Гвейн Гамильтон - Моя жизнь с русскими. Или Свой среди чужих Страница 9

Одна девушка такая, красивая, не очень любила меня, наверное, и Владимира Вольфовича тоже, встает и говорит перед всеми:

– Мы все знаем, как ты любишь Владимира Вольфовича, наслушались мы твои рассказы-сказки.

У меня в сердце стало холодно, предчувствие будто: наверное, переговорил, и она, может, ему сказала и теперь… ну не знаю чего, но ничего хорошего.

– Вот, – продолжает, – у меня подруга на Чистых прудах в офисе с ним работает.

«Да, – думаю, – труба».

– Я ее попросила и она кое-какие вещички в качестве подарка взяла, даже автограф.

Смотрю – и действительно написанно: «Гвейну, С новым годом». И про фиг даже не напомнил. Класс. Там и майка, и кепка, видео, и диск. Я сразу надел майку. Классно. По дороге домой еду в майке, в метро жарковато, и я растегнулся. Увидел майку мужик (похожий такой на этих самых – молодых фашистов) и подходит.

– Ты че, не за Путина?! – и вид у него такой, и главное – мускулы. Я думал сначала, как ответить, и решил – правду говорить всегда лучше.

– Неа, – говорю, – Владимир Вольфович у меня сосед.

И показываю автограф. Мужик стоял, стоял и погнал прочь. Я с облегчением дышал и думал: майка классная, но, наверное, надену в следующий раз только в Канаде. Вот и уложил за два года до отъезда, и она так и ждала. Теперь ношу по возможности, если выхожу гулять или чай пью.

Книга «Рассказы» М. М. Зощенко

Еще одна книга. Нашел на кухне за холодильником. Как она там оказалась – другая история. Все чемоданы уже набиты были, и оставить жалко, поскольку книга замечательная. Настоящая книга. Читать ее можно и плакать, и радоваться, и хотеть жить, и разхотеть жить – все вместе. Открывать ее и читать уже не могу – так вызывает она во мне «идеологическое шатание, крупные противоречия и меланхолию». И так как сейчас у меня «на душе полная ясность и розы распускаются», не хочется вернуться в прежнее состояние.

Вот, когда-то читал и все вместе делал – и радовался, и плакал, и упал на пол в метро. И привлек внимание других пассажиров так, что отходили от меня самую малость. Лежал скучный, на полу, и хохотал.

Жил на Южной тогда и работал в один день на Менделеевской, в Ясенево, в Альтуфево и на ВДНХ. Ехал день деньской, или поконкретнее – примерно 4 часа. В 10 часов вечера уже отправлялся домой от Менеделеевской. Одна ветка, прямо, примерно 45 минут. Если толкаться, то не проблема найти место возле двери, где написанно «Не прислоняться», чтоб можно было прислоняться и – читать 45 минут. Вообще-то классно. Я эту книгу читал. Она меня так потрясла, что перестал ощущать себя – погрузился в книгу. Время пролетело незаметно, и я только в последний момент врубился, что девушка-голос-метро сказала: «Южная». Двери уже вот-вот закроются, и придется на Пражской пересесть. Не хотелось, конечно, хорош уже ехать – и я попытался выпрямиться и выйти из вагона быстро. Но нога-то онемела. И я не сразу понял, что лежу на полу, – так решительно упал. Вот когда понял, мне стало очень неловко и весело. Из-за Зощенко смешно стало. Двери закрылись, и мы помчались к Пражской. Я все хохотал, и люди начали отходить в сторону. Я пытался встать, но ноге больно – свело. Людишки, понятное дело, спешили выйти и перепрыгивали через мое скучное тело, пока я не встал и не перенес свой организм на платформу. Несколько дней ходил веселым.

Открываю книгу сейчас с трепетом, вспоминаю о былых временах и вижу маленький листочек бумаги. Беру в руку с таким чувством, будто оно – послание от себя из прошлого к себе в будущее – на листочке написаны три слова моей рукой – «не дрова везешь». Интересно, но, к сожалению, не знаю, что я имел в виду.

Хохлома

В Волгограде работал с парой американцев. До этого не знал настоящих американцев – в моем городке в Канаде они редко появлялись, и мы их не любили. Вот, встретил американцев впервые в Волгограде, и они были хорошие, они меня спасли. Когда я проснулся один раз посреди ночи и обнаружил, что таракашки у меня везде, я убежал к американцам и спал на диване в их комнате. Они позволили мне жить у них, пока не нашел новую квартиру. Это было веселое время. Сидели мы на кухне допоздна и курили. И разговаривали. И ловили мышей.

У них дом был хороший, прямо в центре Волгограда на Проспекте Ленина. Был у них мусоропровод – интересное изобретение. Муссор выбросить можешь в любое время, только открывай. Это и делали жители дома – иногда и поздно. Слышишь что-то похожее на бомбу – а это всего лишь ребята или бабушка сверху выбрасывают бутылки пива опять, благодарю. Но привыкаешь быстро и в один день – сам начинаешь выбрасывать бутылки в четыре утра.

