Николай Угловский - Подруги Страница 14

Зал заседаний райкома заполнили работники аппарата, секретари парторганизаций, председатели колхозов, в том числе и те, которых повестка дня как будто совершенно не касалась. Это тоже было одним из новшеств Самойлова. Раньше обычно присутствовали члены бюро и те, кто отчитывался. Теперь количество вызываемых доходило иногда до трех десятков человек. Самойлов стремился каждое заседание бюро сделать школой партийного руководства для молодых, да и не только молодых, работников. Но, как скоро убедились многие, «школы» не получилось. Своей нетерпимостью к инакомыслящим Самойлов сам портил им же начатое дело. Его стали побаиваться, но настоящего авторитета он так и не приобрел.

Он вышел из своего кабинета ровно в два часа — высокий, чуть сутуловатый, с длинными жилистыми руками, усталый и хмурый. Редкие светлые волосы тщательно расчесаны и приглажены от больших залысин до крутого затылка, аскетическое, обветренное лицо с туго натянутой на скулах кожей выглядело строгим и неестественно напряженным. Проходя по залу, Самойлов бегло, но пристально оглядел присутствующих, так что каждый почти одновременно почувствовал на себе этот прощупывающий взгляд. Почувствовал его и Логинов, у которого уже было несколько неприятных стычек с первым секретарем. Однако он не опустил глаз и, хотя знал, что мысли Самойлова сейчас заняты другим, всем своим видом Логинов как бы хотел сказать ему: «Можешь думать обо мне что угодно, а все-таки тогда был прав я, а не ты, и поэтому буду поступать по-своему…»

Первым отчитывался председатель колхоза «Вперед» Дубцов. На вид ему было далеко за пятьдесят. Лицо крупное, багровоносое, под пиджаком — черная, наглухо застегнутая косоворотка и приметно округлившееся брюшко, походка степенная, с развальцем. Вот уже лет пятнадцать председательствовал Дубцов, бесчисленное множество раз выступал на различных собраниях и совещаниях, а без бумажки и до сих пор как без рук. И сейчас, шагая к столу членов бюро, Дубцов на ходу достал из кармана сперва измятую ученическую тетрадь, потом очки, аккуратненько оседлал ими мясистый нос и, пожевав «для разгона» губами, начал не спеша читать: в колхозе имеется столько-то гектаров пашни, столько-то тракторов, столько-то трудоспособных…

Но тут его перебивает Самойлов.

— Дайте-ка вашу шпаргалку. Так… А теперь рассказывайте: почему заваливаете весенний сев?

— То есть, как заваливаю? — сдвигая на лоб очки, с недоумением и обидой говорит Дубцов. — Супротив прошлого года впереди идем, никакого сравнения не предвидится. Посудите сами, товарищи, — обращается он в зал, — в прошлом году мы пятого мая только-только пахать начали, а нынче на это число половину яровых посеяли. Какой же это, извините, завал?

— Самый позорный, — сразу повышает тон Самойлов и, как обычно в подобных случаях, рывком встает, прочно опирается тяжелыми ладонями о стол. — До каких пор вы — это относится ко многим здесь присутствующим — будете ссылаться на прошлое? Было плохо, а теперь стало чуть лучше — вы и обрадовались, готовы ура кричать. Не рано ли? Почему у вас, товарищ Дубцов, трактор ДТ-54 простоял два дня? Почему никто не наказан за преступную халатность? У вас имеется добрая сотня лошадей, вы им скормили лучшее, сено, отняли его у молочного стада, а сколько их работает в поле? Всего восемь. В пятой бригаде лен сеют непротравленными семенами, а вы помалкиваете. В колхозе есть суперфосфат, сульфат аммония, зола, а вы сеете лен почти по неудобренной почве. Это, повторяю, преступление. За счет чего же вы собираетесь получить миллион, как записано в обязательстве? У меня складывается такое мнение, что вы и не думаете всерьез принятое обязательство выполнять. Так или не так, товарищ Дубцов?

— Со льном, это действительно, мы промахнули, — охотно согласился Дубцов, потому что знал — ошибки принято признавать, жесткие упреки секретаря тоже в порядке, вещей, так было и будет всегда, такая уж у секретаря должность. — Но мы, понятно, примем меры и недостатки устраним…

— Я думаю, товарищи, нам незачем терять время на объяснения и обещания, — обращаясь к членам бюро, сказал Самойлов. — Считаю, что товарищ Дубцов не сможет обеспечить руководства колхозом, как требует этого партия, сама жизнь. Давайте решать вопрос конкретно…

Только теперь Дубцов понял: это конец. Никакие слова ему не помогут. Секретарь уже принял решение — быть может, еще тогда, когда был в колхозе — а известно, что с Самойловым шутки плохи. Что ж…

Дубцов глубоко вздохнул, покорным жестом снял со лба очки, хотел что-то сказать и… тяжело, словно с непосильной ношей на плечах, пошел на место.

