Николай Чевельча - Рядом с молниями Страница 19

Полковник Климов подошел к Смирнову.

— Михаил Иванович, только вам одному признаюсь: мне очень трудно. Ведь у меня нет инженерного образования. Знаете, как трудно мне давались электрические схемы! Ночи напролет просиживал, и так до тех пор, пока не почувствовал — все, ракета теперь моя. Покорилась, голубушка! Вот когда у вас, Михаил Иванович, и у других будет пройден этот рубеж, — вы сами каждый день будете находить время для работы с учебником, инструкциями, посмотрите: потянет выискивать новое, что-то вспомнить, чем-то пополнить свои знания.

— Все это так, так, — нетерпеливо проговорил Смирнов, — но это не оправдывает факт с приказом. И тут дело не во мне. На сборы привлекаются командиры и заместители по политчасти, заместитель по тылу, инженеры. А кто же будет командовать?

Климова эти доводы не смутили:

— Каждый командир обязан так поставить дело, чтобы его двухнедельное отсутствие не повлияло на ход обучения и воспитания личного состава. Есть достаточно способных людей. Работать они будут не хуже, а, может, отдельные даже и лучше своих начальников. Мы обязаны верить людям. И еще мне хочется сказать, Михаил Иванович, раз разговор такой получился. Сейчас, когда идет бой за своевременное выполнение задачи, поставленной Центральным Комитетом и Министром обороны, есть кое-что такое, что неизмеримо выше наших с вами личных недовольств и обид.

Михаил Иванович готов был сто раз простить Климову и его горячность, и скоропалительность некоторых его решений, в том числе и вчерашнего, которое побудило к этому не очень приятному объяснению между ними, однако в интересах дела и в интересах самого Климова Смирнов сказал:

— И все-таки, Владимир Александрович, прошу в будущем не обходить политотдел в таких важных вопросах.

— Хорошо. Я понял вас, — уже сухо проговорил Климов и вынул из кармана большие серебряные часы. — Мне пора ехать.

Смирнов медленно поднялся со стула, взял приказ, положил его в папку и молча направился к двери.

— Подождите, Михаил Иванович, подождите, — попросил Климов, — все хочу спросить вас: почему вы не носите Звезду Героя? Честное слово, я тут не понимаю вас. Золотая Звезда не украшение, а символ мужества... Каждый должен не только знать начальника политотдела, но и видеть, что он боевой офицер! Кстати, это и уставом предусмотрено, а его никто не должен нарушать.

Зазвонил телефон. Полковник поднял трубку:

— Слушаю вас. Да, я. Хорошо. — И повесил трубку. — Сегодня в пятнадцать ноль-ноль нас с вами, Михаил Иванович, просит прибыть секретарь обкома партии... В тринадцать выезжаем.

Вернувшись к себе, Смирнов сел за свой стол, задумался. Ему хотелось наедине осмыслить разговор с командиром. Да, ракетчики обладают огромной мощью, выполняют задачи особой важности, а значит, должны иметь повышенное чувство ответственности. А кроме того, они находятся в состоянии постоянной — это надо особо уяснить! — боевой готовности, они в мирное время — как на фронте. Командир прав, задача сейчас в том, чтобы найти соответствующие формы партийно-политического влияния.

Стук в дверь прервал его раздумья. На пороге стоял подполковник Сырец.

— Здравствуйте, Михаил Иванович! Приехал я уже давно, но все никак не удавалось поговорить. Никогда не думал, что придется служить вместе.

Он сел без приглашения за стол, развалившись, закурил.

— Ну, как там наша Галя? Приедет ли сюда?.. Я не советовал бы тебе вызывать ее из Москвы в такую дыру. Да и сам ты долго здесь не задержишься. Павел Иванович не оставит тебя...

— Во-первых, Галя не «наша», а моя жена, — сухо перебил Смирнов, — во-вторых, прошу не называть меня на «ты», потому что мне лично неприятно, и в-третьих, в кабинете у меня не курят.

Сырец картинно, с ухмылкой на губах загасил сигарету.

— Теперь я слушаю вас, товарищ Сырец. Что привело вас в политотдел?

— Михаил Иванович, ну зачем этот официоз? Я хотел по-свойски, этак вспомнить молодость. Галю я узнал раньше вас, а с ее матерью мы и теперь общаемся по телефону. Так что вы, товарищ начпо, зря... Думал поговорить, как с давним знакомым... Хорошо, о личном не будем. Есть более важные дела.

— Что именно?

— Много беспорядка, — быстро перестроился подполковник Сырец, — в организации специальной подготовки. Созданы какие-то инструкторские группы, сформированы подразделения из наиболее подготовленных специалистов... А Василевский? Он же инженеров заставляет работать по двадцать часов в сутки. Комплексные занятия проводятся день и ночь. В такую тяжелую погоду. Ведь дождь, холод. Строительство идет медленно.

