Татьяна Казакова - Опасное сходство Страница 7

Мы вернулись в дом, мамуля легла спать, а я стала собираться на работу, вернее на встречу с Наташкой, которая меня достала звонками.

Маша и представить не могла, что будет так тяжело. Она думала, что это совсем нетрудно шваброй помыть полы, но оказалось, все не так просто. Маша рассчитывала убраться к обеду, но получилось почти к ужину. К вечеру ломило поясницу, немели руки и дрожали коленки. Маша недоумевала, как же так, ведь она видела, что уборщицы уже в двенадцать часов не было и в помине, наверное, она слишком тщательно моет и часто меняет воду. Но последнее время подъезд вообще никто не убирал, так что по-другому пока не получается. Ничего, она привыкнет, это только в начале тяжело, а потом все наладится, зато она часто бегала домой, кормила сына обедом, помогала с уроками. Но физическая усталость была не самым неприятным, оказалось, тяжело встречаться с жильцами, которые ее знали. Маша уговаривала себя, что это не стыдно убирать подъезд, что всякий труд почетен, но все равно, когда кто-то проходил мимо, она старательно отворачивалась. Жильцы тоже реагировали по-разному. Одни делали вид, что незнакомы, другие наоборот, здоровались, подчеркнуто любезно, а были и такие, кто брезгливо морщил нос. Зато ее зайчик стал гораздо веселее и разговорчивее, даже бледность ушла. Пожалуй, можно и в школу его отправить.

На следующей неделе, убедившись, что Сережа хорошо себя чувствует, Маша отправила его в школу и пошла мыть подъезд. Она убирала первый этаж, когда услышала, как хлопнула дверь, кто-то поднимался по лестнице. Она выпрямилась и посторонилась

– Вы?!

Маша подняла глаза. Перед ней стоял Беляев. Он был одет в шикарный кожаный плащ, и пахло от него дорогими духами. Маша покраснела, а потом вызывающе спросила

– Не ожидали? Да, я убираю подъезды, и мусор выношу, и пахнет от меня плохо. Вот…

Она не решалась посмотреть ему в глаза, а он сам растерялся и от этого не мог подобрать нужных слов, чтобы не обидеть ее.

– Да я, собственно, не к вам —

Он прошел к лифту, нажал первую попавшуюся кнопку, в душе ругая себя последними словами. Как он мог?! Что он ляпнул? Ведь она поняла, что он к ней приехал. Выходит, увидел, что она убирается, и сбежал? Фу, как некрасиво получилось. Ничего, сейчас он спустится и все объяснит. Нормально скажет, что его не смущает ее работа, что ему совершенно все равно, чем она занимается. И приехал он к ней. Лифт остановился на первом этаже. Никого…. Куда же она подевалась? Он неловко потоптался на месте, прислушался – все тихо. Тогда он вышел на улицу и увидел, как она идет вдоль дома. Он заколебался. Что он с ума сошел? Это ж черт знает, что! Увлекся уборщицей. Но, не слушая голос рассудка, Беляев бросился за ней.

– Стойте! Маша! – Он остановил ее, дернув за рукав. Она обернулась и на этот раз смело посмотрела ему в глаза.

– Дома не застали? Ну тех, к кому пришли?

– Маша, я пришел к вам. Просто я растерялся, я хотел…

– Не надо ничего объяснять, и так все ясно. Вы разочарованы и…

– Маша! Не перебивайте меня. Да, я разочарован, да, я не ожидал увидеть вас в таком… виде. – Она дернулась, чтобы уйти, но он не позволил. – Я действительно приходил к вам. Вы мне нравитесь, и я хотел вам….

– Все. Извините, мне некогда. Мне еще один подъезд убрать нужно…. Поймите, мы не пара. Неужели вы не видите? Всего хорошего.

Она вошла в соседний подъезд, Беляев хотел войти за ней, но в это время зазвонил телефон. Звонил его партнер по бизнесу и давний друг Марат Бакиров. Он напомнил, что сегодня собрание акционеров и что присутствие Беляева обязательно. Беляев только чертыхнулся, с тоской посмотрел на закрытую дверь и решительно направился к своей машине. Ничего, в следующий раз все будет по-другому…

Маша убиралась, слезы застилали глаза. Она рукавом их вытирала и пыталась успокоиться. Ужасно, что он увидел ее в этом халате, такую страшную, в каком-то кошмарном платке. Он такой элегантный и красивый. Конечно, ему нужна другая женщина. Для серьезных отношений она не годится, а для других и тем более. Но она заметила, что он был расстроен, и это было приятно. Ничего, желающих утешить найдется предостаточно. Все, эти глупости она выкинет из головы раз и навсегда. У нее сейчас другие заботы – где взять деньги? Вчера она зашла к Зинаиде Александровне, та наверняка знала стоимость их квартиры. Соседка сразу пригласила ее в комнату, краем глаза Маша заметила на кухне букет алых роз.

