Вера Кетлинская - Иначе жить не стоит Страница 12

Раздумывая о химических превращениях, над которыми бьются неизвестные энтузиасты металлического магния (ведь вот нашли же люди дело под стать новой эпохе!), Палька уже взялся за мороженое, да так и замер с приоткрытым ртом…

В столовой появилась женщина в желтом полотняном платье, схваченном у талии пестрым кушаком. Она медленно шла через зал сквозь солнечные лучи, и каждый раз, попадая в солнечный луч, ее волосы вспыхивали темным золотом. Она!

Женщина остановилась, оглядываясь в поисках свободного места. Свободных столиков уже не было, но многие стулья были еще не заняты. Палька поспешно подтянул к себе газеты и посмотрел прямо в лицо женщины. Она поняла приглашение и неторопливо подошла.

— Вы кончаете? — проронила она, садясь и обнаженной до плеча, чуть тронутой загаром рукой задергивая занавеску.

— Скоро, — ответил он и заказал еще порцию мороженого.

Женщина, не глядя на него, слегка улыбнулась.

Он протянул ей карточку.

— Благодарю вас, — бросила она таким царственным тоном, что Палька не решился на дальнейшие попытки завязать знакомство.

Женщина заказала фаршированные помидоры. Без супа. «Потолстеть боится», — со злорадством решил Палька и, закрывшись газетой, начал исподтишка разглядывать соседку.

Волосы не были золотыми, они были рыжие, очень красивого медного оттенка (может, крашеные?). С той стороны, где солнце бросало сквозь занавеску желтый свет, волосы как бы дымились, их цвет напоминал зарево. Кожа нежная, просвечивающая, над висками голубеют жилки. Брови круглые и узкие, темнее, чем волосы (это уж факт — крашеные!). А волосы не крашеные. Очень красивые волосы! И лицо… Не скажешь, что красавица, а хочется глядеть и глядеть.

Она будто и не замечала Пальку, ее зеленовато-карие глаза рассеянно блуждали по залу, так что можно было беспрепятственно разглядывать ее из-за газетного листа. И вдруг она быстро в упор посмотрела на Пальку (значит, все время замечала его уловки?) и, отвернувшись, усмехнулась уголками губ.

Гордячка!

Палька ожесточенно листал подшивку. Главное, не обращать на нее внимания. Подумаешь, не видал он таких барынек!

— Две порции мороженого сразу, — мелодичным, смеющимся голосом сказала она официантке. Это был вызов ему, Пальке. Но он только упрямее пригнулся к газетному листу.

Официантка ушла за мороженым и пропала.

Женщина поправила прическу, солнечный зайчик от ее часиков скользнул по лицу Пальки, затанцевал на обороте газетного листа.

Палька упрямо читал: «…объем потребления каучука считается одним из важнейших показателей уровня культуры, техники и обороноспособности страны…» Зайчик все еще прыгал. Нарочно она, что ли? Палька заставил себя заинтересоваться проблемой синтетического каучука: «…в будущем году мы оспариваем у Англии второе место в мире. Впереди нас остаются только США». Это здорово! Вот она, моя химия!

Зайчик погас. Женщине принесли мороженое. Уйти немыслимо, смотреть на нее нельзя ни в коем случае, этого она не дождется!

Ну, а за границей что? Ничего хорошего! Гляди-ка, до чего разгулялись фашисты! Гитлер отправляется в морское путешествие вдоль берегов Швеции и Норвегии. Геббельс и Геринг собираются в Грецию… Немецкий генерал Рейхенау едет в Нанкин, чтобы преподнести Чан Кай-ши саблю в подарок от Гитлера…

— Мерзавцы! — пробормотал Палька и, перевертывая лист, мельком глянул на соседку.

Она доедала мороженое, розовым язычком облизывая ложку.

Он нахмурился и уткнулся в газету.

Опять запрыгали зайчики, на этот раз от стакана. Женщина маленькими глотками пила лимонад.

Остались одни объявления. Чтобы не глядеть на нее, начал читать объявления: «Нужны инженеры и строители всех специальностей», «Срочно в отъезд требуются техники и рабочие, знакомые с буровыми работами…», «Прием на краткосрочные курсы монтажников металлоконструкций», «Союзкультторг НВКТ СССР объявляет всесоюзный конкурс на лучшую куклу…» Вот оно как! На лучшую куклу! «Управление по делам туризма и экскурсий организует и проводит…» Отправиться, что ли, в какой-нибудь сногсшибательный поход на Памир или на Алтай? «Комитет химизации и комиссия по подземной газификации угля объявляют всесоюзный конкурс на проект…» Что это такое — подземная газификация угля? Странно, ничего не слыхал о ней! «Материалы и условия конкурса высылаются по требованию…» Непременно напишу, пусть вышлют. Чем черт не шутит!..

