Николай Садкович - Человек в тумане Страница 14

– Для них это довольно обычный случай, – разъяснял Сергей. – По каким-то причинам человек потерял родину и попыток вернуться не делал. Еще неизвестно, как он вел себя…

– Неизвестно?! – вспыхнул Геннадий. – Янка честный, настоящий товарищ. Он жизнь свою…

Геннадий запнулся, чуть не повторив фразу, которой когда-то заканчивал выступление, вспоминая о погибшем друге. Потом тихо сказал:

– Он был хорошим пионером… Я это знаю.

– Был, – осторожно вставил Сергей, с сочувствием глядя на Геннадия. – Прошло много лет. Люди меняются.

– Да, много лет, – повторил Геннадий, – но я найду его. Непременно найду! И если даже он изменился, я должен сам это видеть! Может быть, с ним никто не говорил, не помог разобраться. Меня он поймет… Вы убедитесь…

Сергея тронула боль и вера друга.

– Я помогу вам, – сказал он, обняв Геннадия за плечи, – мы продолжим поиски. Если хотите, сегодня. Нет – завтра. Сегодня нам надо быть на приеме по поводу приезда делегации архитекторов.

Начиная новый раздел «Дневника», сравнительно недавно Сергей поместил рисунки и заметки из газет под общим заголовком: ПЛОДЫ АВАНТЮРЫ.

И снова повторил фразу: «Все спокойно в благословенной столице!» Рисунок: У бензоколонки две очереди. Одна, справа, – автомашины, другая, с противоположной стороны, – мужчины и женщины с зажигалками в руках.

Хозяин колонки, разводя руками, обращается к владельцам зажигалок: «Леди и джентльмены, лимит есть лимит! Без талонов отпустить не могу!»

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Вырезка из газеты: ВИСКИ ВМЕСТО БЕНЗИНА!

Миссис Кей, обычно экономно расходующая свой лимит на бензин, возвращалась из загородного дома и… вынуждена была остановиться, не доехав до Лондона.

Мотор ее автомобиля не приспособлен к работе без горючего. Выразивший сочувствие владелец загородного бара любезно предложил миссис Кей заправить бак шотландским виски.

Не трудно представить себе, во что обошлась бы такая поездка!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

НЕКОТОРЫЕ ПОСТУПАЮТ ИНАЧЕ! Дочь посла одной из дружественных стран, мадемуазель «X», не желая изменять свои привычки, отправилась на прогулку в автомобиле, заправленном бензином, который она «заняла» у других, стоящих на улице машин. Она несколько торопилась и не имела времени предупредить об этом владельцев. Подойдя к своим автомобилям, пострадавшие джентльмены убедились в истинно французской непосредственности мадемуазель «X».

– Нужно было и нам и французам, – говорят бизнесмены, – доводить дело с Суэцом до конца или не начинать!

Тысячи тонн грузов лежат на складах. Транспортные компании терпят огромные убытки, а полковник Насер кричит о грабеже… Кто же кого грабит?

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

ИДЕАЛЬНЫЙ ДОМ! Как бы хорошо вы ни обставили свою квартиру, как бы разумно ни распределили мебель по комнатам, сегодня вы должны согласиться, что нет предела домашнему уюту!

Стоит зайти на выставку «Идеальный дом», чтобы увидеть то совершенное искусство, которого долго добивались современные художники. Высокий, истинно английский вкус двадцатого века!

Интересно, какое впечатление произведет эта выставка на иностранных гостей, особенно на русских архитекторов, строящих у себя на родине квартиры для рабочих?

Фотографии: Интерьеры, обставленные оригинально изогнутой и, вероятно, мало удобной мебелью.

Глава шестая

В мире сказок и приключений за героя заступаются богатыри, слабого защищает сильный, убогому помогает благородный, обидчики наказаны, пострадавший отомщен. Но кто защитит слабого духом в мире эгоизма и узаконенного безразличия к ближнему?

Какое счастье не знать горя в юности, когда еще не окрепла душа твоя и ничто не заслоняет твой путь… Когда же более нуждается в помощи человек? «Никто не устоит перед тобою, перед силой и правдой твоей. Как я был с Моисеем, так буду с тобою, не отступлю от тебя и не оставлю тебя. Будь тверд и мужественен!»

