Виктор Курочкин - Товарищи офицеры Страница 3

Однако Наценко не ответил; «Есть, запевай», Запевалы вообще не было в строю… Старшина остановил батарею.

— Сержант Медведев, где Наценко? — спросил Горышич.

Помощник командира взвода пожал плечами.

— Не знаю…

Единственно кто знал, где Наценко, так это Медведев… Сразу же после самоподготовки он отпустил запевалу к милой на свидание… За это Наценко разрешил ему съесть свой ужин. Старшина вынул из кармана книжицу в лиловом переплете и записал в ней: Наценко в самоволке.

Теленков скомандовал: «Равняйсь, смирно! Шагом марш!»

Шагов тридцать прошли спокойно.

— Батарея, стой! — неожиданно рявкнул Горышич.

Батарея словно споткнулась… Левофланговый Малешкин носом ткнулся в спину Васина и только поэтому не упал. Старшина приказал Теленкову встать в строй и зычно скомандовал:

— Батарея, на месте шагом марш! Батарея тяжело и ритмично топтала землю.

— Запевай!..

Курсанты молчали, тяжело и ритмично громыхая сапогами…

— Правое плечо вперед, арш!

Батарея повернула назад к казарме… Послышался возмущенный ропот…

— Разговорчики!.. — прикрикнул старшина. — Запевай!

Теленков кашлянул и закричал пронзительно, не своим голосом:

— Не забыть нам годы огневые и привалы у костра…

Он не успел и передохнуть, как батарея дружно и оглушительно подхватила:

— Завивая в кольца голубые дым махорки у костра…

Горышич отдал команду: «Левое плечо вперед, потом — прямо».

И Павел почувствовал, как идти стало легко и весело.

— Эх, махорочка-махорка, породнились мы с тобой, — ревела батарея. И рев ее уже пугал притихшие вечерние улицы города. Проходившие люди останавливались и, пораженные, долго смотрели вслед. Теленков, гордо закинув голову, еще громче выводил:

— Как письмо получишь от любимой… — В эту минуту он презирал всех этих штатских, выше военной службы для него ничего не было. Он гордился собой, своими ребятами, тем, что поют они прекрасно; если бы можно, он крикнул бы тому старику в шляпе, что стоит на панели:

— Смотри, какие молодцы, а ты, старый гриб, даже недостоин сапога нашего старшины…

Батарея подошла к столовой и до тех пор маршировала на месте, пока не кончилась песня…

Столовая — просторное, чистое помещение с шелковыми шторами на окнах, пальмами и столиками на четверых… Вся батарея была разбита на четверки… В четверку Теленкова входили Птоломей, курсант Баранов и Саня Малешкин. Ужин уже был на столах… Птоломей взял хлеб, разрезал его на четыре части с точностью до миллиграмма. Однако Теленкову горбушка показалась толще, чем остальные куски.

— Санька, отвернись, — сказал Птоломей.

Малешкин отвернулся.

— Кому? — спросил Птоломей и взял в руки горбушку.

— Мне, — сказал Саня.

— Кому?

— Тебе…

— Кому?

— Баранову…

Четвертый кусок взял Теленков… И он ему почему-то показался самым мизерным. Это обидело Теленкова, Он схватил миску с пшенной кашей и стал ее раскладывать по тарелкам. Он старался быть до предельности объективным. Видимо, поэтому он и обделил себя кашей. Но никто против этого не возразил… Теленков, обжигаясь, глотал кашу и думал: «Видят же, что у меня меньше всех… И никто — ни слова. А если бы Птоломею досталась моя порция… Какой бы вой он поднял!..» Он покосился на Птоломея. Птоломей, раскрошив хлеб, смешал его с кашей, сверху полил кипяточком и круто посолил. Теленкову стало смешно.

— Что это значит, Птоломей? — спросил он.

— Самообман, — невозмутимо ответил Птоломей.

После каши хлебали жидкий чай до полного удовлетворения. Теленков опорожнил две пол-литровых кружки.

У двери стоял Горышич и терпеливо ждал, когда его питомцы закончат это чаепитие. В руках у него была записная книжка.

— Встать, выходи строиться! — скомандовал Горышич.

Малешкин вытащил из-под себя пилотку, на которой он сидел, и вскочил. Горышич ухмыльнулся, раскрыл свой кляузник и что-то черкнул карандашом.

— Засек, — сказал Теленков и толкнул Малешкина локтем.

— Ну да?!

— Точно, — подтвердил Птоломей.

Из столовой возвращались тоже строем, но без песен… От ужина до вечерней поверки полтора часа. Чтоб убить их, надо иметь недюжинные способности. Половина батареи сразу же направляется в уборную курить… Часть курсантов, парочками, обнявшись, ходят по двору казармы и ведут задушевные разговоры, в основном о жратве и о девочках.