Самойлов даже не взглянул в его сторону, он просто торопился покончить с этим неприятным, но неизбежным в его положении делом.

— Есть предложение рекомендовать председателем в колхоз «Вперед» другого товарища, способного там выправить положение. Возражений нет?

Возражений не, последовало. Логинов ждал, что так и будет. Еще до укрупнения колхозов, осенью прошлого года, райком собирался заменить Дубцова, да так этот вопрос и повис в воздухе. Дубцов работал, как говорится, ни шатко, ни валко, его критиковали, предупреждали, а в общем к нему, как и ко многим другим старым председателям, привыкли и даже считали человеком хозяйственным, себе на уме. Конечно, звезд с неба он не, хватал, но и самым отстающим не был. Так и тянулись годы, похожие один на другой. Когда колхозы объединялись, Логинов никак не думал, что Дубцов останется у руля, поэтому-то сегодняшнее решение бюро и показалось Логинову хоть и запоздалым, но вполне справедливым решением. Да и сам Дубцов, поразмыслив, должен будет признать это.

После него отчитывались председатели колхозов «Большевик» и «Заря» — Мамонтов и Зырянов. У них сев шел не лучше, но это были «молодые» председатели, лишь два-три месяца назад по рекомендации райкома избранные к руководству. Чувствовалось, что им, еще недавно городским жителям, нелегко давалась новая многотрудная работа, однако они не оправдывались и не ссылались на свою неопытность. Оба, по возможности коротко, доложили о мерах, которые принимались ими по скорейшему завершению сева.

— Нас это не может удовлетворить, — резюмируя отчеты председателей, заявил Самойлов. — Вы не назвали сроков, а мы хотим знать, сумеете ли вы к пятнадцатому мая закончить сев. Не чувствуется в ваших словах уверенности, что справитесь с задачей.

— Да, такой уверенности у меня нет, — твердо сказал Мамонтов, широкоплечий, несколько грузноватый человек с резко очерченным крупным лицом. — Если даже ни одна из машин не простоит ни одного часа, а это маловероятно, все равно раньше двадцатого сев я не завершу. Расчеты показывают…

— В таком случае, товарищ Мамонтов, ваши расчеты демобилизуют, а не поднимают людей на ударную работу, — гневно сверкнул глазами Самойлов. — Вы довольствуетесь тем, что трактористы выполняют нормы. Этого сейчас недостаточно. Потребуйте от них большего напряжения. И переведите все машины на двухсменную работу.

— В колхозе не хватает механизаторов, Семен Михайлович, — возразил Мамонтов.

— Чепуха! Их было даже с избытком, но вы их не сумели закрепить, и они теперь сидят на печках или подались в город. Найдите их и заставьте работать. К пятнадцатому сев зерновых, льна и бобовых должен быть закончен — таково решение бюро… Что?

— Я хотел сказать, что это нереально, — угрюмо произнес Мамонтов.

— Нереальны ваши доморощенные расчеты, товарищ Мамонтов, и я вам запрещаю высовываться с ними перед колхозниками. Есть предложение оставить пункт решения по колхозу «Большевик» в той формулировке, какая записана в проекте. Товарища Мамонтова предупредить, что за срыв решения бюро он будет привлечен к строгой партийной ответственности. Есть другие предложения?

— Разрешите, Семен Михайлович! — поднял руку Логинов.

— Здесь заседает бюро райкома, и вносить предложения могут только члены бюро. Когда потребуется, мы спросим ваше мнение, товарищ Логинов. Пора, кажется, знать порядок.

— Я знаю порядок, но мне всего два слова. — Логинов вскочил, мелкие оспины на его лице, до этого почти неприметные, побледнели и стали словно глубже. — Если так ставить вопрос, то есть к пятнадцатому, а Мамонтов говорит, что это нереально, а зря говорить он не стал бы — выходит, ему заранее обеспечен выговор, а то и похуже. По-моему, это явный непорядок, потому что Мамонтову не грозить, а помочь надо.

— Здесь партийный орган, и адвокаты не требуются, — выразительно посмотрев на Логинова, сказал Самойлов. — Я думаю, и сам Мамонтов в них не нуждается. Голосую, товарищи члены бюро…

— Позвольте, Семен Михайлович, — скрипнул стулом председатель райисполкома Иван Максимович Локтев. — По-моему, Логинов прав. Нет смысла записывать в решении заведомо нереальный срок и подобное предупреждение Мамонтову. Он старый член партии и сам сделает выводы из того, что здесь было ему сказано.