Роман Александров - Дружина обходит участок Страница 2

Парня звали Николаем. Приземистый, с покатыми широкими плечами, Николай производил странное впечатление. Какие-то бесцветные глаза почти без ресниц, редкие соломенные брови, широкое курносое лицо. Ему бы рубаху-косоворотку да гармонь в руки, а он был в узеньких брючках, коротком пиджаке, вместо галстука — тонкий черный бантик.

— Ну, как оно ничего? Николаич не сыграл еще в ящик? Идейный старикан.

— Скрипит помаленьку, — ответил Звонцов в тон Володьке и отхлебнул пиво.

Раздолину он всегда завидовал. Завидовал легкой раздолинской походке, небрежности в разговоре с девчатами, независимости со старшими. За заработками Володька никогда не гнался, равнодушно выполнял любую работу, даже самую невыгодную, но в деньгах, видимо, не нуждался. На заводе он был всегда в замасленном своем пиджаке, но курил не махорку или «Север», как другие, а «Казбек». Раза два Звонцов встречал его на улице прекрасно одетым в компании с красивыми девчонками и потом, когда Раздолин исчез с завода, не мог понять причин, заставивших такого делягу поехать на целину. И в цехе тот не был никогда активистом. Видно, в самом деле, чужая душа — потемки.

— Нет, такую встречу надо бы отметить, как ты, Николай? — Раздолин вытащил из кармана кожанки коробку «Казбека» и щелкнул зажигалкой.

— Что ж, я не против, — смутился Звонцов, — да и причитается с меня вроде…

— Вот за это люблю! — Володька хлопнул его по плечу. — Значит, замётано?

За водкой сбегал все время молчавший Николай. Пристроившись в шахматном павильоне, который ремонтировался вот уже месяца два и был завален свежим тесом, приятели по очереди приложились к «блондинке», как называл водку Раздолин.

— А ты чего тут делал? — поинтересовался Николай. — Может девчонку поджидал, а мы тебе помешали, а? Так ты это самое, не стесняйся.

— Да нет, я так просто зашел, что-то тошно стало одному.

— Как, одному? — удивился Раздолин. — Что тебе пойти что ли некуда? На заводе столько дружков, да и девчата тоже будь-будь! Или ты такой гордый, что и смотреть на них не желаешь?

То ли от жалости к себе, появившейся после выпитой водки, то ли из признательности к Раздолину, который встретил его, словно хорошего приятеля после долгой разлуки, и именно тогда, когда ему больше всего не хотелось оставаться одному, Петр выложил Володьке и Николаю все, что за последнее время накопилось у него на душе. Раздолин слушал Звонцова, сочувственно кивая головой, иногда вставлял слово, другое и Николай.

Нет, в этот вечер Звонцову определенно повезло: у него появились настоящие друзья. Ему очень хотелось расспросить Раздолина о его работе на целине.

Интересна, по какой специальности он там работал?

…А специальностей у Владимира Раздолина было две. Первая была указана в его трудовой книжке — токарь пятого разряда. О второй же специальности, так же, как и о втором имени — «Доля», знали немногие. Этой второй специальностью Раздолина были кражи. «Творческий» метод «Доли» был четок и прост. Вместе с напарником Раздолин обходил дома, выбирал отдельные квартиры и звонил в дверь. Когда ему открывали, он спрашивал какую-нибудь несуществующую фамилию, делая вид, что разыскивает друга, а если на звонок никто не отвечал — в ход пускалась отмычка.

«Доля» часто менял районы своей деятельности, применял разнообразные приемы, чтобы не привлекать к своей особе внимания работников уголовного розыска.

В одном месте он брал деньги, в другом — одежду, которая потом сбывалась через проверенных перекупщиков, и до поры, до времени все обходилось благополучно.

Но однажды удача изменила ему. Раздолин решил рискнуть и зарвался. Перед концом месяца цех выполнял срочный заказ, и целую неделю токари работали сверхурочно. От последней «выручки» давно уже ничего не осталось, а Володька привык жить на широкую ногу. Поэтому, едва дождавшись первого свободного вечера и прихватив с собой Витьку, постоянного своего подручного, Раздолин отправился на промысел. В одном из новых, видимо, недавно заселенных домов на его звонок дверь открыла молоденькая, просто одетая девушка, по-видимому, домашняя работница. Володька хотел уже вежливо извиниться и уйти, но его внимание привлекла богатая обстановка квартиры.

Секунду поколебавшись, Раздолин отодвинул девушку плечом и вошел. Витек последовал за ним. В двух просторных комнатах никого не было, и «Доля» уже хвалил себя за инициативу, вынув из письменного стола увесистую пачку сторублевок, когда невнятный вскрик Витька, оставшегося с домработницей в прихожей, привлек его настороженное внимание.

