Алексей Ефимов - Бездна Страница 8

Он молчал. Он смотрел в окно.

«Я рад, что мы друг друга поняли, – сказал он».

Он обернулся. Он увидел ее глаза, очень грустные, и почувствовал злость, объектом которой в этот раз был он сам. Он ни за что ни про что ее обидел. Она старалась, искала, а он чуть не довел до слез.

Прости.

В конце концов они сошлись на том, что он наденет туфли, а на следующей неделе они подыщут ему костюм. Он даже подумал, а не вернуть ли Hugo Boss в салон, но не высказал эту мысль вслух, не стал.

Вечером они ужинали в ресторане. Он надел обновки и чувствовал себя странно – словно это был не он, а тот джентльмен, которого он видел сегодня в зеркале. Его спутница заглядывалась на него и светилась улыбкой Джоконды с каким-то тайным, одной ей известным смыслом. Может, Джоконда надеялась, что он сменит гнев на милость? Впрочем, не будем сейчас об этом, довольно. Вино и свечи, и музыка, и этот вечер – для них.

«Следующую песню мы исполним для Сергея, – сказал со сцены длинноволосый парень со „Стратокастером“. – С днем рождения, Сережа! И знайте – ваша Оля вас любит! Очень!»

Он не поверил своим ушам. Он посмотрел на Олю, а она кивнула ему с улыбкой: да, да, это о нас!

На сцене заиграли «Nothing else matters».

Классно! Не сказать, что он фанат «Metallica», но эта песня – шедевр. В ней столько уверенности, мудрости, взрослого оптимизма. Когда слушаешь ее, думаешь о том, как прекрасна жизнь. Не стоит отчаиваться, ничто больше не имеет значения, кроме надежды, любви и цели. В конце концов у тебя все получится. Ты справишься.

Длинноволосые парни играют здорово. С душой. Для души.

Спасибо.

Глава 9

Чем ближе к полудню, тем сильнее охота есть. И водки. Немного дали, но на поесть и выпить не хватит. Если купишь водку – будешь голодным. Поешь – не купишь водку. У Васьки тоже пусто, одноногого не раскрутишь.

В это время маленькая седая старушка в пуховой шали вышла через ворота, обернулась, перекрестилась трижды на церковь и поочередно подошла к нему и к Ваське. «Помоги тебе Господи», – шептала она беззубыми деснами и, кое-как сгибаясь – будто отвешивая поклоны – клала монеты в их банки.

Как только она ушла, он вытряхнул медь из банки. Все равно мало. Со старухи – рубль.

Он решил, что поест. Надо сбегать в ларек. Пока он туда и обратно, другие будут брать, поэтому надо быстро.

Через пятнадцать минут он вернулся. Он купил полбулки хлеба и сардельки. Чтобы идти быстро, он в дороге не ел, уже был близко, видел Ваську, как вдруг —

«Твою мать»!

– Хрясть!

Грохнулся.

Хлеб вылетел у него из рук и запрыгал по снегу. Он ударился локтем и страшно выругался. Он ругался все время, пока вставал и отряхивался. Это надо же так. Не почистили. Найти бы того дворника, и лопатой ему по роже, чтоб в следующий раз чистил.

Он встретился взглядом с парнем. Идет тот и смотрит. Что вылупился, а? Что надо?

Обычно он не смотрел другим в глаза, это незачем, так как все равно ничего не высмотришь, да и опасно, а в этот раз глянул зачем-то.

Глаза у того синие. Как небо.

Если бы его сюда, к церкви, то он бы и дня здесь не прожил. Если почувствуют здесь, что слабый, то и замочат. Здесь ты должен быть сильным. А если нет силы, то гнись как прутик – вдруг не сломают. Ну а если не так и не эдак, то все. Это только в церкви учат, что надо любить врагов и если тебя бьют в рожу, то подставить ее, чтоб выбили зубы или что хуже. Гошку любить? Может, снять штаны и нагнуться, чтоб ему было удобней? Хрен! Если кто-то нормальный, то и ты с ним нормально, а если нет, то как? Не узнаешь по людям заранее, хорошие они или сволочи, и не верстайся ни к кому задом, даже к Ваське. В его уродливом куполе не подсмотришь, что он там думает.

Топай, мальчик, и не оглядывайся. Или боишься, что кинутся сзади и всадят нож меж лопаток? Правильно. На спине глаза нужны, а не крылья, чтоб не зарезали и не прибили. Учись. Если нет глаз, то мама с папой наплачутся.

Он дошел до своего места и глянул влево, на Ваську. Тот улыбался. Это все оттого, что он хочет жрать. Это всегда так: как дурак пялится и ждет, хотя знает, что нечего ждать. Одному мало.

