Вениамин Лебедев - По земле ходить не просто Страница 19

— Дадите! — крикнул Карпов, багровея.

— Я приказываю! Приказываю, как заврайоно!

— Пишите хоть сотню приказов, не дам! Народ меня оплюет, если я это сделаю!

— Так-то выполняете распоряжения органов Советской власти?

— Не Советской власти, а ваши распоряжения не выполняю!

Сергей встал и вышел из кабинета.

Карпов вскочил. Глаза его встретились со взглядом Ивлянской. Что-то брезгливое шевельнулось в нем. Как он мог годами таскаться с этой старой бабой? Увлекался ею когда-то…

Карпову противно было это узкое дряблое лицо с подслеповатыми глазами. Его возмущало и злило, что она не сумела выполнить его поручение, дала этому молокососу козырь в руки для болтовни на собраниях. Предупреждал же, что это надо сделать тихо и без шума!

Карпов подошел к окну. По пыльной улице на двух телегах везли горючее для тракторов. Из-за угла райисполкома вышел Заякин. Кивком головы он поздоровался с агрономом, приподнял фуражку, приветствуя старика, сидящего на ограде бывшей церкви, и пошел по улице немного сутулясь.

— Мальчишка! — вырвалось у Карпова. Он сказал это тихо, но Ивлянская услышала его.

— Мальчишка и есть, — подтвердила она.

— Надо будет присмотреться к нему повнимательней, — бросил Карпов. Потом многозначительно добавил — Да узнать, что он за человек. Тянуть с этим нечего.

Ивлянская поняла: надо подобрать факты против Заякина, приукрасить их, а потом, при удобном случае, где-нибудь на большом собрании вылить на него все, да так, чтобы он не смог ответить, чтобы согнулся под тяжестью обвинений. А там — само пойдет. Во-первых, всегда найдутся люди, недовольные учителем и готовые поддержать любое обвинение, а во-вторых, Заякин еще молод, не искушен в борьбе и, получив оплеуху, начнет горячиться, наделает немало глупостей.

Через несколько часов Сергей получил распоряжение районо выехать вместе с инспектором за тридцать километров в одну из семилетних школ для проверки готовности к новому учебному году. Отказаться было невозможно и, отдав кое-какие указания завхозу да предупредив Аню, что приедет только на следующий день к вечеру, Сергей уехал.

Возвращаясь, Сергей еще издали увидел у школы вереницы подвод. Это родители-колхозники подвозили дрова.

У моста догнали Андрея Егоровича, ехавшего на последней подводе с дровами.

— Последние, Сергей Петрович, — сказал он. — До единого полешка вывезли. Все это ладно, но одного не пойму: зачем же вы отдали райкомхозу известь и алебастр. Сами чем будете ремонтировать?

— Как отдали? Кто отдал?

— Сегодня подчистую вывезли. Сам видел.

— Ух и дам же я этому завхозу! — со злостью процедил сквозь зубы Сергей.

Завхоз был во дворе школы.

— Кто выдал известь и алебастр?

— Я, — ответил завхоз, глядя на Сергея исподлобья.

— Сегодня я вам запишу только выговор, а в следующий раз с треском выгоню!

— Хоть сейчас выгоняйте! — вызывающе ответил завхоз. — Вам что! Не поладили с начальством — и укатили в другое место. Вам везде рады. У вас образование, а мне тут надо жить! У меня семья!

— Кто приказал?

— Карпов и Ольга Захаровна. Ругать завхоза было бесполезно. На квартиру Сергей пришел злой.

— Подрубили школу под самый корень! — сказал он Ане. — Ремонт сорван. Материалы нам скоро не достать.

Аня уже все знала.

— Не расстраивайся, Сережа, — сказала она, ставя на стол обед. — Обойдется как-нибудь. Есть же эти материалы в области.

— А ты думаешь, без наряда даст кто-нибудь? И в облоно бесполезно обращаться. Там прекрасно знают, что известь и алебастр есть у нас. Скажут: куда девали? А что ответишь?.. Нет, невозможно больше терпеть. Сегодня партактив в четыре. Обязательно выступлю.

— Прошу тебя, Сережа, помолчи! Себя погубишь. Карпов здесь бог и царь и воинский начальник. Живо с тобой расправится.

— Брось ты!

В клуб, где должно было быть собрание, Сергей пришел за полчаса до начала. В вестибюле возле бильярдного стола толпились люди. Они наблюдали за игрой секретаря райкома Масленникова с директором МТС и шумно реагировали на каждый промах или удачный удар.

Директор МТС проиграл и под общий смех отошел от бильярда.

— Трех игрочишек долой! — торжественно провозгласил Масленников, поднимая кий над собой. — Кто следующий? Условия: проигравший — под стол!

— Я желаю! — выступил вперед Сергей, на время позабывший все неприятности.

