Евгений Рябчиков - Засада на черной тропе Страница 16

— Вперед, Ингус! Вперед! — подбадривал своего четвероногого друга следопыт.

Так они прошли несколько километров. Близился рассвет. Овчарку знобило от утренней прохлады. Карацупа накрыл Ингуса курткой, погладил его, дал кусочек лакомства, потом ощупал ноги собаки, снял с них репейник.

Во тьме над долиной пронесся сначала крик, а затем послышалось фырканье фазанов. Ингус насторожился. Карацупа поднялся: для него ночной полет жирных птиц говорил о многом. Фазаны взлетали густо, стаями, они фуррыкали, и гудели, и потом медленно, встревоженно шумя, садились. Взлетали фазаны в разных местах, словно кто-то метался среди них, бросаясь из стороны в сторону. Карацупа сел, облегченно вздохнув. Он знал: дикий зверь бегает не по прямой, а всегда зигзагообразно. Фазаны, напуганные приближением зверя, гулко взлетали и, нехотя пропуская его, снова усаживались на свое прежнее место.

Зверь ушел, и фазаны успокоились. Карацупа уже собирался повернуть назад, как в долине снова послышался шум фазанов. На этот раз они не кричали, а взлетали без крика.

«Идет человек!» — решил следопыт. Он мысленно провел прямую линию к месту, где взлетали фазаны — получилась четкая и ровная линия. Она вела от границы в долину.

Как бы в подтверждение его догадки в тишине послышался треск, гул и шорох осыпающихся камней. Дикие козы промчались над рекой, метнулись к скалам, и дробный стук их копыт покатился по каменным распадкам.

Следопыт знал: козы пугаются так только человека.

— Вперед, Ингус! — Карацупа побежал на тревожные звуки.

Он забыл про змей, про опасности, подстерегавшие его на каждом шагу, и думал только об одном: идет нарушитель! Тот уже миновал реку, пробирается через кусты. Нужно догнать его, остановить, взять!

Расстояние, отделявшее пограничника от врага, постепенно сокращалось: следопыт бегал отлично. Но вот он перепрыгнул через яму и споткнулся. В этот миг в уши ударил душераздирающий вопль. Послышался треск, что-то рухнуло в воду, и рядом в предсмертных муках закричал человек. «Скорей!» — крикнул Никита Ингусу и побежал что есть силы. Затем прыгнул с обрыва к реке. Сухо прозвучал где-то вблизи выстрел. Кто-то вскрикнул, но это уже кричал другой человек. Вслед за выстрелом над рекой покатился злой, торжествующий смех. Карацупа выхватил фонарь и направил его луч туда, где слышался шум. На гальке в судорогах корчился человек. Его волосы растрепались, глаза налились кровью. Перепачканные в грязи руки тянулись к Карацупе.

— Скорей… На заставу! — кричал он. — Я хочу жить!.. Меня ужалила змея… Врачей! Все скажу… как лечить… Он пускал шары… пугал… бросил меня… ушел… Скорей!..

Карацупа осветил камни и увидел рядом с корчащимся в судорогах человеком… труп. Следопыт обыскал его, забрал оружие, приказал Ингусу охранять и крикнул задержанному:

— Бегом!

Врага нужно было спасать.

Оба побежали по тропе. Но вскоре нарушитель упал. Карацупа связал ему руки, подхватил на плечи и понес.

— Скорей! — слышал он шепот. — Я все скажу… Я хочу жить!.. Южный питомник… Мы проводили опыты…

Карацупа остановился: нести больного было далеко, силы его оставляли, а смерть не задержится с приходом. Следопыт вытащил из кобуры ракетницу. В небо плеснула и рассыпалась тревожная красная звездочка. На ее зов примчались на взмыленных конях поднятые по тревоге пограничники.

— Скорей! Аллюр три креста!.. — кричал Карацупа.

Он перекинул больного через седло, вскочил на коня и помчался на заставу.

…Врага, павшего жертвой своего собственного злого умысла, удалось вовремя доставить на заставу, а затем в комендатуру. Задержанный раскрыл секрет излечения от змеиного яда и остался в живых. Прийдя в себя, он рассказал, что вражеская разведка создала по ту сторону границы питомник для разведения особой породы змей, которых начали забрасывать на советскую землю: пугать пограничников, наводить среди них панику. Но первая же попытка воспользоваться «змеиной атакой» и переправить через границу лазутчика окончилась крахом. А пограничники, овладев секретом противника, могли уже не бояться «импортированных» змей.

Свинцовая купель

Шли годы…

Карацупа стал известным на границе следопытом. Ковригин, его бывший школьный инструктор, как-то приехал на заставу, взглянул на своего воспитанника — и не узнал его.