Он достал из кармана сардельки и по очереди съел их с хлебом, а Васька посматривал на него молча. Интересно, если б не поел Васька неделю и сказали ему убить кого-то за хавчик – сделал бы? Да и сейчас дай ему кило «Докторской» и литр водки – откажется? Как повернешься к нему спиной – уйдешь хотя бы на шаг? Когда хочется жрать, становишься зверем. Например, думаешь, как бы пойти за бабой и вырвать у нее сумку. Она жадная, и не жалко ее. Вытащит деньги, но даст тебе не бумажки, а медь. Или вообще мимо протопает. Поэтому-то и думаешь. Обычно как: если кто бедный, то он не жадный и может двадцатку дать, а чем богаче, тем больше жадность. Если у тебя бабки, машина, шуба – дай ты полтинник, сотню, не обеднеешь, не склеится пузо с хребтиной, ан нет, вылезет хрен из машины и даже как будто тебя не видит, сука. Тьфу! Толстопузые молятся Богу. Если бы взаправду он был, то треснул бы под ними асфальт и грохнулись бы в метро.

Глава 10

Он прошел мимо собора, перебежал на красный через Советскую, а потом метрах в трех от него упал бомж.

Бомж нес в руках хлеб, спешил, хромал, не смотрел под ноги – и наступил на лед валенком.

Как он ругался матом!

Потом, когда он встал, они посмотрели друг другу в глаза.

У старика глаза выцветшие и как будто скрыты под пленкой. Не по себе от его взгляда. Через мгновение отводишь свой. Но не проходишь, однако, и метра, как оглядываешься и смотришь снова – будто притягивает магнитом. Тому, кто каждый день моется и ест досыта, непросто представить себя в мире, где питаются в мусорках и одеваются там же. Воображения не хватает. И страшно. Человек приспосабливается ко всему, иначе он давно бы исчез как вид. Во что бы то ни стало жить – его цель. Этот пропитый старик в ушанке и грязной шубе, если спросишь его как жизнь, ответит, пожалуй, что жить можно и что бывает и хуже. Он приспособился и не изводит себя мыслями. Его сознание спит.

А что у нас?

Когда живут в коммуналках по четверо-пятеро в комнате и по десятку в квартире; когда одинокая мать работает на двух работах, а муж-пропойца бросил ее с ребенком; когда недуг приковывает к постели в расцвете лет; когда гибнут близкие, – как выдержать? Если не справишься, то сопьешься или сойдешь с ума, или залезешь в петлю. Когда сбегаешь из реальности в алкогольное или наркотическое забытье, после этого только хуже. Пробуждение с похмелья – это пытка. Миллионы отчаявшихся съезжают во тьму по спирали, не имея надежд и желаний, и еще отталкиваются сами от мертвого пластика, чтобы добраться скорее до финиша. Не трудности убивают, а жалость к себе. Взращивай ее денно и нощно, оплакивая свое счастье, если не хочешь вернуться наверх, к свету. И, напротив, вырви ее из груди как склизкого червя, если хочешь жить.

Для него это не просто слова. Четыре года назад он едва не покончил с собой из-за девушки. Из-за красивой девушки, в которую он был безумно влюблен. Она ушла к его другу и еще напоследок сказала, что никогда его не любила.

Если так, то зачем жить? В безвоздушном пространстве нет жизни.

Попрощавшись с родителями на тетрадном листе в клетку, он принял снотворное мамы, двадцать таблеток, и нажал Play на музыкальном центре, чтобы уснуть под музыку, которая ему нравилась.

Закрутилась кассета. Зашипело в колонках.

И вдруг —

Guns\'n\'Roses.

Loaded like a freight train

Flying like an aeroplane

Feeling like a space brain

One more time tonight!

Многометровая морская волна накрыла его, бросила в ванную и промыла желудок. Он лежал у воды, обессиленный и заново рожденный, прижавшись щекой к камням, и дышал. Он был жив. Он еще не знал, что уже через месяц он встретит Катю. Она поможет ему жить здесь и сейчас, и прошлое, которое никогда не изменится, отпустит его с миром. Надо думать о будущем. Будущее зависит от тебя, а прошлое – нет. Катя ничего не знает, и он не рассказывает ей о том, что отмечает восемнадцатого октября свой второй день рождения: включает «Nightrain» и пьет пиво.

Глава 11

Ольга приезжала в офис в половине девятого.

Эти минуты до начала рабочего дня – ее священное время, когда она предоставлена самой себе. Ее не отвлекают, не напрягают, не нагружают проблемами. По-буддийски медленно течет мысль, Вооружившись чашкой кофе со сливками, можно обдумать планы на день, почитать новости, просмотреть какие-нибудь бумаги. Без фанатизма, вот что главное. Если ждет тебя Эверест срочных задач, не спеши в его тень, ибо не для того ты приехала раньше, чтобы прямо с порога взять альпинистские снасти и с маниакальным рвением броситься в гору.