Леонид Кокоулин - Колымский котлован. Из записок гидростроителя Страница 22

Я снял с углей чашку с консервами. Макаем хлебом горячую тушенку, запиваем душистым чаем. По-быстрому рюкзаки за плечи и вперед. Перевал одолели. Заготовили на ночевку дров, наломали на подстилку веток, и потянулась бесконечно длинная холодная ночь. Хорошо, что Талип положил одеяло.

— Вернемся, дед, на вертолете ящик пива Талипу притащим, — обещает Димка.

Вторую ночь мы скоротали у Дражного. Не хватило светлого времени добраться до жилья. Только на третий день к обеду вышли на главную дорогу. Тут нас подобрала попутная машина и подвезла к конторе. Димка побежал к сторожихе за ключом, вернулся с миской квашеной капусты и горбушкой хлеба.

— Дед, кашеварь, а я сгоняю в магазин. Дрова есть, вот света нет, — он пощелкал выключателем. — Не горит. Тут Димка увидел на столе семилинейку и потряс ее. — Булькает. Ну, я побежал.

Я растопил плиту и прилег на скамейку. Скоро вернулся Димка с целой охапкой кульков и пакетиков. Из-за пазухи он вынул бутылку перцовки и поставил на подоконник.

— Растираться будем с устатку.

…Отужинали. Сдвинули столы, бросили под бок телогрейки, укрылись одеялом и заснули счастливые. Разбудил нас рев моторов. В порту прогревали самолеты. Окна уже отбелил рассвет.

Димка вскочил, быстро оделся, сбегал за водой.

— Тройного запарь, говорят, чай сосуды укрепляет. Слушай, дед, а давай так: ты к заказчику, я — в порт. Прозондирую почву насчет вертолета, состыкуемся, доложу.

— Годится.

Заказчик встретил меня, что называется, с распростертыми объятиями.

— Не ожидали, не ожидали, — удивлялся главный инженер сетей и подстанций. — По нашим подсчетам выход к Анюю — середина лета, это в лучшем случае. Молодец, Дюжев!

— Молодец среди овец. Лирика. А вот подходов к реке нет — факт. Недоработка проектировщиков. И без вертолета там делать нечего, переправы не взять…

— Пожалуйста, вертолет… Какой разговор? В пределах сметы используйте вертолет.

— Но там же крохи, а не смета — это на случай распутицы хлеб привезти.

— Что вы предлагаете?

— Пересмотреть проект.

— Хорошо, давайте закроем мост. Компенсируем временной переправой. Договаривайтесь с вертолетом. За деньгами дело не станет — перечислим. Линия-то пусковая. А если начать перекраивать проекты, смету согласовывать, отстаивать, то, сами понимаете, Дюжев, упустим сроки.

Димку я разыскал в порту в приемной начальника перевозок.

— Труба дело, дед, — понурился Димка. — Правду, видно, говорят, что слова нужны, чтобы скрывать свои мысли. Ни у кого ничего не добиться. Где начинается авиация, там кончается порядок.

— Говори толком.

— Опоры с вертолета никто здесь никогда не ставил. Понятия не имеют.

— А ты был у начальника порта?

— Нет. К начальнику перевозок, к главному диспетчеру ходил — темная ночь.

— Дмитрий, ты же сам напросился. Почему же так несерьезно?

— Поглядим, как ты решишь, — обижается Димка.

…Начальник порта оборвал меня на полуслове.

— Вот расчетный счет. Вот договорные инструкции, условия. Платите деньги, давайте заявку, будем работать.

Я объяснил, какая предстоит работа.

— Это меняет дело, — выслушав, заметил он. — Но мы должны запросить свое главное управление. Получить инструкции из научно-исследовательского института ПАНХа (применение авиации в народном хозяйстве). Вызвать экипаж для подъема опор на косогорах. Так что… А собственно, одну минуту, — вдруг сказал начальник порта и вызвал АДС.

— Соедините меня с главным, — попросил он.

— Соединяю, — ответили по селектору.

— Слушаю вас, — в ту же минуту донесся глуховатый голос издалека.

Начальник порта передал нашу просьбу.

— Хорошо! — еще глуше донеслось по селектору. — Если заказчик оплатит холостой прогон вертолета до места работы, как с полной загрузкой в оба конца, то через неделю машина прибудет в заданный район. Стоимость МИ-6 на внешней подвеске найдете в прейскуранте.

— Как это — с полной загрузкой? — не выдержал Димка. — Это же дутых шестнадцать тонн груза. Вы что, товарищи?..

— У меня все, — селектор замолчал.

— Слышали? — поднял глаза начальник порта. — Решайте, товарищи, решайте. Я вас не задерживаю.

— Грабеж, — негодовал Димка, когда мы вышли на улицу. — Обдираловка среди бела дня…

— Ладно тебе. Говорил бы там.

— А ты чего молчал, дед? Это же хамство…

— Что я должен — рядиться, как на базаре?

