Лев Правдин - Океан Бурь. Книга вторая Страница 16

— А ты и сама хочешь, чтобы он приехал.

— Мало ли чего я хочу.

— Вот возьму да и напишу ему.

Она рассмеялась так, словно эти слова очень обрадовали ее, и проговорила совсем не сердито, но, как всегда, твердо:

— Я сказала: забудем. И все!

— А почему ты виновата, что он не с нами?

— Все, Володька, все! Время позднее, пора спать, а утром все забудется.

Сказав сыну, что утром он забудет все свои нелепые выдумки, Валентина Владимировна и сама в это не верила и видела, что и Володя не поверил. Нет, не все поддается забвению, тем более, что у Володи отличная память и богатое воображение. Он никогда и ничего не забывает. Такой он человек.

Собираясь на работу, она причесывалась и в большом зеркале видела этого человека с неуемным воображением. Вот он спит в своей постели, залитой утренним солнцем, посапывает, и горя ему мало. Чем-то он сегодня удивит, что придумает?..

Когда она вернулась с работы, Володи дома еще не было. Не явился он и к ужину. Тогда Валентина Владимировна начала всех спрашивать, не видал ли кто ее сына. Нет, никто его не видал. Раньше всех вернулась с работы тетка, но и она ничего не могла сказать.

Спросила Таю.

— Нет, теть Валя, я из школы пришла, а его уже нет, — затараторила она с такой готовностью, что тетка сразу заподозрила неладное.

— Ох, что-то крутишь ты, крутена! Говори, что знаешь!

— Да ничего я не знаю! Вот еще…

Елена Карповна посоветовала сходить к Володиным друзьям, к Венке в первую очередь. Никто про Володю ничего не знал. Тогда пришлось обратиться в милицию.

И вот уже двенадцать часов ночи: Валентина Владимировна, измученная и бледная, сидит на диване в кабинете у дежурного, и он уже позвонил по всем телефонам, но мальчика по имени Володя, девяти лет, смуглого, черноволосого, в старом синем пальто и серой кепке, нигде не оказалось, И вообще ни с какими мальчиками за прошедшие сутки ничего такого не случалось. Везде полный порядок.

Везде полный порядок, а Володя пропал. Тогда вызвали главного специалиста по всяким ребячьим делам, лейтенанта Василия Андреевича. Он только что пришел из театра, сидел дома, спокойно пил чай и радовался, что у всех мальчишек в городе полный порядок. В отделение он пришел нарядный, потому что еще не успел переодеться. Наверное, поэтому он не внушал доверия Валентине Владимировне: надо бы для такого дела кого-нибудь посолиднее. Подумав так, она осторожно сказала:

— Как все неожиданно получилось.

— Такой народ — мальчишки, — очень спокойно проговорил Василий Андреевич. — У них всегда все неожиданно. Пойдемте на место происшествия…

Она очень испугалась:

— Какое происшествие? Что вы говорите? Что с ним произошло? Куда надо идти?

— Главное место происшествия у всех мальчишек, учтите, одно: дом родной. Оттуда все начинается.

— Ох, а я уж подумала! У нас дома все хорошо.

— Не все, значит.

— Я просто даже и не знаю.

— И я не знаю. Вот и посмотрим.

Они вышли на притихшую ночную улицу. Василий Андреевич, посмеиваясь, сказал:

— Володька-то ваш ух парень!

— А вы разве его знаете?

— Встречался.

— Из школы исключили его. На неделю.

— За что?

Валентина Владимировна рассказала. Она пока еще не плакала, но уже не все понимала, что ей говорили. Наверное, чтобы ее успокоить, Василий Андреевич сказал:

— Все ясно. — Хотя по его задумчивому лицу было видно, что ничего ему не ясно.

На «месте происшествия» он прежде всего взял Володин боевой портфель, покачал его на ремне.

— Вот это, — заметил он, — это первая ступень холодного оружия.

Тут Валентина Владимировна не выдержала и заплакала, а он, чтобы показать, что ничего еще серьезного нет, пошутил:

— Да найдем мы вашего Володьку. На другие планеты за истекшие сутки ракеты не улетали, а на земле от нас никто не укроется. Вы лучше осмотритесь повнимательнее: вещи у вас все на месте?

— Не знаю.

— А вы проверьте. Вещи и деньги.

— Он у меня без спросу ничего не возьмет, — решительно заявила мама. Перебирая Володины книги, Василий Андреевич неопределенно заметил:

— Это вы так думаете…

— Да, я так думаю. Вот видите: деньги все целы, лежат, как и лежали, в коробочке.

— Хорошо, — отозвался он. — А это что?

