Виллем Гросс - Продается недостроенный индивидуальный дом... Страница 16

— О, непременно принесите! — воскликнула Урве так звонко, что морские офицеры за соседним столиком повернули головы, а самый молодой из них улыбнулся.

— Ваше желание будет исполнено, — поклонился официант и, повернувшись, быстро пошел.

— Подлизывается, жук, — сквозь зубы процедил Рейн, в котором гнев уже немного поостыл.

— Пусть себе подлизывается, — миролюбиво ответила Урве. Ее развеселило «укрощение строптивого», окончившееся мускателем. Теперь и она попробует этот нектар, о котором еще в прошлом году с таким восторгом рассказывала Ли.

Когда наконец появились аппетитные кушанья и когда в первую очередь они появились «на их «столике, Рейн заключил мир.

В этот момент в зал вошел коренастый мужчина лет пятидесяти с портфелем в руках. Он остановился и обвел зал усталым взглядом. Солидные мужчины, сидевшие за столиком по другую сторону балюстрады, кивнули ему, и знакомый бас по-свойски крикнул: «Георг!» Вздрогнув, тот обернулся и, улыбнувшись уголками рта, направился в их сторону. Ему с шумом освободили место, стали хлопать по плечу.

Знакомое, удивительно знакомое лицо. Круглый подбородок, большой мясистый нос и светлые с холодным блеском глаза. Внезапно Рейну вспомнилась картина далекого прошлого. Их дивизия шла сквозь метель. Позади были развалины Великих Лук, тяжелые бои и победа, потребовавшая многих жертв; впереди — тыловой лагерь, отдых, рытье землянок в мерзлой земле, учения. В большой деревне, где они сделали остановку, Рейн увидел машины — они принадлежали дивизионной хлебопекарне. Он вошел в избу погреться. С этими веселыми парнями, развозившими хлеб, стоило иметь дело — какая-нибудь трофейная мелочь иногда могла превратиться здесь в теплую душистую буханку. В избе, за столом, разложив перед собой какие-то счета, сидел капитан интендантской службы. Поймав его холодный вопрошающий взгляд, Рейн, буркнув извинение, ретировался назад, в метель. То же лицо. Он видел это лицо не раз и потом у продуктового склада дивизии. Затем на концерте Ярославского художественного ансамбля. Запоминающееся лицо. Надо непременно рассказать Урве о человеке, который в свое время снабжал всю дивизию хлебом.

— Это же отец Юты, — сказала Урве и с интересом оглянулась назад. — Он, должно быть, не узнал меня.

— Отец Юты Зееберг?

— Ну да. Он был у вас в корпусе каким-то большим начальником по снабжению. А осенью сорок четвертого года, как только вы вернулись, его назначили в ЭРСПО[3]. Между прочим, он строит в Нымме дом.

Рука Рейна, державшая графин, на мгновение замерла над столом.

— Строит дом? А когда он будет готов?

— Ну кто может в точности знать.

— И ты только сейчас говоришь мне, Урри!

— Ну и что? Юте даже мне не хочет всего рассказывать. Последнее время мы как-то отдалились друг от друга. Помню, она только сказала однажды, что ей эта постройка не по душе.

— А нам — да.

— Не понимаю.

— Ну как ты не понимаешь?!..

— Знаешь что — не будем сегодня говорить об этом. Я уже по горло сыта разговорами о квартире.

— А кто не сыт? Но как же не говорить, если вдруг появляется надежда. Построят дом, освободится квартира.

— Бедный Rêné, о чем ты только не мечтаешь. У них прекрасная трехкомнатная квартира с ванной. Найдутся претенденты посолиднее нас с тобой.

— При чем тут солидность. Квартиры надо распределять по потребности. Подумай, как мы сейчас живем: твоя мать, старый человек, спит на кухне, мы втроем в одной маленькой комнате.

— Велик ли этот третий...

— Мужчина растет с каждым днем. Человек все-таки. Да ведь и еще появятся.

— Нет, Рейн, нет. По крайней мере, пока не получим жилплощади. Будем надеяться, что получим.

Рейн вздохнул. На кого надеяться? На жилуправление? Там тебе в лицо смеются: квартира, мол, есть, а тысячи людей вообще не имеют жилья. Неужели он не знает, какими темпами растут и расширяются промышленные предприятия в разрушенном Таллине? Каждому новому рабочему нужна жилплощадь. Где ее взять так быстро? В жилуправлении ему посоветовали обменяться. Но с кем? Кто обменяет большую на меньшую? Один случай на пятьдесят тысяч. Все объявления кричат: однокомнатную на двухкомнатную, двухкомнатную на трехкомнатную, две однокомнатные на одну четырехкомнатную.

Урве улыбнулась ему через стол.

— Послушай! — воскликнула она. — Это же вальс! Пойдем потанцуем.