Из кухни, откуда, видимо, вышла девушка и куда Володька не удосужился заглянуть, мягко ступая лапами по навощенному паркету, вышел здоровенный пес и, лениво обойдя Витьку, улегся на резиновом коврике у' двери, отрезав путь к отступлению.

О том, что произошло дальше, Раздолин вспоминать не любил. Пес не обратил никакого внимания ни на его заискивающие уговоры, ни на перепуганную всем происходящим девчонку, которая тщетно пыталась оттащить его от двери, и молча щерил громадную пасть, зубастую, как у акулы.

Первым не выдержал Витек. Не сводя с собаки взгляда, он вынул нож и, пригнувшись, шагнул к двери. И тут же у Раздолина зазвенело в ушах от дикого Витькиного крика: даже не зарычав, пес прыгнул на Витьку и подмял его под себя. Почти не чувствуя внезапно ставших ватными ног, Раздолин налег на дверь, дрожащими пальцами нащупал замок. Несколько секунд стоял на лестничной площадке, едва не оглохнув от тяжелого и частого стука в висках.

Через час, растолковав матери, что ей говорить на заводе, Раздолин помчался на ближайший вокзал и сел в первый подвернувшийся поезд, взяв билет до конечной станции.

Где только он не побывал за последние годы! Новосибирск и Братск, строительство научного городка и жилого поселка, леспромхоз под Кировом, нефтепромыслы Башкирии… Всюду Раздолина хорошо принимали, но уезжал он, обычно, не простившись с гостеприимными хозяевами. Надолго запомнится Володька и двум грузинам, не донесшим до сберкассы вырученные за фрукты деньги, и старику-кассиру леспромхоза, везшему зарплату рабочим отдаленного участка, и многим другим, на пути которых вставала ладно скроенная фигура «Доли» с глубоко заложенными в карманы брюк руками.

Но рассказ об этом — до особого случая. И не каждому доверит Раздолин факты своей короткой, но «содержательной» биографии. А сейчас он на мели. «Работать» становилось все труднее. Один за другим отходили в сторону напарники, изменяя воровскому призванию, и это не на шутку начинало тревожить Володьку: один ничего не сделаешь, того и гляди, зацапают.

— Эх, не так бы встретить старого друга, — задумчиво проговорил Володька, похлопывая по спине Звонцова. — Как ни говори, а с кем работал вместе, того не забудешь. Ну, ладно, в заведение сходим как-нибудь потом, это я тебе обещаю. Представляешь, Коля, подъезжает, ну, скажем, к «Метрополю» сверкающий лаком «ЗИЛ». Шофер выскакивает, открывает дверцу.

Николай ухмыльнулся и покосился на Звонцова. А тому и в самом деле показалось, что они не в старом, заваленном строительным мусором павильоне, а в залитом огнями громадном зале с мягкими диванами, обтянутыми белыми полотняными чехлами…

— Коля, — неожиданно прервал себя Раздолин, — сбегай еще, душа просит!

Увидев, что Звонцов полез было за деньгами, Раздолин пренебрежительно махнул рукой и протянул Николаю новенькую сторублевку.

— На это еще хватает.

Выпитая водка подействовала на Звонцова. Выпил он много, но голова совсем не кружилась — было хорошо и покойно. Куда-то ушло и забылось гнетущее чувство одиночества, обиды на заводских ребят, которым он оказался совсем не нужен. Теперь все будет иначе — с таким другом, как Володька, не пропадешь!

Дальнейшее Звонцов припоминал уже смутно. Они еще пили пиво, потом оказались на танцевальной площадке, где Николай встретил двух знакомых девчат. Петру было очень весело, он даже попытался танцевать с одной из девчонок, маленькой хохотушкой со старательно разрисованными тушью реденькими бровями.

Из парка они вышли последними, когда сторож собирался уже закрывать тяжелые чугунные ворота. На улице было пустынно, редкие фонари бросали тусклый свет на мостовую, освещая фигуры запоздалых прохожих. Сначала решили проводить Николая, жившего где-то неподалеку. Петра слегка поташнивало от выпитого, во рту набиралась тягучая слюна, которую он то и дело сплевывал. Прежнего веселья уже не чувствовалось. Дома, наверное, мать еще не спит, прислушиваясь к шагам в коридоре. Так поздно он домой еще никогда не возвращался.

— Что, герой? Опять приуныл? Брось, все это ерунда, правда, Коля?

— Ясное дело, — Николай нехотя улыбнулся.

Они взяли Звонцова под руки и свернули в переулок. По дороге Николай грубо толкнул плечом какого-то прохожего, тот ничего не сказал, но, пройдя несколько шагов, остановился и посмотрел им вслед, Раздолин рассмеялся.