– Ой! Я, кажется не вовремя. – Маша кивнула на цветы и с удивлением заметила недовольство на лице Зинаиды Александровны. Извинившись, она прошла на кухню и через минуту скрылась с букетом в соседней комнате. Маша никогда там не была, дверь была всегда плотно закрыта. Интересно, зачем Зинаида отнесла букет туда, а не поставили здесь на столе? Как будто спрятала. Странно. Но вот соседка вернулась и уже обычным тоном стала расспрашивать про работу, про Сережу. Отвечая, Маша отметила, что глаза у Зинаиды заплаканные. Она мысленно отругала себя. Нельзя же быть такой эгоисткой, кроме своих проблем чужих не замечает. Что-то случилось у Зинаиды Александровны, а она даже не поинтересовалась, да и спросить неудобно.

Узнав, что Маша хочет продать квартиру, чтобы заплатить за операцию, соседка спросила:

– А муж ваш здесь прописан?

– Конечно, ведь это его квартира.

– Он-то согласится продать квартиру?

– Честно говоря, я об этом не подумала, но ведь это для сына.

– Надо с ним поговорить, а квартиру эту продать проще простого, желающих на нее много.

На прощание Зинаида Александровна похвалила ее, сказав, что подъезд стал значительно чище.

– Только зря вы так стараетесь? Они все равно не оценят, они привыкли к грязи

Маша удивленно захлопала глазами, вопрос не задала, но, кого она имела в виду, говоря «они не оценят». После разговора остался неприятный осадок, но она вскоре об этом забыла.

Маша поднялась к себе, скоро идти за Сережей. Хоть он и просил не встречать его, она все равно бегала к школе, издали смотрела, как он выходит, не подходила, пока рядом были ребята. Ждала, когда он повернет за угол и махнет ей рукой. Тогда она подбегала и сразу снимала с него тяжелый ранец. А пока время есть, она, пожалуй, выпьет чашку чая

В квартире было тихо, Маша подумала, что жильцов нет дома, но вскоре из их комнаты послышались голоса. Они что-то возбужденно обсуждали на своем немного гортанном языке. В прихожей стояла большая сумка. Видимо, опять посетители. Интересно, что они таскают в этих огромных сумках? Наверное, тряпки, когда они заселялись, то упоминали, что занимаются торговлей. Больше они ничего не говорили, и вообще были немногословны. Все больше «спасибо, здравствуйте, до свидания». Да и видела их Маша редко. Жильцы уходили рано утром, а приходили поздно вечером и часто уезжали, говорили, что за товаром. Но это их дело, деньги они платили исправно, и Машу все устраивало. Но сейчас она вдруг подумала, что даже паспортов у них не спросила. Наверное, это неправильно, так не делают, но теперь вообще неудобно об этом говорить. Господи! Хоть бы решить вопрос с квартирой! Неужели Андрей откажет? Нет, этого не может быть. Пусть он не приходит и не звонит, но продать квартиру, конечно, согласится, ведь это для его сына. Так, утешая себя, Маша прошла к себе в комнату, надо прилично одеться и накрасить губы, чтобы Сереже не было стыдно за нее. Опять вспомнился Беляев, вспомнилась их первая встреча. Он очень понравился ей, а Сережа несколько дней только и говорил, какой он замечательный, и какая у него огромная машина. Вот было бы здорово, если бы он еще раз их подвез. При этом Сережа вопросительно смотрел на Машу, она делала вид, что не понимает, а сама ругала себя. Дура она непроходимая, почему не дала ему высказаться? Ведь видела, что и она понравилась ему, недаром же он приехал. И деньги у него, конечно, есть. Возможно, он бы ей помог… Нет! Получится из-за денег. Так она не сможет, и не хочет. Все! Надо выкинуть его из головы. Все равно ничего хорошего из этого не вышло бы, так что все правильно. У нее есть Сережа, и думать надо только о нем.

Пришлось врать Лариске, что мне надо заехать на Соломенную Сторожку, кое-что забрать для мамули. Лариска вяло заметила, что Наташка тоже задержится, но ей совершенно все равно. Да, она так и заявила – Делайте, что хотите, мне совершенно все равно. – И голос при этом был какой-то странный, прямо скажу, без вредных Ларискиных интонаций, как будто ей действительно все равно. Может, заболела? Ничего потом все выясню. Ну вот и Наташка примчалась

– Всем бонжур. Как у вас тихо. Уехали?

– Да, проводили, как-то грустно стало.

– Ничего, не успеешь оглянуться, они уже вернуться. Птичка! Ну, что ты копаешься? Ты что собираешься в этих туфлях идти?

– Конечно. А что?

– Они же на каблуках, – она понизила голос, – а тебе, может, бежать придется…

– А сама ты почему на шпильках?

– Так я же только наблюдатель.