Николай Борискин - Туркестанские повести Страница 24

— Кузнецов, подгони машину, будем тренироваться. — Голос Назарова звучал спокойно, без казенных ноток. Сдерживается сержант.

Я подъехал, и расчет начал тренироваться. Кто-нибудь один зазевается — Галаб велит все начинать сначала. Никому никакой поблажки. А время — вещь упрямая, уперлось как бык — попробуй сдвинуть его хоть на секунду… Но двигать надо. Вот и тренируемся.

— Покурим.

Пошли дымить. О работе не говорим. Зачем говорить? Надо дело делать. Вчера тренировались ночью. Скидки на темноту нет: цель может появиться в любое время суток; она будет идти с одинаковой скоростью; ее надо сбить во что бы то ни стало — днем ли, ночью ли. Для этого и призвали нас. Для этого и тренируют. Оценку выставляют по результатам.

Тренируемся.

Тренируемся…

— Саш!

— А?

— Сбреши что-нибудь.

— Я не Дембель… Эх, испортили кобелька. Какой-то придурковатый стал, нет прежнего юмора у него. Испугался, что ли?..

— Кого испугался?

— Как, разве вы не слыхали? — Новиков сделал удивленное лицо. — На новой позиции был такой переполох! А все Горин со своей теорией «случайного героизма»…

— Да в чем дело?

Вьется дымок на ветру. Ребята приготовились слушать. И Саша рассказывает:

— Работали там в две смены — днем и ночью. Одни отдыхали, другие окопы рыли, убежище ладили. Ночью, конечно, как и положено, часового выставляли. Дошла очередь до Горина. Взял он карабин и начал выхаживать вокруг позиции. Огонек мерцает, движок стрекочет, тарахтит землеройка.

Гриша мечтательный человек. Вот ходит он, значит, и, должно быть, сочиняет какую-нибудь новую теорию для облегчения собственного положения. Ходит-ходит. И вдруг ка-ак хлобыснет кто-то Гришу сзади по поджилкам — он и с катушек долой. Орет с перепугу благим матом: «Караул!» Начал палить в воздух из карабина. А его еще — хрясть по боку! Хрясть! «Спасайтесь! — кричит. — Меня уже приканчивают диверсанты… Командиру доложите: погиб при выполнении боевой задачи… Ой-ей-ей… Убивают… Прощайте, братцы…»

Братцы мигом выскочили из окопа. У кого оружие, у кого лопата. Включили фары всех машин. Где Гриша? Где диверсанты?

Горин лежит в обмороке, а возле него… дерутся вараны. Видно, потревожили их в песке, роя окопы, и они вылезли на поверхность. Ну, сбрызнули Гришку водичкой, привели в чувство.

«Где я? — простонал бедняга. — Уже перевязали? Спасибо… А диверсанты ушли?» «Вот они», — показали ребята на варанов. Смотрит Гришка, а перед ним огромные, метра по три, чудовища, розовато-песочные, с широкими бурыми поперечными полосами. Головы приплюснуты. Языки раздвоены, зубы клиньями и загнуты назад. Горин брык — и опять в обмороке. Едва отходили…

В общем проморгал Гришка случай отличиться. А Дембель, свидетель этой истории, потерял чувство юмора, стал обыкновенной дворнягой, — сокрушаясь, закончил Саша.

Ребята смеялись:

— Шутка — минутка, а заряжает на час.

— Ничего себе шутка! С тех пор Горин страдает рассеянностью: не случайно опись забыл приклеить на противопожарный щит.

— Врет Сашка, а складно получается…

Мы встали. Подходя к пусковой установке, Галаб Назаров сказал:

— Давайте разберемся с неисправностями.

Вопрос — ответ, вопрос — ответ. Командир расчета подробно объяснял и показывал, как надо устранять неисправности.

А на второй день мы начали тренироваться в свертывании и развертывании пусковой установки. Руководил работой сам Тарусов. Значит, скоро будем перебазироваться на другую огневую позицию. Это заметно было и по тому, как зашевелился Акимушкин со своими механиками на дизельной электростанции, как старшина Дулин с Гориным сновали из вещевого склада в продовольственный, из комнаты бытового обслуживания к пирамиде с оружием, как перекладывал и осматривал свое хозяйство химинструктор.

К переезду готовились и там, в кабинах майора Мартынова, офицера наведения, Кузьмы Родионова и других «технократов», где напряженно работает электронный мозг всего ракетного комплекса. Я только однажды побывал там, если не считать ознакомительных посещений. Пригласил меня Кузьма после того, как мы поговорили о его приборе.

В голубоватом таинственном полумраке светились индикаторы, мерцали контрольные лампочки. К зоне нашего дивизиона шли бомбардировщики «противника», эшелонированные по высоте и в глубину. Воздушная обстановка менялась с каждой минутой, и эти изменения, как в зеркале, отражались на выносном индикаторе кругового обзора: яркие всплески отраженных импульсов Родионов читал словно азбуку.

