Юрий Рытхэу - Лунный Пес Страница 3
Юрий Рытхэу - Лунный Пес читать онлайн бесплатно
Лунник выл вместе со всеми. Но он уже стоял сзади, не очень напрягал свой голос и думал о том, что скоро, когда взойдет заря на востоке, а Луна, снова надкусанная уже другой собакой, уйдет на край неба, он отправится в свою пещеру.
Света уже было достаточно, чтобы отличить морской лед от земли, покрытой толстым слоем снега. Пес спустился к торосам и остановился. Он бросил последний взгляд на место, где под скалами таилось родное логово. Земля, на которой обосновалась стая Четырехглазого, представляла собой остров Илир. Но это обнаруживалось только летом, когда таяли льды, окружающие землю, и открывалась вода.
Луннику предстояло преодолеть ледовое пространство, нагромождения торосов и разводья с открытой, но быстро замерзающей водой. Для этого надо превратиться в одно из морских существ, для которых жизнь в ледовом море обычна и привычна.
Можно стать белым медведем. Зверь он сильный и жестокий. Бывало, что они выбирались на остров. Давили росомах и песцов, но собакам из стаи Четырехглазого пока удавалось избегать прямой встречи с хозяином морских льдов. Умка, похоже, был вечно озабочен добыванием пропитания. Он умел плавать, преодолевать широкие морские трещины с открытой водой, но надолго погружаться в пучину не мог.
Морж. Большое клыкастое чудовище. Когда Лунник впервые увидел вылезшего на морской берег моржа, щенок не на шутку перепугался и со всех ног убежал прятаться в пещеру. Перед осенними штормами моржи во множестве вылегали на дальней галечной косе, резвились в пенном прибое, но больше спали под еще теплыми солнечными лучами. Их храп далеко раздавался по округе. Иногда, чего-то испугавшись, они беспорядочной гурьбой бросались в воду и часто давили до смерти детенышей. Тогда с ближайшего тундрового холма прибегали полакомиться стаи голодных росомах и линялых летних песцов. Он жадно рвали острыми зубами кожу и теплое мясо, и очень скоро от детеныша моржа оставался только хорошо обглоданный скелет да белый череп с пустыми глазницами и рядом белых клыков.
Нет, Лунник почему-то не хотел превращаться в моржа.
Он бежал по замерзшему морю, повинуясь неведомому зову, внешней силе, которая вела его мимо стоявших торчком ледяных торосов, по плотному снегу вперед, в неведомое.
Небо потускнело, посерело.
Зато на востоке на стыке неба и замерзшего моря все ярче разгоралась заря, и близкие к горизонту льды окрасились в алый цвет, словно из небесной щели излилась холодная кровь.
А потом потускнела и сама заря, и Лунник увидел впереди полоску белого тумана. Он как-то сразу догадался, что это открытая вода и белый туман — это поднимающийся в холодный воздух теплый пар.
Лунник остановился на краю ледяного берега. Он сел на снег, поднял морду вверх и завыл. Послышался всплеск воды, и на поверхности подернутого морозным паром разводья показалась головка вынырнувшей из воды нерпы. Огромные блестящие глаза уставились на Лунника, и он услышал:
— Прыгай в воду!
Словно кто-то невидимый подтолкнул Лунника, и он бултыхнулся в воду, взвизгнув от испуга. Это был его последний собачий звук. Погрузившись с головой в толщу холодной воды, он увидел невообразимо нежный цвет, густеющий вниз до плотной синевы, а над собой светлый оттенок того же цвета и успел подумать о том, как прекрасен морской лед, если смотреть на него снизу. Лунник, как большинство четвероногих, имел врожденную способность к плаванию. Он стал изо всех сил бить по плотной холодной воде передними лапами и вдруг почувствовал, как эти лапы странно укоротились, стали широкими, превратились в настоящие ласты. Тело обрело необыкновенную легкость, плавучесть, и он уже без особых усилий всплыл на поверхность открытой воды. Рядом с собой он увидел блестящую головку нерпы и обращенные на него большие ясные глаза.
— Это я позвала тебя.
Лунник оглядел свои короткие и широкие ласты, покрытые блестящими волосами, и удивленно произнес:
— Значит, я превратился в нерпу?
— Да ты стал нерпой.
Лунник предполагал, что его превращения будут сопровождаться какими-то необычными ощущениями, возможно, страданиями и неудобствами, но превращение в нерпу произошло естественно и незаметно.
— Теперь ты будешь жить с нами, — произнесла нерпа. — Вон как нас много!