В прохладных сумерках большого собора слова звучали торжественно и проникновенно. Катлин преклонила колена на мягкую подставку и сложила руки крестом. Она молилась и не находила ответа. Рядом, заняв всю скамью, сидела целая семья с молитвенниками в руках. Взрослые невнятно и монотонно читали молитву. Дети косо поглядывали по сторонам, не находя развлечения. Проповедник, стоя в боковой, поднятой над залом позолоченной ложе, продолжал читать, повторяя строфы:

«Не отступлю от тебя и не оставлю тебя…»

Катлин не дослушала до конца. Она поднялась и тихонько вышла из храма. Решение возникло не сразу, но она уже поняла, что размышления только уводят от цели. Побежденная своей слабостью, Катлин больше не уклонялась от мысли, посетившей ее вчера. Забыть об условностях общества, заступиться за человека, которого любила. Теперь казалось возможным открыть то, что было парализовано страхом насмешки со стороны окружающих. Насмешки и презрения тех, кто ждет от нее совсем других поступков и другой, достойный ее выход из своей запутанной юности. Пусть первым узнает тот, кто меньше всего этого ждет.

– Могу я видеть мистера Брауна?

– Мистера Дэвида Брауна? Он занят сейчас с русскими архитекторами. Минут через двадцать, я думаю, он будет здесь…

С нагловатой самоуверенностью клерк скользнул взглядом по лицу, тронутому веснушками (не то что красивое, но довольно милое), задержался на маленьких холмиках под белой блузкой, стянутой широким бежевым поясом (хорошая фигура, ничего не скажешь), и снова вернулся к веснушкам.

– У меня как раз свободное время. Может быть, вместе пройдемся по залам выставки? Я могу сообщить интересные подробности для молодой леди…

– Благодарю вас, – Катлин повернулась и, провожаемая презрительной гримасой клерка (подумаешь, какая Лоллабриджида!), шагнула на ступени эскалатора.

На втором этаже, за серыми холстами, начиналось царство «идеального дома». Большие и малые сборные кухни с холодильниками, мясорубки и кофейники, похожие на приборы алхимика, электрические агрегаты для чистки овощей и мойки посуды, сверкающий арсенал ножей, вилок, кастрюль с герметическими крышками, готовящих под давлением пара овсяную кашу и самую старую курицу не больше пяти – десяти минут, задерживали домашних хозяек ровно столько, сколько нужно, чтобы хорошо задуманный пудинг окончательно подгорел. В эти дни многие мужья, придя домой обедать, получали наспех сделанный стандартный «Бэкон энд эггс».

За кухнями раскинулись ситтинг-румс – гостиные с разноцветными креслами, низкими диванными столиками и обязательным камином, над верхней доской которого ловко вделанный экран телевизора отражал безгрешный семейный уют.

Катлин задержалась возле двери, ведущей в идеальную квартиру для молодоженов. На вывешенном проспекте значилось имя автора – Дэвид Браун. Катлин вошла в дверь. Здесь все было в натуральную величину. Все говорило о хорошем вкусе и жизненном опыте строителя. Ничего лишнего, ничего, что хотелось бы переставить. Удобно, покойно… Недаром Дэвид гордился проектом. Эта была его цель, его мечта, и… наверное, в мыслях он представлял в этой квартире себя и ее.

Посетителей в этот час было мало. Катлин ходила по комнатам, как по своему дому. Включала и выключала свет, открывала вписанные в стены шкафы, любовалась уютной, похожей на маленький бассейн, ванной на втором этаже возле спальни.

Широкая низкая кровать без спинки застлана ослепительным бельем. Угол одеяла откинут, и рядом, на специальной переносной вешалке, мужская и женская пижамы. Казалось, все готово для молодых хозяев, все готово для нее – Катлин и Дэвида… Матерь божья, как тяжело носить невысказанную правду!

Ни за что, нет, теперь уже ни за что она не согласится жить в этом «идеальном» мире… И все же ей было приятно сознавать, что Дэвид создавал свой «идеальный дом» с мыслью о ней, для нее.

Катлин сбежала вниз, в уютную гостиную. Найдет ли она в себе силу скрывать дальше, лгать? Собственно, Катлин не лгала раньше. Она просто не договаривала до конца, и это тянулось так долго, что стало казаться, будто и не нужно договаривать до конца. Все и так ясно. Наверное, так же думали и родители Дэвида, когда она гостила в их загородном доме, так думала и ее тетка-попечительница, называя Дэвида среди членов своей семьи и относя протесты Катлин, не очень, впрочем, серьезные, к обычной девичьей застенчивости. Так, вероятно, думал и сам Дэвид, никогда не настаивая на решительном разговоре. Да ведь и сама она еще недавно склонялась к тому, что иначе быть не должно, что это почти неизбежно…

И вдруг пришло другое, новое… Неужели сегодня, сейчас придется все открыть?

Тревога не покидала Катлин. Она ждала и немного боялась предстоящих событий, но словно жаркое дыхание надвигавшейся грозы зажигало в ней внутренний огонь, погасить который уже не было сил.