Вилис Лацис - Ладейная кукла Страница 22

Когда Дзинтра с Янисом подбежали к траулеру, Тобиаса уже вытащили на причал. Весь в тине, лицо иссиня-серое, глаза открытые.

Зловещая тишина стояла вокруг.

Потом за Тобиасом приехала машина. Мокрое тело укутали в брезент и увезли.

Вбежав в сторожку, Дзинтра скорчилась на скамье и заплакала.

Трудно сказать, сколько времени прошло, когда пришли председатель Зирнис и лейтенант милиции.

— Поедемте со мной, Янис Церп, — сказал лейтенант и приложил руку к фуражке. — В связи с несчастным случаем в порту…

— Нет… — прошептала Дзинтра и, словно защищая Яниса, загородила его… — нет… нет… — твердила она, слизывая слезы.

Янис гладил ее волосы, смотрел на председателя, но лейтенант уже стал терять терпение:

— Церп, пора ехать!

Янис снял руки Дзинтры с плеч.

Лейтенант и Янис сели в машину и уехали.

Прошло время.

Выписавшись из больницы, Ильза часто приходит в порт. Встретив кого-нибудь, она всегда улыбается и говорит:

— Янис, говорят, в море ушел… А я не верю. А?..

Перевод Ю. Абызова

ЗИГМУНД СКУИНЬ

БОЛЬШАЯ РЫБА

Все персонажи — литературного плана, прямого отношения к конкретным людям — живым или мертвым — не имеют.

Когда Магнуса Вигнера разбудил жуткий грохот, сначала в окно, и затем в какую-то из дверей, он долго не мог прийти в себя. Поспать удалось совсем немного, хотя уже светало и в окно гляделось румяное солнце. Но и спросонья он понял: что-то случилось с судном. С его судном, не иначе, и захлестнувший страх подстегивал вскочить с постели, а в то же время и сковывал. Вигнер лежал на большой двуспальной кровати, рядом, заломив руки, выкатив упругую грудь, разметалась Элфрида. Скинув скомканную простыню, он растер лицо ладонями, хотел уж подняться, но при виде своей наготы удержался. Погоди, шепнула Элфрида, я сама. И пока Вигнер клял в душе дурацкую ситуацию, теперь уже определенно зная: что-то случилось с судном! — Элфрида, грузная, гибкая, рыжая, точно львица, метнулась на середку комнаты. С пригретой перины пахнуло теплом. Прикрылась фиговым листком ладони. Ах ты, господи, глянув через плечо, усмехнулась Элфрида, подхватила полотенце со спинки стула и выбежала в коридор. Стук прекратился. Вигнер встал, надел рубашку. Он завязывал шнурки, когда вернулась Элфрида в цветастом плаще внакидку. Тебя спрашивают, сказала она, глядя на него растерянно. Судно, что ли, там перевернулось. Какое еще судно, воскликнул он, озлобляясь, и почему-то громче, чем следовало. Твое судно, ответила Элфрида, девяносто девятый.

Вчера при средней моряне тралили салаку. Во второй половине дня ветер стал крепчать, а на закате, когда Вигнер повернул свой МСТБ-99 к причалу, он услыхал по радиотелефону, что суда не выпускают в море. По правде сказать, до шторма было далеко, волну взбивал северо-западный бриз, и Вигнер считал, что ветер скоро уймется. В ту пору еще не было норм улова. Работали по принципу: как можно больше и без простоев. В порт заходили лишь для того, чтобы сдать рыбу и сменить команду. Каждый час, проведенный судном на приколе, бил по плану, кошельку и чести. Вигнер знал, что вечером на берегу их будет ждать сменный капитан Саунаг со своей командой.

Как обычно, сначала подошли к причалу приемной базы. В прозрачных июньских сумерках прожекторы отбрасывали широкие розовато-синие лучи. Чем-то это напоминало киносъемку; кстати, киношники были частыми гостями в рыбацком поселке. К запахам выхлопных дымков, рассола и влажных сетей упорно примешивался нежный аромат жасмина. Вокруг штабелей ящиков с воплями носились чайки. На привычном месте — крыше склада — возбужденно щелкал клювом аист. Из консервного цеха прибежала Элфрида: Магнус, не найдется ль у тебя судака, день рождения скоро, водкой уже запаслась, хорошо б и закуской разжиться. Он ответил, что нет, и, конечно, соврал. Был у него преотличный судак. Но Вигнер вроде бы стыдился ребят. Стыдился Элфриды. Черт его знает, может, и самого себя стыдился. Всяких баб крутилось предостаточно, но лишь в присутствии Элфриды он по-настоящему чувствовал свой мужицкий голод. И не сомневался, Элфрида учуяла это и, выпрашивая рыбину, на самом деле предлагала себя.

