой мы могли бы объясняться без лишних слов. Просто-напросто я хотел сказать, что лучше не затягивать, особенно с прошениями вроде твоего. Никогда не знаешь, какие возможны перемены – они наступают без предупреждения.

Об этом я был осведомлен получше других – и кому-кому, а персональному куратору полагалось учитывать, как со мной обошлись, как облапошили, раз уж мы сидим с ним вместе, – так что я не сдержался:

– Да. Они уже наступили и вошли в полную силу, но тебя-то извещать о них не собирались. Как оно все прежде было, где, что?! Никаких следов не осталось, никаких доказательств, а ты суетишься, копошишься – готовишься курам на смех… – Я остановился, т. к. не был уверен, что персональному куратору знаком этот последний оборот: ведь моя реплика нечувствительно произнеслась на этаком внутреннем русском.

– Поэтому мы и не задаемся излишними вопросами, Ник, – подхватил персональный куратор. – Мы видим, что подошли к определенной границе или это она подошла к нам, – и стараемся, пока не поздно, помочь тем, кто к нам обращается.

Нам необходимо понять только одно: в какой мере страдание, которое испытывает наш посетитель от нарушения его прав, может быть непосредственно побеждено? Корректирующая система на индивидуальном уровне также действует – это мы установили, – но действует немного иначе, нежели на уровне явлений массовых. Она каким-то образом связана с тем, что в теологии зовется «свободой воли». Мы же говорим, что Силы Природы не препятствуют человеку в его поисках удовлетворения его прав, но и не способствуют этому. Но есть условия, навязанные нам Силами Природы: желающий получить от нас помощь обязательно должен найти нас – сам – и обратиться к нам – сам . Иначе мы бессильны. Только если человек действительно всецело ощущает в себе заинтересованность в восстановлении своих исконных прав – и приходит к нам за помощью, – мы помогаем ему.

Сказанное, очевидно, представляло собой еще одну декларацию; предложить ее мне персональный куратор обязывался по службе; в ней обнаруживались и кое-какие повторы: нечто подобное мне уже сообщила г-жа Патриция Хэрбс, – но это вовсе не означало, будто здесь отсутствовали важные для меня сведения. Впрочем, я и без того знал, что надо поторопиться – поторопиться, не уменьшая приобретенной с таким трудом дозы напора, т. е. внутреннего согласия с отданным приказом об атаке, который был мне вручен посыльным – или я сам себе его отдал? – и отменить который никому не позволю.

– /…/ К числу таких исконных прав мы относим право, как мы здесь выражаемся, «на апелляцию» или «право на исправление допущенной темпоральной ошибки», – с настойчивостью добавил куратор. – Время обошлось с тобой нехорошо, Ник.

До сих пор я уклонялся от употребления понятия/термина «время», поскольку вообще стараюсь и в устной речи, и на письме избегать слов, значение которых для меня недостаточно ясно [42] . Но первой в «Прометеевском Фонде» заговорила со мною о времени, т. е. произнесла это слово, г-жа Патриция Хэрбс – и наш изначальный разговор получил дальнейшее продолжение уже в обществе моего персонального куратора.

Сейчас мне представляется разумным отказаться от необходимости строгого соблюдения линейного, последовательного принципа повествования – как правило, наиболее уместного. Но «как правило» не означает «всегда». Здесь я решаюсь приступить к обсуждению давным-давно косвенно поставленного, но постоянно отлагаемого вопроса о природе времени, что было обещано мною уже в самом начале этих записок [43] .

Итак, по совокупности причин я избегал этого разговора – но поскольку от него нам все равно не уйти, мы попробуем сперва продвигаться обиняками, или, как выражался один мой давний знакомый, помешавшийся на побеге за границу, «лесочком, лесочком…». К тому же мне трудновато было бы приступить к дальнейшему изложению событий без подготовки, т. с., без некоторого разгона, разбега, согревающей, бодрящей разминки, которую я не перестаю проделывать по утрам в Асторийском парке.

Мой личный опыт познания в этой области условно разделяется на две неравные части: a) опыт общий/ предварительный и b) опыт дополнительный.

О части b речь пойдет ниже.