— Эх, рубануть бы сейчас сальца с чесноком, — мечтательно тянет Васин, — и цены б нам с тобой тогда б, Сачков, не было.

— Да, — соглашается Сачков и смачно сплевывает.

— Сколько у нас дома этого сала было, — продолжает Васин, — целая бочка, ведер на двадцать…

— На двадцать?..

— Да, а что?

— Врешь…

Васин обиженно замолкает. Минут пять они молча шагают вдоль забора. Васин высвистывает «Землянку».

— Покурим? — спрашивает Сачков.

— Кто покурит, а кто и посмотрит, — в тон ему отвечает Васин.

В самом дальнем углу забора, на куче камней, сидят Баранов с Малешкиным… О чем бы разговор между курсантами ни велся, Баранов всегда переводил его на девочек… На свои любовные похождения, в которых он всегда был победителем… Это и дало повод Птоломею прозвать Баранова Сексуалом.

— Стою я раз часовым у дровяного склада, — рассказывает Сексуал…

Сачков и Васин присаживаются… Баранов, не обращая на них внимания, продолжает:

— Вдруг смотрю, идет штучка. Идет, что пишет… Закачаешься… «Стой», — кричу… Идет… «Стой! Стрелять буду!» Я для виду щелкнул затвором… Остановилась… «Подойди!» — приказываю… Подошла. Глянул я на нее — и всего меня заколотило… Глаза — во. Фигурка — как тростинка… Пополам согнешь — не сломаешь. Эх, думаю, голубушка!..

— Что думаешь? — спросил Малешкин.

Баранов захохотал. Его смуглое с густыми бровями и на редкость длинными ресницами лицо сжалось от смеха в кулак. Сачков с Васиным посмотрели на Саню, хмыкнули и потом плюнули…

Теленков бесцельно бродил по двору казармы и поддевал носком сапога камешки. Услышав хохот Баранова, он поморщился. «Над чем это он потешается?» Он терпеть не мог красавчика Вальку Баранова. А ведь в первые дни учебы они были неразлучными друзьями. Разрыв произошел, как всегда, внезапно. Как-то Теленков пошел на свидание со своей девушкой и прихватил с собой друга — Баранова… Свидание кончилось тем, что Валька увел его девушку.

Теленков подошел вплотную к Баранову и грубо спросил:

— Опять пошлость расписываешь?.. Баранов нисколько не оскорбился.

— Нет, ты послушай, Теленков?! — воскликнул Валька, вытирая слезы. — Малешкин еще не знает — что, когда к нему пришла девка.

— А ты знаешь? — злобно выдавил Теленков.

— Как будто ты забыл, — усмехнулся Баранов.

Теленков поправил на поясе противогаз и сжал кулаки… Баранов поднялся, отступил на два шага назад и тоже сжал кулаки… Сачков с Васиным переглянулись и подмигнули друг другу, как бы говоря: «Сейчас будет дело». Малешкин испуганно переводил глаза то на Теленкова, то на Баранова. Дело в том, что оба парня ему очень нравились. Однако драки, к огорчению Сачкова и Васина, не состоялось.

— Сволочь ты, Баранов, и развратник грязный, — спокойно сказал Теленков и взял под руку Малешкина.

— Пошли, Саня.

Отойдя шагов пять, Теленков оглянулся… Баранов растерянно смотрел им вслед и чесал затылок.

— Почему ты так его, а? — спросил Саня.

— Не твое дело, — оборвал Малешкина Теленков. У входа в казарму их догнал Баранов.

— Теленков, может, мы поговорим?

— О чем еще с тобой говорить?

— Давай все выясним… Только без свидетелей…

Малешкин поплелся в казарму, а Теленков и Баранов, касаясь друг друга локтями, медленно пошли к забору…

— Ну, о чем ты хотел говорить? — спросил Теленков.

Баранов ответил на вопрос вопросом:

— Что тебе от меня надо?

— Абсолютно ничего, — буркнул Теленков.

Баранов сдвинул к переносице темные густые брови.

— Тогда прекрати свои оскорбительные выпады.

— А разве они оскорбительны? — деланно удивился Теленков. — А я-то думал, что тебя оскорбить невозможно.

Баранов грустно усмехнулся и покачал головой:

— Вот как?

— Да, именно так!

Баранов глубоко вздохнул и поднял на Теленкова глаза… В них не было ни злобы, ни насмешки, ничего, кроме просьбы.

— Павел, через дня два-три мы, наверное, расстанемся навсегда… Давай забудем все, что было между нами…

Теленков тупо смотрел в землю.

— Я знаю, — продолжал Баранов, — ты не можешь забыть тот дурацкий случай, когда я ушел с той девчонкой… Верно?

Валька Баранов попал в точку… Теленков промолчал. Баранов засмеялся…

— Так ее тоже от меня увели на второй день. И увел-то такой сопливый курсант из пехотного училища…