Сдав улов, загрузив лед и пустые ящики, девяносто девятый пришвартовался к левому пирсу. Было тесно. Суда стояли борт к борту. Подошел Саунаг со своими принимать смену. Норинь с Вилюмсоном, собрав пожитки, сошли на берег. Дайнис Круминьш вылез из кубрика совершенно заспанный. Пятнадцатилетний школьник из Свикере в судовой роли числился «учеником рыболовного промысла на время школьных каникул». Запрячь его в работу нельзя, местком зорко следил, чтобы несовершеннолетних не слишком обременяли. Ученику вменялось в обязанность ходить в рейсы и, поглядывая со стороны, пристраститься к рыбацкой профессии. За каждый такой тур ему платили четыре рубля шестьдесят копеек из культурно-массовых фондов. Для Дайниса это был первый рейс. Ну и как, поинтересовался Вигнер, не укачало. Дайнис, позевывая, натягивал пиджак. Полный порядок, о чем разговор. Улыбочка, однако, получилась вымученной. На лбу залегли морщинки. Который час? Половина двенадцатого. Плохо дело, сказал Дайнис, последний автобус в Свикере ушел. А нельзя ли до утра полежать в кубрике? Судно опять в море пойдет, ответил на это Вигнер. Дайнис кивнул своей белобрысой взлохмаченной головой. Лицо у парня вытянулось. Дома в общем-то делать нечего, сказал он, я бы с удовольствием остался на судне. Вигнер сдвинул на затылок франтоватую капитанскую фуражку, купленную в заморском порту еще в ту пору, когда ходил в дальние рыболовецкие экспедиции. Почесал лоб, переправил сигарету из одного уголка рта в другой. Дело не так просто, как кажется с первого взгляда. Парнишка занесен в его судовую роль. Но раз автобус ушел и парню некуда деться, что-то надо придумать.

Саунаг согласился. Только вот его комментарий, должно быть, обидел парня. Да и Вигнеру он показался не слишком учтивым. Впрочем, чего ждать от Саунага. У тебя, сынок, гляжу, аппетит разгорелся, сказал Саунаг, что ж, неплохо. Зачем довольствоваться четырьмя шестьюдесятью, если можно получить девять двадцать?

Домой Вигнер отправился заполночь. Как раз выпускали в море первые суда. Настроение было странное: какое-то томление, беспокойство, недовольство самим собой. Казалось, что-то важное осталось несделанным, но Вигнер никак не мог вспомнить, что именно. У склада сетей распил бутылку пива с двоюродным братом Вилисом Бриежкалном. Тебе судак не нужен, спросил он Вилиса. Эээ, ну его к черту, некогда возиться, отмахнулся Вилис, завтра поутру в Калининград за сетями ехать.

Он вышел из ворот. Под фонарем с криптоновой лампочкой лениво шелестела нежно-зеленая листва. С опушки леса доносилось верещанье земляного рака. Тишина почти осязаемая, плотная, текучая, как туман. И это еще больше будоражило. После нескончаемых окриков радиотелефона, шипенья, тиканья эхолота, после стука мотора и ритмичного плеска волн трудно было вжиться в тишину. Он все еще был перенасыщен звуками, тишина оглушила его.

На пустынной улице встретил Элфриду. В двенадцать у нее кончалась смена. А, это ты, усмехнулась Элфрида, ну подойди, возьми меня под руку, в такой вечер женщине худо одной. Шутки ради он собрался взять ее под локоть, но Элфрида, повернулась, и вышло так, что он неуклюже обнял ее спину. Ого, огромные груди Элфриды всколыхнулись от смеха. Дыхание у нее было свежее, жаркое… А знаешь, один судак все же завалился за ящики, сказал он, открывая портфель. Когда Элфрида взяла в руки судака, тот начал биться. Элфрида жила неподалеку. Он донес судака до калитки. Дальше все разыграли, как по нотам. Около трех ночи мать Элфриды, прошаркав по коридору к нужнику, на обратном пути остановилась под дверью дочериной комнаты и спросила: не спишь, дочь? Чем там занимаешься? Элфрида прикрыла ему рот ладонью и потушила свет…

…Выбежав на улицу, Вигнер машинально взглянул на часы. Пять часов тридцать четыре минуты. Щебетали птицы. У Эдвина Брузиса не заводился мотоцикл, со злостью тот пинал педаль, обзывая нехорошими словами свой капризный драндулет. Неужели впрямь перевернулся, спросил Вигнер. Да, ответил Эдвин, в квадрате 251. В чем дело, спросил Вигнер. Спроси чего полегче. Мотоцикл затарахтел, пыхнув вонючим дымом. Они помчались в порт.

Иногда капитан Саунаг рассуждал так: эх, если бы все тралы сшить в один, получилась бы сетка, в которой, как детский мячик, уместился шар земной. О большой рыбе мечтает каждый. В моря и океаны под разными флагами выходят все новые суда. Рыболовецкие флотилии растут не по дням, а по часам. На промысел теперь отправляются за тысячи миль. Придумывают все более хитроумные, изощренные способы лова. Гигантские плавучие фабрики без передышки перекачивают в трюмы рыбу, потрошат ее, наполняют ею консервные банки, засаливают, замораживают все, что способно плавать и двигаться в царстве Нептуна. Море — громадная кормушка, нескончаемый рог изобилия. Но чтобы подобраться к нему, нужны сноровка и находчивость. Слабаков и недоумков норовят оттеснить, тем достаются остатки да оскребки. И еще капитан Саунаг рассуждал так: эх, все это глупые россказни, будто рыбы становится меньше. Одна-единственная особь трески в каждый нерест мечет миллионы икринок. Человек вылавливает сущий пустяк в сравнении с тем, что сама рыба поедает. Чтобы молодь лучше росла, морские угодья необходимо прореживать, как прореживают сахарную свеклу.