То тут, то там на гладкой поверхности стали показываться другие нерпы. Они смотрели на новообращенного с любопытством. Некоторые подплывали ближе, хлопали новенького по его жирным бокам. Лунник чувствовал себя так, словно всю жизнь был нерпой, плавал в студеном море. Глубоко нырял и гнался за рыбами. Когда он был собакой, рыба ему не очень нравилось, и он ел ее, только когда ничего другого не было. Лучшей едой все-таки было мясо, особенно чуть подпорченная китятина, горы которой остались на покинутом берегу.
Первая нерпа, которую он мысленно так и назвал Первой, все вертелась вокруг него, помогала ему осваиваться в новом для него мире.
Больше всего Луннику понравилось плавать в морской пучине. Толща холодной воды, уходящая в невообразимую черную глубину, оказалась куда более населенной, нежели полярная, покрытая снегами тундра. Чаще всего попадались рыбы. Одни медленно и важно проплывали мимо, лениво махая большими плавниками, роняя на ходу едкие замечания по поводу встречных морских животных, другие проносились так стремительно, что их как следует и не разглядеть. Нерпы кормились в больших косяках, забираясь внутрь скопища мелких рыбешек. Надо было только широко разевать рот, и сама пища, еще живая, трепещущая, входила в раскрытую пасть. Если попадалась рыба покрупнее, то ее легко было разгрызть острыми зубами. Толстый слой подкожного жира лучше самого густого меха защищал от холода, состояние легкости, почти невесомости в воде создавало веселое и радостное настроение.
Первая не отходила от Лунника, и остальные нерпы как бы молчаливо признали ее особые права на новичка. Одна пожилая нерпа даже проронила:
— Может быть, это ее будущий муж.
Услышав это, Лунник искоса глянул на Первую. Видимо, она была еще очень молода, и еще не рожала. Шкура у нее была ровная, чистая, короткая шерсть плотная и ровная. Она позволяла хорошо скользить в воде, и Луннику часто приходилось догонять подругу, которая, явно играя, убегала в зеленый сумрак глубины.
Но время от времени нерпам надо было выныривать из воды, чтобы отдышаться и набрать живительного воздуха.
К утру от ночных морозов замерзали разводья, и, чтобы добыть глоток воздуха, нерпы собирались вместе и своим горячим дыханием протаивали небольшую лунку, чтобы можно было только высунуть голову.
— Лучше, когда образуется разводье, когда морское течение раздвигает и ломает ледяные поля и появляются глубокие трещины. Одни быстро смыкаются, другие становятся как бы берегами большой поверхности открытой воды. Но при сильном морозе вода быстро затягивается льдом, и нужно усилие многих нерп, чтобы проделать отверстие для дыхания.
Некоторые лунки для дыхания сверху покрывались куполом тонкого льда, и тогда достаточно слабого толчка нерпичьей головы, чтобы пробить его и вынырнуть хотя бы на несколько мгновений, чтобы запастись свежим воздухом.
Когда Лунник впервые проделал это, Первая похвалила его, но предупредила:
— Будь осторожен! Часто нашего беспечного сородича подстерегает умка — белый медведь. А то и двуногий Человек.
Умка отличался невероятным чутьем и терпением. Обычно на замерзшей ледяной поверхности едва заметно возвышались несколько лунок, покрытых ледяными куполами. И нерпы могли вынырнуть в любую из них. Умка устраивался возле лунки и превращался в неподвижный ледяной торос. Он знал, что рано или поздно какая-то из нерп постарается вынырнуть как раз под ним.
Лунник однажды стал свидетелем такого случая: как только нерпичья голова показалась над поверхностью воды, неодолимая сила подхватила ее, и Лунник в последнее мгновение увидел только мелькнувшие задние ласты бедняги.
— Человек бьет в голову копьем, — сообщила Первая. — Он терпеливо сидит возле лунки. Часто прикидывается умкой и даже облачается в его шкуру. Это очень хитрое и опасное существо. Самое опасное из всего живого, что есть на земле. И самое коварное. Он ест наших братьев и сестер, а из наших шкур шьет себе одежду, потому что сам он лишен телесной растительности и без одежды замерзает и погибает.
Как оказалось, жизнь нерп и их сородичей лахтаков, более крупных тюленей, оказалась далеко не такой безмятежной, как поначалу показалось Луннику.
Первая так и вертелась возле Лунника, стараясь не отпускать его одного. Было время нерпичьих свадеб, и многие пары играли любовь бурно, вспенивая вокруг себя воду. От них к поверхности воды, к ледяному дну поднимались пузырьки воздуха, как серебряные ожерелья, нанизанные на невидимую нить.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.