Вот один раз сидели на кухне и вдруг ниоткуда незванный гость. Кэйт как увидела, давай кричать и убежала на улицу. Джо более сдержан был. Глянул и тихо выругался: ну и татарин. Уговорили Кэйт вернутся в дом, и мы с Джо начали планы планировать.

Взяли веники и начали ждать. Недолго ждали. Сразу же высовывается и бежит, как курица. Мы с Джо бросаемся вдогонку, Кэйт – на улицу, но мышку не поймали. Видно, так не получится, слишком она быстрая.

Тогда коробку поставили, с сыром в ней, на коробку – доску под наклоном, чтобы мышка туда за сыром забралась, да не могла выбраться. Поставили и ушли на работу. Приходим и видим: сыр еще там. Либо только в фильмах любят сыр, либо коробки испугалась.

Тогда глубокую стеклянную тарелку поставили на подоконник, чтобы могла видеть что в ней ничего страшного нет, и в нее кусок шоколада положили, ведь все любят шоколад, небось, и мышки тоже. На тарелку опять доску, чтобы мышка могла туда забраться. Таков был план, по крайне мере. Мы ушли на работу и вечерком вернулись посмотреть. В тарелке шоколад наполовину съели, следы мышиных зубов видны, да мышки нет. Все же сумела выбраться, курица. Тогда Кэйт пошла в туалет, и послышался крик, и она вновь убежала на улицу. Небось, мышка нашлась. Пошли с Джо посмотреть – там мышка лежит на полу. Нагнулись поближе – мертва. Очень было жаль, не хотели мы убить ее, а просто поймать – и на улицу, Кэйт даже плакала.

В конце года Джо и Кэйт уехали к себе обратно на чужбину в Америку. Кэйт коллекционировала доски, особенно любила те, которые постарше, в стиле хохломы или гжели, но ту, которая в доме помогала в убийстве мышки, не хотела брать. У меня в квартире тоже была такая, хорошая, старая, тоже в стиле хохломы. Я спросил у хозяина, но он не мог понять, для чего, мол, мужику нужна доска. Но не возразил, и я взял, чтобы подарить Кэйт при следующей встрече, что и сделал.

Часть вторая. У себя на чужбине

Русское зарубежье

Когда я наконец уехал из России, я очень волновался, типа, как это я буду без русских?! Но зря, оказывается, – от русских так просто не убежишь.

Здесь у нас в Ванкувере они тоже есть. Не в таком количестве как, допустим, китайцы или филипинцы, конечно, но есть. И соответственно есть и русское радио, русские газеты, и русские магазины – в этих магазинах можно даже «Боржоми» купить. И аджику. И ткемали. И много других любимых русских продуктов. Но главное, конечно, не в продуктах, а в отношениях. И они здесь тоже есть, будь здоров. И их пытаются избежать на каждом углу. То есть русские друг друга пытаются избежать.

Гуляем мы с женою вечерком, так красиво, горы, океан, все такое и – почти что ни души. Улицы пустые, по крайне мере, канадцев нет, все канадцы дома. Ящик смотрят, как норальные люди.

Какие-то китайцы есть, может, одинокий иранец с работы плетется, и вот впереди – какое-то семейство, очень похоже на наших, то есть, ваших. Мы к ним приближаемся и невольно затихаем. Это русские.

Вот мы замолчали, и прошли мимо, и по новой заговорили. Не раз я замечал такую привычку. Но откуда она у меня, я же не русский?

На другой стороне улицы две семьи китайские, подходят друг к другу, останавливаются, разговаривают. Обнимаются. Дружненько все. Потом расходятся. Корейцы подходят, так – смотрят друг на друга, слегка поклонившись. Иранцы – друг на друга кричат. А русские – замолкают.

В следующий раз, когда мы с женою гуляли, мы опять встретили группу явно советских людей. Я решил провести маленький эксперимент. Начинал говорить громко, размахивал руками и пел что-то для них, что-то, от чего они не могли остаться равнодушными: «Оле, оле, оле, Россия вперед!»

Смотрели они на меня испуганно и быстро переходили на другую сторону.

– Да ничего это не значит, – говорит моя жена, – ты их просто напугал, я тоже хотела перейти на ту сторону.

И вправду, может, не удачно выполнил задание. Помню в Москве, первый раз когда я эту песенку услышал, ехал в метро. Проезжаем станцию Динамо. После матча какого-то. Двери открываются, и фанаты крича запихиваются в вагон. Было страшно. Одна дама с собачкой в руке начала отбиваться, собака лаяла и кусала, в основном меня, потому что я рядом стоял. Маленькая девочка заплакала. Люди возмущались, толкались, типа, получайте, фашисты, гранаты! И фанаты от этого, похоже, только получали кайф. Короче – бардак.