Зигмунд Скуинь - Нагота Страница 17

— Нет, но завтра пятница. — Значит, вы не летите?

— Командировку выписали на два дня. На тот случай, если бы пришлось возвращаться поездом...

— Понятно.

— Я в Москве была двенадцать лет назад. Да и то проездом с Кавказа. Когда еще представится такая возможность.

— Понятно.

— Я бы могла улететь в воскресенье вечером.

— Вещи сдавали в багаж?

— Нет. Я это надумала, пока летела сюда.

— Где собираетесь остановиться?

— В какой-нибудь гостинице.

Он пытливо посмотрел ей в глаза. Неужели эта наивность, это простодушие не наигранны? Может, просто дурачится, потешается над ним? После встречи на даче у Сэра его не так-то легко провести.

— В «Метрополе» или «Национале»? — он почти не скрывал иронии.

— Да все равно. Не имеет значения.

Бросить ее и уйти он не мог.

— Хорошо, — сказал он. — Довезу вас до центра.

— Это совсем не обязательно. — Ее губы изобразили подобие той улыбки, которую он знал и которая наводила на мысль о выпавшем переднем зубе. — Если у вас дела, пожалуйста, не церемоньтесь со мной.

Это Турлава взбесило окончательно. Нет, все же она издевается! Взгляд его на мгновение замер, про себя он с сердцем произнес крепкое словцо.

— Попытаюсь достать вам номер в Западном блоке, — сказал он, помолчав.

— Во сколько вам нужно быть в «Контакте»?

Турлав взглянул на часы.

— Время еще есть.

Такси нашли быстро. На черный асфальт падал мокрый снег, и его полосовали шины, пятнали подошвы. День был серый, низкий и тесный. Встречные машины ехали с зажженными фарами.

Турлав опять вспомнил, что утром плохо побрился. Ему было не по себе, он был собой недоволен.

Посмотрел на Майю, та ответила вопрошающим взглядом. Однако за всю дорогу не обменялись ни словом.

Во второй половине дня вернувшись из «Контакта», Турлав встретил Майю Суну в вестибюле гостиницы. Она сидела в кресле и читала газету. Увидев его через стеклянную дверь, поднялась и вышла навстречу.

— Ну как, — начал он деловито, — с жильем все в порядке?

По правде сказать, этот вопрос возникал у него и раньше, пока вел переговоры с инженерами «Контакта».

Взгляд ее был красноречивее всяких слов. Майя сияла.

— А как ваши дела?

— Трудно сказать. Они ведь там не только инженеры, но еще и дипломаты.

— Речь идет, насколько понимаю, о сотрудничестве.

— Знаете, есть такой анекдот: бык и курица условились о сотрудничестве с целью производства бифштекса с яйцом. Но при одном условии, заявил бык, нести яйца буду я... Труднее всего согласовать детали.

— Как долго вы собираетесь их согласовывать?

— Завтра вечером еду домой. Им нужно время, чтобы ознакомиться с техническими требованиями.

То, что москвичи изъявили желание «изучить вопрос», в какой-то мере утешало. После заключительной встречи с директором «Контакта» настроение Турлава улучшилось. Похоже, и москвичи опасались сюрпризов. В их распоряжении имелась интересная информация относительно так называемой «неуправляемости иннервации». Разумеется, объяснять все это Майе он не собирался. Но, вспомнив утреннюю встречу, все же почувствовал необходимость улыбнуться.

— Как провели время?

— Спасибо. Вдоль и поперек исходила Москву.

— Быстро у вас получилось.

— Мне повезло. Набрела на чудный уголок.

— Таких уголков в Москве тысячи.

— Архитекторы могут напридумать что угодно, но душа города все равно что аист — не всякое гнездо облюбует.

— Я смотрю, у вас романтическое восприятие.

— Романтическое восприятие — это глянцевитые открытки с видами города. А знаете, что, на мой взгляд, для Москвы самое характерное? Дворы.

— Сейчас не лучшее время бродить по городу.

— Я и в кукольном театре побывала, у Образцова. Смотрела детский спектакль.

— И что, понравилось?

— Вам никогда не приходилось бывать на детском спектакле в кукольном театре?

— Как-то не довелось.

— В таком случае вы много потеряли.

— Мне никогда не нравились куклы.

— Мне тоже.

— Так что же вам там понравилось?

— Дети. Один малыш, сидевший рядом, все время поучал козленка: дурачок, что же ты делаешь, ты что, сказки не знаешь?

— Знать сказку, конечно, очень важно.

— Хотя это редко помогает.

Посмеялись. Турлав пошел к лифту. Майя осталась в вестибюле. Может, стоило спросить, на каком этаже ее поселили. Записать на всякий случай номер телефона. Только зачем?