Правильно. Сегодня вечером, тем более здесь, не стоит думать о жилье. Имеет же человек право хоть раз в году, хоть на несколько часов отрешиться от всех этих забот...

Мужчины за столиками смотрели на Урве. Пусть смотрят. С этой женщиной пришел сюда Рейн Лейзик, бывший ефрейтор. Капитан интендантской службы строит в Нымме дом. Но у него старая жена и сам он уже человек в годах, имеет взрослую дочь. Черт побери, жизнь, несмотря ни на что, — великолепная штука! Если человеку удалось выбраться из рощи смерти, его уже не могут выбить из колеи какие-то ничтожные рытвины на дороге. Людей из жилуправления тоже надо понять. Фабрики растут, как грибы под дождем, отовсюду стекается рабочая сила, и конечно же не успевают восстанавливать и строить. Тысячи людей живут в несравнимо более худших условиях, чем он.

После танца Урве захотелось пойти вниз. Они спустились.

Рейн вышел из мужской комнаты раньше — Урве, видимо, еще приводила себя в порядок — и, пораженный, остановился. В одном из кресел фойе сидело, улыбаясь ему, его далекое школьное прошлое.

— Меэли!

Меэли Вайкла встала. Невысокая. Темно-зеленое короткое шелковое платье... Что-то в ней изменилось.

Сильно пополнела. Да, и это. Но не только. Ах вон оно что! Волосы! Завиты и уложены волнами. И все-таки это Меэли — тот же голос, тот же наклон головы...

— Я видела тебя, когда вы поднимались наверх. Я здесь с тетей и ее мужем, на другом конце зала. Это твоя жена? — В последнем вопросе звучало что-то похожее на вызов.

— Да. И у меня уже сын.

— Поздравляю. У тебя очень милая жена.

— А ты что делаешь? Ведь вот где пришлось встретиться... — Рейн вытер носовым платком лоб, который беспрестанно покрывался испариной — так жарко было в зале, где они танцевали.

— Вот, возьми, — Меэли украдкой протянула ему маленький листок.

— Что это?

— Мой городской адрес. На всякий случай, если вздумаешь прийти. Хорошо бы послезавтра, в пятницу, а, Рейн? Вечером?

— В пятницу вечером?

В пятницу он в вечерней смене. Он — накатчик, и его обязанность — стоять у тамбура и следить, как наматывается бумага, снимать с машины полный рулон и отправлять его на дальнейшую обработку.

— Мне бы очень, очень хотелось, чтобы ты пришел именно в пятницу вечером.

— Хорошо. Я приду.

— Чудесно, Рейн. Нам надо о многом поговорить, не так ли?

Просто удивительно. Голос Меэли, когда она произносила эти слова, казался таким близким, знакомым. Когда он слышал его последний раз? На школьном празднике? Или в один из вечеров, когда они, стоя под деревьями, за зданием станции, прощались друг с другом?

Школьное прошлое покинуло ресторан вместе с тетей и ее мужем. Прощаясь, Меэли протянула Рейну руку. Рука была теплой и влажной. Адрес надо спрятать подальше, во внутренний карман пиджака. Послезавтра вечером? Договориться бы с Ваттером. Ваттер — хороший друг... Рейн нервным движением зажег сигарету. От ладони правой руки шел тонкий горьковатый запах. Урве таких духов не употребляла. Меэли... Да, это все-таки Меэли. Тот же голос, те же манеры. Мальчишки завидовали ему. Последнюю зиму Меэли ходила в красном пальто с черным каракулевым воротником. Каждое утро она появлялась в этом пальто на перроне. Уже издали было слышно, как скрипел снег под ее быстрыми шагами, когда она шла через сад. «Ты ждал?» — так звучало ее «здравствуй». «Ждал», — «отвечал Рейн. «Долго?» — «Ну, все-таки».— «Пойдем в самый конец поезда, там всегда есть пустые купе». Не произойди сейчас неожиданной встречи, разве вспомнились бы эти вагоны, эти купе, обитые синим линкрустом, где никто не помешал бы им целоваться, решись они на это. Смешно, что они не решались. Тогда не решались. А теперь?

Урве вышла с несчастным видом. Спустилась петля на чулке! Так она и думала, потому что во время танцев кто-то наступил ей на ногу. К счастью, у одной предусмотрительной женщины нашлась иголка с ниткой, и Урве с двух сторон закрепила «дорожку». Веселье могло продолжаться.

Семеня ногами, быстро подошел официант и осведомился, можно ли подавать горячее.

— О да! — Урве хотелось есть. Вообще здесь было совсем неплохо. Рейну пришла в голову чудесная мысль отпраздновать день ее рождения в ресторане. Ты сидишь, тебе приносят, уносят и вдобавок еще можешь беззаботно танцевать. — Что с тобой?

— Не понимаю, — вздрогнул Рейн.