Итак, время. Всякий может сказать о нем немало любопытного, стоит только слегка призадуматься. Начнем с общедоступного, но почти всегда – бессознательно отвергаемого. Из основополагающих строк/ стихов первой книги Моисеевой нам становится известно, что время есть тварь, явление тварное, имеющее вид как бы некоего процесса, который представляется нам движением. Французский религиозный автор Сен-Мартен (Louis-Claude de Saint-Martin) – из тех писателей, что не слишком внимательны к первоисточникам, – совершенно голословно утверждает, будто бы «до грехопадения человека времени не было. Время есть результат первородного греха, оно – необходимый спутник рождения и смерти». Дальнейшие утешительные сотериологические построения Сен-Мартена мы опускаем. Верно в них лишь то, что не вполне ясные механизмы/принципы работы времени, созданного в День Один (см. Книгу Бытия, 1; 5), были распространены на человека позднее, по изгнании во тьму кромешную; но это само собой разумеется, а пламенный сен-мартеновский антропоцентризм, конечно, смешон. В свою очередь, от Тайновидца в Откровении св. Иоанна Богослова мы уведомляемся, что нас ожидает конец времен, т. е. «времени больше не будет». В этом, строго говоря, не следует усматривать ничего ужасного и/или немыслимого. Если время было сотворено, а значит «начало быть», явив тем самым свой первый момент (т. е. День Один), с чем обычно никто не решается спорить, то и конец времени, предельное его истощание вплоть до полного исчезновения не должно представляться нам чем-то удивительным. Положительная наука, отклоняя за недоказуемостью для нее феномен разумного Творения, давно, пусть и не всегда охотно соглашается с тем, что время все же имеет начало, отмеченное не то Большим Взрывом, не то еще чем-то в этом же роде. Любопытно, что научных гипотез об эволюционном развитии явления времени, кажется, не существует. Никто не решился предположить, что время наподобие жизни зародилось в виде каких-нибудь первичных темпоральных частиц-клеток на теплом пространственном мелководье, а уж потом, постепенно, с течением самого себя развилось до своего нынешнего, совершенного (?) состояния. В лучшем случае утверждалось, что время было всегда. Далее. Эта же положительная наука с готовностью рассматривает время как процесс, обладающий свойствами потока, безостановочно движущегося в определенном направлении. Отсюда вошедшая в школьные учебники метафора «лента времени» [44] . Как правило, молчаливо признается, что нам внятны вектор и направление этого движения: от меньшего к большему, собственно – от прошлого через настоящее к будущему, в сторону количественного увеличения «отмотанных» единиц, остающихся (накапливающихся) «позади». В романе Томаса Манна «Волшебная гора» предлагается гипотеза, согласно которой время движется от будущего к прошлому. Можно и так. Но оставим литературу. Ведь и в самом деле живые организмы, существующие во времени, стареют (т. е. становятся старше) и умирают; механизмы от длительной работы подвергаются усталостному износу; капли изо дня в день точат камень. Но из сказанного всего-то следует, что положительная наука судит о направлении движения т. н. реки (ленты) времени, собственно, явления времени, исходя из характера изменений, которые свойственны иным явлениям. В этом есть своя толика формальной логики классического образца. Но вправе ли мы, установив, что в нами же означенный момент Х человек Y находится соматически в одном состоянии, а в момент Х + 1 – в другом, обыкновенно значительно худшем («старшем»), утверждать, что Y «движется» вместе со временем (по времени), т. е. что износ организма бедняги Y напрямую связан, вернее непосредственно собою свидетельствует, что природе времени присуще именно такое последовательное смещение, определенное нами как «от меньшего к большему», от «младшего к старшему»? Не убежден. Справедливость утверждения, согласно которому всё в мире существует во времени, столь же нам привычна, сколь и недостаточна. Стоит лишь поинтересоваться: а как именно существует? – и тотчас же очевидность вышесказанного приобретает характер, свойственный скорее широко распространенному, господствующему мнению, нежели установленному, подтвержденному факту. А между тем именно из этого постулата выводились и выводятся самые передовые и дерзкие теории о путешествии во времени – вспять, к прошлому, либо с опережением, к будущему, – что предполагает возможность выйти из времени в одном месте – и войти в другом. Впрочем, если время – явление природное, естественное, никем не управляемое, имеющее вид некоего потока, то почему бы и не допустить такую возможность? Достаточно научиться выходить из этого потока – и прицельно войти, но уже на ином его участке. Только недавно я (с опозданием) прочел, что некий ученый (цитирую) «профессор Израильского технологического института Амос Ори превзошел самого Эйнштейна: с помощью математических моделей он обосновал возможность путешествия во времени. Долгожданное открытие было опубликовано в последнем номере научного журнала “Физическое обозрение”. В основе сенсационных разработок лежит сделанный в 1949 году вывод Курта Геделя о том, что теория относительности предполагает существование различных моделей времени и пространства. По мнению Амоса Ори, в случае придания искривленной пространственно– временной структуре формы кольца или воронки появляется возможность путешествовать в прошлое. При этом с каждым новым витком в этой концентрической структуре человек будет все дальше углубляться в толщу времени. Однако для создания подходящей для таких путешествий машины времени необходимы гигантские гравитационные силы. Предполагается, что они существуют возле таких объектов, как черные дыры . Всякий объект, достигающий границы черной дыры – т. н. горизонта событий, всасывается в ее недра, причем снаружи не видно, что происходит “внутри”. Предполагается, что в глубине черной дыры законы физики прекращают действовать и пространственная и временная координаты, грубо говоря, меняются местами, а путешествие в пространстве становится путешествием во времени (?!) (Отмечено Н.Н. Усовым. – Ю.М. ). Но, несмотря на научный рывок, мечтать о временны́х перемещениях пока рано. Ори признает, что создание математической модели, доказывающей возможность путешествия во времени, пока не может быть реализовано технически. Вместе с тем ученый подчеркивает, что процесс развития технологии столь стремителен, что никто не может сказать, какими возможностями человечество будет обладать через несколько десятков лет. В целом возможность путешествий во времени была предсказана общей теорией относительности Альберта Эйнштейна. Отметим, – продолжает автор заметки, – что открытия в области путешествий во времени остаются одними из самых впечатляющих вслед за разработками в области телепортации, торсионных полей и антигравитации. Впрочем, путешествию во времени не повезло больше всего – до сих пор не только нет очевидцев перемещения во времени, но и универсального определения времени » (подчеркнуто Н.Н. Усовым – Ю.М. ).