Войдя в номер, он снял пальто, переобулся, опустился в кресло. С девятого этажа открывалась панорама города с разбросанными в разных концах высотными зданиями, с задымленным горизонтом. Сквозь пласты темно-лиловых туч в одном месте пробился столб света. Жарко загорелись позолоченные купола. Через оконное стекло было слышно дыхание города, чем-то похожее на шум прибоя. А из коридора доносился томительно-однообразный гул пылесоса.

Турлав зажег все огни. Вошел в ванную, с удовольствием вымылся. С удовольствием побрился. Надел чистую сорочку. Снова сел в вертящееся кресло, посмотрел в окно. Включил и тут же выключил радио. Попробовал и телевизор. Тоже выключил. У него с собой были интересные журналы по электронике, но читать не хотелось. Он надел ботинки, повязал галстук и по бесконечному коридору отправился в буфет. Ужинать как будто еще рано, в столовой «Контакта» он довольно плотно пообедал. Без особых на то причин миновал буфет на своем этаже, спустился в буфет ниже. Потом еще ниже. Закуски и блюда повсюду одинаковые, менялись только винные этикетки.

Он даже вздрогнул, когда в вестибюле, на том же месте, где и раньше, увидел Майю Суну. Сидела в кресле и теребила газету. Он не остановился, подошел к киоску. Майя его заметила, Турлав не глядя это почувствовал.

— Вы меня заинтриговали, — сказал он, останавливаясь перед ней на обратном пути.

— В самом деле?

— Я тоже решил купить вечернюю газету.

— Ах, вот вы о чем.

— Вы так усидчиво читаете.

— Я не читаю. Даю возможность отдохнуть ногам, заодно наблюдаю. В номере скучно сидеть.

— Столичные диковинки вас не прельщают?

— Еще как прельщают, просто не решусь, куда пойти. Хотелось бы в Большой театр, — может, у входа удастся купить лишний билет.

— Какая вы недогадливая. Здесь же есть своя театральная касса.

Вдвоем они дошли до театральной кассы в другом конце вестибюля.

— Сегодня «Борис Годунов», — сказал Турлав, посмотрев афишу. — Вас это устраивает?

— Да, — отозвалась Майя, — даже очень.

— Не найдется ли у вас билета в Большой на сегодня? — спросил Турлав у стриженной под мальчика кассирши, взиравшей на него строго и серьезно.

— На сегодня мы вообще не продаем билетов, — ответила та, — только на завтра. Но я могу позвонить. Если есть, на ваше имя в кассе театра оставят билет.

И тотчас принялась энергично накручивать диск аппарата (модель «Электрона» 58А) и допрашивать какую-то Минну Ильиничну.

— Да, — сказала она, прикрыв ладонью трубку, — билеты на «Бориса» есть. Будете брать?

Турлав взглянул на Майю:

— Ну, так как?

Она закивала.

— Да, — сказал Турлав.

— Сколько? — спросила кассирша.

— Один. — И для наглядности Турлав поднял указательный палец.

Майя внимательно изучала афишу.

— Нет, благодарю вас, — сказала она. — Я передумала. Не надо.

— Спасибо, — сказал Турлав кассирше. Ему стало не по себе, даже смешался немного. — Извините за беспокойство. Молодые дамы не всегда точно себе представляют, чего хотят.

Майя молчала. Он тоже молчал. Вдвоем дошли до кресла, в котором она сидела.

— Всего доброго, — сказал он. — Прошу извинить, но читать газету я пойду к себе в номер.

И пошел, высоко подняв голову. Тут в ресторане заиграла музыка. На какой-то момент ему показалось, что он задохнется от злости. Лишь потом сообразил — не злится он, а сожалеет о своем поступке. Хотя и не знал — почему.

Следующее утро ушло на знакомство с различными техническими новшествами «Контакта». В двенадцать началось совещание, которое длилось три с половиной часа. Перед отъездом ему все же удалось изловить директора и «зафиксировать положение».

До отлета оставалось два часа. Нужно было успеть расплатиться в гостинице, заехать в кондитерскую на улице Горького за миндальным печеньем и, самое главное, не опоздать на самолет. Московские расстояния немыслимо пожирали время. Он находился в жутком цейтноте.

Дежурная по этажу, принимая от Турлава ключи, озабоченно заглянула в ящик стола.

— Чуть не забыла. Вам письмо.

Он повертел в руках синий конверт и, хотя почерк показался незнакомым, тотчас сообразил, кто мог ему написать. На чистом листе было совсем немного слов. Надеюсь, не уедете, не позвонив, мой номер телефона (цифры).