Женщина допила лимонад и расплачивалась, выискивая на дне сумочки мелочь, так как у официантки не было сдачи. Палька встал, бросил поверх ее денег свой червонец, процедил: «Сдачи не надо!» — и пошел к выходу. Он успел заметить, что женщина вспыхнула от такой явной невежливости. Ну и пусть! Может задаваться сколько хочет. Он сейчас пойдет на почту и потребует выслать условия конкурса, а потом разработает, чего доброго, самый лучший проект — конечно, разработает! — и тогда она еще пожалеет. «Талантливый молодой ученый Павел Кириллович Светов…» Газификация угля. Подземная газификация угля. Любопытно!

Отправив запрос, Палька заспешил в институт. Прямо над парадным входом старого особняка, построенного еще бельгийцами, над одним из чванливых львов, карауливших теперь профессора Китаева и директора Сонина — окна китаевского кабинета. Было бы лучше проскочить в институт двором, но во дворе шла стройка: к маленькому особняку пристраивали четырехэтажное новое здание — к рукаву пришивали кафтан. Вход со двора закрыли, чтобы оттуда не заносили известковую пыль.

Палька благополучно проскочил в лабораторию, не попав на глаза Китаеву, но лаборант Федосеев, поджав губы, сообщил, что Китаев дважды справлялся, кто из аспирантов отсутствует.

— Федосеич, вы слыхали что-нибудь о подземной газификации угля?

Федосеич знал все, что касалось угля и химии. Пальке казалось, что он родился одновременно с химией и химия не могла существовать без Федосеича. Но и Федосеич ничего не знал о подземной газификации угля. Черт возьми, это что-то абсолютно новое!

Непонятная подземная газификация сливалась в его воображении с дымящимися на солнце волосами. Вот ведь далась мне эта рыжая! Откуда она свалилась? И почему ходит, как к себе домой, в столовую ИТР? Если бы она была новым инженером, Палька давно услыхал бы, что на шахты прибыла столичная краля…

— Павел Кириллович, вас зовет профессор Китаев.

Вот оно! Начинается…

Кабинет Ивана Ивановича Китаева был похож на захудалую лабораторию со случайным оборудованием: профессор любил помудрить наедине и постоянно запрашивал то одно, то другое — Федосеич ворчал, но покорно носил. Аспиранты прозвали этот кабинет «кельей алхимика».

— Добрый день, добрый день, мой юный друг! — приветствовал Пальку профессор. — С утра вас не видал и соскучился.

— Я был в технической библиотеке, искал справку о…

— Да разве я проверяю вас! — воскликнул Иван Иванович, отмахиваясь короткопалой сморщенной ручкой. — Вы же знаете мои принципы: научный работник подчиняется только своей научной совести и внутреннему чувству долга. Зачем же мне допрашивать вас, где и почему вы отсутствовали половину рабочего дня?

— Иван Иванович, вы что-нибудь слыхали о подземной газификации угля?

Китаев не любил, чтобы его перебивали.

— Мой принцип состоит в том, что только силой научного авторитета я воздействую иногда на умы моих учеников, — окончил он. — Какая газификация? — процедил он, снимая очки и внимательно разглядывая Пальку. — Неужели вы опять, Павел Кириллович, стремитесь уклониться от хода научного мышления в некие проблематические дебри, коих так много возникает справа и слева от науки?

Заглотнув насмешливый ответ, Палька вежливо объяснил: прочитал объявление и надеялся, что профессор что-нибудь знает…

— Не слышал и не думаю, чтобы частные инженерные задачи могли привлекать внимание юноши, посвятившего себя науке, — проворчал Китаев и надел очки. — Я вас потревожил для того, чтобы уточнить актуальную проблему отпусков. Помнится, вы хотели поработать часть отпуска, чтобы закончить начатое нами исследование. Могу ли я считать, что ваше научное рвение не ослабело?

— Можете, — сказал Палька, переступая с ноги на ногу.

Такое необдуманное решение он высказал сгоряча месяц назад: надеялся развязаться с «навесками» и с осени взяться за самостоятельную тему. А сейчас вдруг представилось, что отпуск можно использовать для разработки проекта этой непонятной газификации… Но не говорить же об этом старику!

Китаев снова снял очки и несколько ласковее поглядел на аспиранта. Человек одинокий и целиком погруженный в жизнь института, он ненавидел отпускные месяцы и желал бы видеть своих аспирантов погруженными в работу, без всех глупостей, которые постоянно отвлекают их от дела: то любовь, то какие-то спортивные занятия (гоняют мяч, как маленькие, или стараются дальше всех забросить дурацкое копье — первобытное занятие, достойное дикарей, а не научных работников!). От Светова он все время ждал чего-либо подобного. Как ни странно, неуравновешенный юноша, именуемый товарищами «Палька» (!), до сих пор ничего не выкинул, да еще частью отпуска жертвует.