— Бросьте, Сергей Петрович! Опозорит он вас, — предупредил директор МТС, вытирая платком бритую голову.

— Лезь заранее под стол! — кричал Сергею председатель колхоза «Ударник» Старцев.

— Заставь, заставь лезть секретаря под стол! — подзадоривал Сергея председатель колхоза «Авангард» Михайлов.

С самого начала игра сложилась в пользу Сергея. У Масленникова было четыре выигранных шара, а у Сергея семь. Страсти зрителей нарастали. Михайлов чуть не прыгал от восторга: ему очень хотелось увидеть секретаря под столом.

Закончить игру не удалось. Звонок возвестил о начале собрания.

— Почему, директор, не заходите к нам? — спросил Масленников. — Больше месяца работаем вместе, а только однажды наспех поговорили, да и то в коридоре.

Приходите, а когда надо — и вызывайте. Я тоже числюсь родителем.

— Спасибо. Мне давно надо было зайти.

С докладом о работе Советов выступил Карпов. Сергею казалось порой, что перед ним не тот человек, который оболгал его в области и мешает работать здесь, а другой — кристально чистый. Он не щадил ни себя, ни других. Особенно досталось Ивлянской. О средней школе Карпов упомянул только вскользь, но у Сергея создалось впечатление, будто докладчик что-то недоговорил, и ему почудилось в этом что-то зловещее.

В перерыв Сергей записался для выступления в прениях, надеясь, что он не будет первым, но, когда заседание возобновилось, председательствовавший Масленников объявил:

— Слово имеет Сергей Петрович Заякин, директор средней школы.

Сергей встал и прошел между рядами. Поднимаясь на сцену, он чувствовал на себе взгляды сотен глаз.

— Я хотел бы, товарищи, рассказать о трудностях, с которыми приходится сталкиваться нам, работникам школы… У нас были созданы условия для успешного завершения ремонта. Но сегодня ремонт сорван товарищем Карповым. Да, именно сегодня сорван! — бросил Сергей громко и твердо.

Дальше Сергей с горечью рассказал, как его вызывали к Карпову и потребовали от него известь и алебастр.

— Вопрос был поставлен так: либо я подчиняюсь распоряжению и выдам то, что у меня требуют, либо я против Советской власти. Следовательно…

— Вы, конечно, за Советскую власть? — спросил Масленников, засмеявшись.

— Да, но я ничего не дал!

— У вас все же вывезли! — крикнул кто-то из зала.

— Для этого понадобилось временно отослать меня в другую школу. Такие вымогательства стали системой. Могу предъявить документы, по которым видно, что Карпов выкачал из школы… И это за два года.

— Взяли и спасибо не сказали? — насмешливо спросил директор МТС.

— Не сказали… А теперь, товарищи, скажите, кто из вас не знал, что в июле Ивлянская уезжала в отпуск? — спросил Сергей, воодушевленный поддержкой собрания.

— Уезжала, а что такое? — спросил Масленников.

Сергей рассказал, что его обозвали лжецом в облисполкоме и как потом он встретился с Карповым у детского дома.

— Вы еще легко отделались! — бросил кто-то реплику.

— Я бы хотел, чтобы школа впредь была ограждена от вымогательств, а работники ее от окриков и оскорблений, — закончил Сергей.

После него взял слово директор МТС, потом председатели колхозов. Они тоже говорили о порочном стиле работы аппарата исполкома, о лицемерии Карпова, о том, как он преследует отдельных работников, как потворствует собутыльникам.

Сергею передали записку: «Выступили вы правильно, но не дали должной оценки Карпову». Под запиской стояли две подписи: Старцев, Чистых.

Карпов набрасывал в блокноте заключительное слово. На душе было скверно. Факты собрали хлесткие. Сгладить то, что было высказано в его адрес, невозможно было ни голословным отрицанием, ни ловкими словесными вывертами. Собрание поверило выступавшим. Это было совершенно очевидно. Раньше он мог лавировать: в докладе не говорить острых слов о тех, кого опасно тревожить, пока идут прения, а потом обрушиться на них в заключительном слове и сделать вывод, что такой работник не годится, не обеспечивает, недостоин и тому подобное. Правда, и после заключительного слова обиженный обязательно полезет со справкой, но чтобы доказать что-то, надо время. А что докажет человек за три минуты, установленные регламентом? Только следи за стрелками часов, да оборви вовремя. Оправдывающийся стушуется, и этим дело кончится. Избавиться потом от такого работника — пара пустяков: надо только ввернуть кое-где словечко, сослаться на собрание, и дело в шляпе! Пусть потом пишет жалобы. Так даже лучше Карпову. Он просто скажет: разве не видите, от кого жалоба? А там, наверху, сами сделают вывод: «Карпов требователен, Карпов — принципиальный работник». Это и есть главное.