Вместо капитана Тарусова стартовой батареей командовал техник-лейтенант Семиванов, а сам комбат сидел на станции наведения ракет: майор Мартынов часто практиковал замену одного офицера другим. Тарусов спокойно наблюдал за голубыми зеркалами, отстраивался от шумов.

— Цель приближается к зоне обстрела, — доложил Кузьма капитану.

И тотчас другой оператор:

— Самолет сверхскоростной.

Нам говорили, что наша техника позволяет обнаружить цель на сверхдальней дистанции и навести на нее ракету на предельном рубеже пуска. Стало быть, хоть он сверхскоростной, тот самолет, что идет в нашем направлении, но все равно от Тарусова, Родионова и их товарищей не спрячется. Сейчас они начнут действовать. И вдруг я услышал:

— «Противник» применил активные и пассивные помехи.

Догадался: майор Мартынов поставил вводную. Я перевел взгляд на Родионова: что он будет делать? Старший сержант отстраивается от помех. Пропавший было самолет снова отчетливо виден на экранах. Тарусову жарко. Он обмахнул лицо платком. Кузьма стер пот со лба рукавом гимнастерки.

Капитан секунду выждал — не поставит ли комдив еще вводную задачу, — покрутил какие-то ручки и щелкнул тумблерами:

— К бою готов!

Из динамика посыпалось:

— Захват!

Кузьма подмигнул мне: видел, какая слаженность!

— Первая ракета — пуск!

Вот она, оказывается, какая механика! Мы, стартовики, никогда этого не слышали. Ну спасибо, Родионов, удружил!

Смотрю на экран. Яркий светлячок побежал навстречу отметке от цели. Комбат поворачивает какую-то рукоятку. Ага, это он подводит светлячок к отметке от «противника». Ближе, ближе — раз! Импульсы встретились. Кузьма, не оборачиваясь ко мне, показывает большой палец левой руки — правая занята: цель сбита!

На экранах ни пятнышка, но Родионов настороженно вглядывается в зеркало. Что, еще будут «стрелять»? Спустя несколько секунд Кузьма доложил:

— Приближается группа бомбардировщиков «противника».

Тарусов, откинувшись было на спинку кресла, снова склонился к пульту. Громкоговоритель доносит из других кабин короткие доклады о готовности продолжать отражение «налетчиков». Капитан молча кивает головой: доволен работой офицеров, сержантов и солдат.

Экраны, только что сиявшие голубизной, покрылись помехами. Значит, опять помехи. Родионов разгоняет их, очищает зеркало своего индикатора, информирует Тарусова — офицера наведения — о маневрах «противника»…

Майор сказал только одно слово: «Газы!» — и все уже в средствах противохимической защиты. Оказывается, им достается не меньше нашего с этими противогазами.

Вращаются реостаты, ручки, щелкают тумблеры, слышится голос Тарусова:

— К бою готов!

Да, к переезду готовятся и здесь, в царстве голубых импульсов. Тот же железный закон: пришел на позицию — чувствуй себя как в бою. И мне впервые подумалось: «Никакие здесь не технократы с лысыми головами, не супермены и не колоссы, а такие же обыкновенные люди, как мы с Гришей. Только более подготовленные и настойчивые. А наши выдумки с Гориным — просто наивная попытка отгородиться от больших, настоящих дел…»

Техническую викторину сначала проводили по расчетам, потом по взводам и наконец в батарее. Я вызвался отвечать на вопросы, подготовленные для шоферов третьего класса. Моими соперниками были водители из солдат второго года службы, которые претендовали уже на второй класс.

Первый вопрос: «Какой минимально должна быть ширина дороги, чтобы проехать по ней с автополуприцепом?»

Ребята замешкались. Вопрос был с подвохом: о ширине дороги для ракетчиков в учебнике ничего не написано. Да и писать незачем, если знаешь размеры автополуприцепа. Так я и ответил. Участники викторины загудели:

— Так бы и спрашивали, а то мудрят…

— Для того и собрались, чтобы смекалку проверить, — отозвался старшина Дулин, член жюри. — Дорога будет дальняя, всякие неожиданности могут встретиться.

— Какие?

— Всякие, говорю. Ну, например, «противник» применит радиоактивные вещества. Сколько потребуется времени для того, чтобы произвести дезактивацию автопоезда, если…

Дулин сказал условия, очень схожие с теми, что были в задаче, которую решал старший техник-лейтенант Бытнов, когда мы рыли окопы еще в сентябре. Хорошо, что я поинтересовался, как произвести расчет, и капитан Тарусов объяснил. Теперь мне это очень пригодилось.