— А как ты думал, что на них закона нет…

— Придет время, будем иметь свои вертолеты, тогда все станет на свое место. Вертолетная колонна. Понял?!

— Понял, чем дедка бабку донял, — зло бросил Димка.

— Не заводись бесплодно. Качаем деньги из кармана в карман, одно ведь государство.

— Только и всего? — поклонился Димка. — Нет, дед, нет этому оправдания.

— Ну ладно. Решили. Это единственный выход. Что теперь-то орать на улице.

— Не помню, то ли Петр Первый, то ли кто, — миролюбиво заговорил Димка, — спрашивает своих солдат: «Как вас кормят, служивые?» — «Недокармливают, царь-батюшка», — отвечают в один голос. Дал им царь прибавку, опять спрашивает. Ответ тот же. Подумал-подумал и велел перед строем все начальство полковое построить, а на краю поставил солдата. Зачерпнул царь пригоршню муки — и в руки полковника, тот муку насыпал в ладоши следующего, так они передавали ее по строю, а пока до солдата дошла, так едва ладони припудрила.

— Ну и примерчик. И при чем здесь Петр Первый со своей мукой?

— Притом. Пока опоры поставят, то так ошкурят.

— Пример не из той оперы — не подходит. Лучше скажи, где ждать вертолет будем?

— Не здесь же. Собираемся принимать, а посадочная площадка где? Почитай-ка инструкцию. Тут и флажки, и песок, и огнетушители.

…Утро было ярким. Мороз накалил воздух до хруста. Пощелкивали стены домов. Мы наладили котомки, достали из-под снега лыжи и уже собрались в путь, но тут Димке на глаза попали нарты. Они были прислонены к забору кверху полозьями. То ли их геологи бросили, то ли старатели.

— Возьмем, дед? — вдруг предложил Димка.

— На черта они нам, тащиться…

— А что мы выболели? Прихватим ребятам в магазине свежих продуктов.

— Ладно. Нагружай.

Воз получился — впору лошади увезти. Димка потяг через плечо, лыжи на нарты. Вышли за Дражный, на лыжи. По мари нарты скользили — потяга ни разу не натянули. Но вот полезли мы на кручу, тут уж воз стал из нас выжимать пот. Димка к полозу пристроил на скрутки две палки: одну впереди, другую сзади. Палку в руки, грудью на ремень. Я толкаю нарты за палку сзади. Юзим и снова карабкаемся.

— Давай, Димка, что пуп надрывать…

У Димки только шея бугрится, красная, да глаза вот-вот из орбит покатятся в снег.

— Ты, дед, пушки через Альпы не таскал, а предок мой таскал и ни одной не бросил. Ты ставь, дед, лыжу поперек горы, ступом, ступом иди…

Только на третий день перевалили хребты и вышли, на скат своей горы.

И тут Димка горько вздохнул:

— Смотри, дед, словно Мамай прошел.

Весь косогор был изорван тягачами. Наверное, пытались станки поднять.

— Ну куда на такой крутяк. Только технику рвали. — В голосе бригадира обида. Ты хоть поддерживай, дед, нарту, а то занесет, как того зайца.

Откинувшись назад, Димка упирается, едва сдерживает воз. Видно, как палка водит из стороны в сторону Димкино сильное тело. По тракторной колее навстречу карабкается Андрей, машет руками, кричит. И парни повыскакивали без шапок из палатки.

— Осторожнее — стекло, — предупреждает Димка.

Талип по-хозяйски ощупал воз, пощелкал языком.

Взял у Димки потяг. Андрей сразу ко мне.

— Дед, а Нельсон выдру поймал! Она рыбу ест. Ландорики вовсе не берет. А у нас хлеб кончился. Хлебаем без хлеба… Ты, дед, женился, да?

— Откуда ты взял?

— Мужики говорили. Дед бросил нас, женился.

— Слушай их, они наговорят.

— Я и так слушаюсь, — округлил глаза Андрей. — Будешь, дед? — Андрей вынул из-за пазухи кусок лепешки. — Бери!..

Я помогаю Андрею подсесть на воз.

— Держись, а то эти коняги разнесут. — Пацан крепко хватается за увязку, и мы юзим вниз. Собаки заходятся лаем, хватают за пятки.

Около палатки отдышались. Стряхиваем снег с шапок, соскребаем его со спины. Он уже коркой взялся. Прибежал из-за реки Нельсон, и все вместе пошли в палатку.

— Нельсон, дед, тут рвал и метал, — бросил на ходу Славка. — Все тросы оборвали, а воз и по сей там…

Талип сразу на стол кастрюлю, чашки, ложки, соль. Пока мы едим, парни курят, переговариваются. Талип все подливает, подгорячивает. Нельсон сидит с краю на лавке, сцепив узловатые крепкие руки. Пальцы схвачены так, что побелели ногти. Нервничает адмирал. Но первым разговор не начнет.