Из одной книги выпал конверт. Развернув письмо, Василий Андреевич прочитал: «Письмо секретное, пишет Василий Капитонович…»

— Ого! Вот еще один знакомый. Недавно запрос о нем был. Теперь все улажено. Парень свое место нашел.

Валентина Владимировна всхлипнула. Когда-то Володя найдет свое место? Спросила:

— Не мог он, как по-вашему, к Ваське уехать?

— Он все может, — послышался обнадеживающий ответ.

— Что же делать? Почему мы ничего не делаем?

— Мы ищем.

— Не знаю я, что мы ищем! А он, может быть…

— Не надо терять голову. Вы спокойно осмотритесь, подумайте. Не может он так чисто все сработать, чтобы не оставить следов.

Валентина Владимировна уже не плакала. Она перебирала в памяти все места, где может быть Володя, вспоминала все его слова, сказанные за последние дни, а вот своих слов вспомнить не могла. Ни одного словечка. Ведь если бы она поговорила с ним, то неужели бы не догадалась, что он затеял? И как могло получиться, что сын перестал доверять матери? Когда это произошло, и почему она прозевала такой перелом в его характере? Валентина Владимировна начала перебирать в памяти все столкновения с сыном, все разговоры, размолвки, она старалась припомнить тот случай, после которого он перестал ей доверять, искать ту главную причину, которая вытолкнула сына из родного дома.

Она хотела припомнить хотя бы свой последний разговор с сыном, но, как всегда бывает в минуты сильного волнения, ничего не могла вспомнить.

— Сумки нет! — вдруг воскликнула она так, словно исчезновение старой хозяйственной сумки и есть та самая главная причина, которая увела ее Володю из дома и которая поможет найти его.

— Вот, смотрите, гвоздик в косяке, тут она и висела. Зеленая сумка.

— Так, — проговорил Василий Андреевич с таким видом, словно он заранее знал, что Володя прихватил с собой зеленую сумку. — Теперь давайте подумаем, для чего он ее взял. Что он в нее положил. Что, по-вашему, берут мальчишки, отправляясь в путь?

— Откуда мне знать! Полотенце, может быть?

— Нет. Полотенце ему и дома надоело. Прежде всего он берет перочинный нож.

— У него нет ножа.

— Иногда берут блокнот и карандаш, авторучку обязательно, бинокль тоже.

— И бинокля у нас нет. — Валентина Владимировна прошла по комнате, соображая, что могло понадобиться в дороге ее сыну, она заглянула в спальню и сразу же выбежала оттуда.

— Он взял портрет!

— Какой портрет?

— Я знаю, куда он поехал. Он же говорил. Как я могла забыть?

Как же она могла забыть вчерашний разговор? Володины прямые вопросы и свои уклончивые ответы? Разве так надо отвечать сыну? Вот он и решил сам отыскать Снежкова и все узнать. Чтобы везде во всем была ясность.

ПУТЬ-ДОРОГА

Пришло утро, и ничего не забылось. Володя запомнил каждое сказанное мамой слово, каждое ее движение. На свою память он не в обиде: она сохранила даже некоторые несказанные слова и тайные мысли. Мама сказала, что в чем-то она провинилась и поэтому у них получилась такая нескладная жизнь. А в чем она виновата? Спрашивать бесполезно: все равно не скажет.

«Ничего ты мне не скажешь, мама моя дорогая, обо всем надо самому догадываться, а ты знаешь, как это трудно: все время только догадываться. Какой ясной и простой стала бы жизнь, если бы люди все рассказывали бы друг другу! Я поеду в Северный город и спрошу у Снежкова: „Вы мой папа?“ Он ответит: „Да“. Я скажу: „Вот и хорошо! Теперь я начну жить как человек, и мы откроем Музей Великого Мастера, и всем людям станет веселее жить!“»

Так размышлял Володя, собираясь в путь, но он все-таки не мог решиться на этот шаг, может быть, так и не решился бы, да тут совсем неожиданно подвернулось «секретное письмо».

В это утро он сидел один в целом доме и обдумывал, как бы лучше провести эту неделю. Было очень тихо, и он сразу услыхал, как хлопнула калитка и потом звонко опустилась крышка ящика для почты, прибитого у входной двери.

Володя достал газеты для Елены Карповны и одно письмо. Никогда ему еще не приходилось получать писем, поэтому он очень удивился, прочитав на конверте свое имя. Он не сразу догадался, что письмо это от Васьки, даже когда его прочитал.

«Письмо секретное, пишет Василий Капитонович Понедельник другу Вовке, привет из города Москвы. Моей жизни перемена взяли меня в цирк учеником веселого клоуна и кое-что уже научился. Скажи почтение Марии Ник. а больше никому не говори. Остаюсь Васька, артист цирка».