— Смотрите, пожалуйста, — говорил он начальнику заставы, — был щуплый, хилый паренек, а теперь сокол какой! И в плечах широк, и силой богат, и ловок, и знаменит! А ну, покажи Ингуса! Покажи, что умеет твоя собачка.

Карацупа, бывший в ту пору уже командиром отделения, при появлении Ковригина почувствовал себя снова курсантом. Он побежал к клетке, вывел Ингуса и продемонстрировал старому инструктору, как собака берет след, как носит брошенные в кусты предметы, как конвоирует задержанного, охраняет вещи. Ковригин, большелобый, седеющий офицер, улыбался в усы, щурился да похваливал своего ученика.

— Гляжу я на тебя и думаю: теперь тебе самому в учителя нужно идти, — сказал он совершенно серьезно Карацупе. — Опыт у тебя есть. Стал ты настоящим боевым пограничником. Может, пойдешь в школу инструктором?

— С границы не уйду, — твердо сказал Карацупа. — Люблю службу. На сверхсрочную остался. Хочу всю жизнь на границе провести. Меня тут в партию приняли. Тут я человеком стал. Вот и хочу быть в строю, охранять рубеж.

— А школа — это что, не рубеж? — вспыхнул Ковригин. — Нехорошо говоришь: тебя самого школа воспитала, помогла во всем. Теперь в школе твои портрет висит, твои операции разбираем и говорим курсантам: «Вот здесь учился курсант Никита Федорович Карацупа. Был он слабенький, малоросток, но так воспитал себя, так развил свои дух, волю, физически закалился, что стал грозой границы». В пример ставим тебя. И будет очень правильно, если ты, коммунист-пограничник, сверхсрочник, командир отделения, станешь обучать новичков.

— Виноват, — попытался защищаться зардевшийся Карацупа, — я люблю школу, ей многим обязан, но я просто не гожусь в преподаватели. Знаете, привык к тишине, к одиночеству: днями ведь ходишь с собакой и души человеческой не видишь, а то лежишь сутки в секрете и пошевелиться боишься и как-то уже отвык от общества…

— Это, конечно, так, граница — место особенное, ну, а в школе мы тебя будем ждать. А сейчас для пробы пришлем сюда на практику курсантов.

Через несколько дней после отъезда Ковригина Усанов вызвал Карацупу.

— Есть хорошая новость, — сказал он, выходя из-за стола, — Начальник войск приказал послать к нам группу курсантов из школы, будущих проводников собак, и вам поручено обучать их, вводить в строй.

У человека с годами появляется отцовское желание воспитывать, учить молодежь. Это глубокое, сильное чувство зрело и в Карацупе — он обрадовался чести, оказанной командованием.

Курсанты приехали недели через две. После дружеской встречи гостей на заставе, расспросов, определения, кто и где будет жить, Карацупа вызвал всех курсантов к себе, вывел их к собачьим клеткам, построил около них в шеренгу и приказал рассчитаться по порядку номеров. Каждый назвал себя.

— Курсант Лобанов! — отрапортовал молоденький курсант, восторженно смотря на Карацупу.

— Курсант Полежаев.

— Курсант Гирченко.

— Курсант Кривошеев.

Карацупа переводил взгляд с одного курсанта на другого, прикидывал в уме, каковы эти пареньки в гимнастерках, как сильны и ловки их тела, способны ли они стать хорошими следопытами, проводниками розыскных собак.

Он готовился к первому уроку, но заготовленная речь улетучилась из памяти и осталось мучительное ощущение неловкости за молчание. К счастью, рядом был Козлов, ставший секретарем парторганизации заставы, на него с мольбой во взоре и посмотрел следопыт.

Козлов улыбнулся и обратился к новоприбывшим.

— В двух словах познакомлю вас, товарищи курсанты, с вашим новым командиром. О Карацупе слыхали?

— Слыхали! — дружно ответили курсанты.

— Товарищ Карацупа учился в той самой школе, в которой учитесь и вы. Самому о себе говорить товарищу Карацупе неловко, а мне сподручно. О чем же я хочу сказать вам, товарищи? Карацупа, верный сын Родины, любит свое дело, предан ему, хорошо развивает благородную профессию следопыта. Учить вас он будет главным образом на практике. И я хотел бы, чтобы вы прежде всего переняли у него любовь к пограничной службе, понимание дисциплины, умение и желание творчески работать — не по шаблону, не казенно. Желаю вам успехов!

Вскоре курсанты увидели прославленного следопыта в деле. Всей группой вышли они на тот участок границы, где шумит в устье речка. Не спеша двигались по зарослям. Карацупа показывал, где и как устраиваются засады, где удобнее всего лежать в секрете, как берет след розыскная собака, а сам настороженно поглядывал на чужой берег. Там происходило что-то очень подозрительное.