Он посмотрел на начальника политотдела и таинственно зашептал:

— Вы присмотритесь получше к полковнику Василевскому. Может, нужно поправить, пока далеко не зашел со своими новшествами. Я тут кое-кого поставил на место. Снял лейтенанта Федченко с должности, а Василевский взял его к себе в отдел. Говорят, сидит в учебном центре и с капитаном Гавриловым рассчитывают временной график. Какая глупость! Что, в НИИ или на полигоне не могут сделать расчет?!

— Товарищ Сырец, — не выдержал Михаил Иванович, — вы что, приехали в гости или намерены серьезно работать? Если работать, то впрягайтесь в общую упряжку, сейчас всем очень трудно. Сами видите, идет большой поиск, может, что-то делаем и не так, но мы же первые! Все нам помогают... А вы? Сеете подозрения, ходите по кабинетам и занимаетесь злопыхательством. Полковник Василевский работает день и ночь. Посмотрите на него. Он еле держится на ногах.

Лицо Смирнова стало бледным, ему нелегко было находить слова, держать себя в руках. Немного успокоившись, он спросил:

— На каком основании вы, до конца не разобравшись, нанесли такую моральную травму Федченко? Это же несправедливо. Федченко мы не дали в обиду. Он, несомненно, талантливый человек. Я очень советую вам, товарищ подполковник, пересмотреть свое отношение к людям.

Сырец сидел, низко склонив голову. Огорченно вздохнув, он натянуто улыбнулся, сказал с обезоруживающей искренностью:

— Я очень сожалею, что согласился поехать в вашу часть. Мне можно было хорошо устроиться и в Москве.

Еще минуту назад Смирнов готов был обрушить на него самые резкие слова, но сейчас вдруг почувствовал, что ему жалко этого человека. Он подошел к нему и, сев рядом, мягко произнес:

— Не жалейте, товарищ Сырец, что приехали сюда работать. Люди у нас хорошие. Присмотритесь сами. Я понимаю, вам трудно. После Москвы очутиться здесь, где ни жилья, ни отдыха... Семья-то где?

— Два года, как разошлись. Детей нет... Она хороший врач, работает в клинике. Сам виноват, — горестно произнес Сырец, — не удержал ее. Все думал, никуда не денется. А она приехала со своими друзьями, собрала вещи и...

Он замолчал. Но печали и сожаления о случившемся на лице подполковника Сырца Михаил Иванович не заметил.

— Что же... Вот и поговорили, — поднимаясь, сказал Сырец. — Думал, что вы, Михаил Иванович, встретите меня более дружелюбно, потому, как знакомы — раз, начальник политотдела — два, и в-третьих, я как-никак заместитель полковника Климова. Его могут в любой момент отозвать, и нам придется работать вместе. Как при таких отношениях?

— Ах, вот вы о чем, — улыбнулся Смирнов. — Не беспокойтесь, мы командира не отпустим.

2

В кабинете за длинным столом уже сидело несколько человек. Среди них был и первый секретарь. Он встал, шагнул навстречу Климову и Смирнову.

— Проходите, проходите, товарищи. Вы наши самые дорогие гости. Недавно я был на Пленуме ЦК, виделся с Митрофаном Ивановичем. Он просил помочь вам, потому-то я и пригласил вас и вместе с членами бюро хочу разобраться в ваших неотложных нуждах.

Говоря это, он внимательно рассматривал Климова и Смирнова. Казалось, секретарь обкома думал: «Уж больно вы молоды, командир и начальник политотдела, для такого невиданного до сего времени дела», но сказал совсем другое:

— Извините, я еще не представил вам присутствующих. С ними придется работать, часто встречаться. — Кивком головы он указал: — Это председатель облисполкома Николай Герасимович, а Захар Данилович — начальник областного управления КГБ.

Секретарь обкома прошел на свое председательское место. Он был высок, подтянут. Строгий темный костюм и белая рубашка молодили его.

— Условия, в которых проходит подготовка вашей части к заступлению на боевое дежурство, — говорил между тем секретарь, — действительно сложные. Но вы должны помнить: не одно Министерство обороны занимается созданием Ракетных войск стратегического назначения. Весь народ. Если что и не предусмотрено хозяйственным планом — дадим. Мы сделаем все, чтобы ракетчики постоянно чувствовали поддержку. Какие будут ваши просьбы?

Климов вынул из бокового кармана листок бумаги, положил перед секретарем обкома на стол. Тот внимательно прочитал и молча передвинул листок председателю облисполкома. По мере того как тот читал, лицо его все больше и больше краснело. Он поднял голову: