Илья Штемлер - Гроссмейстерский балл Страница 30

— Меня устраивала гасящая схема с сопротивлением, — ответила Оля. Темная челка на бледном лбу казалась лакированной.

— Как вы вчера дошли? — поинтересовался Стас.

— Это относится к теме?

— В некоторой степени. Как моральный стимулятор.

— Тогда не надо краснеть… С вашим нравом краснеют только в пивной.

— Откуда вы так хорошо знаете?! Левкины проделки?

— Я сама настойчиво расспрашивала о вас. Мне понравилась ваша быстрая реакция. Ценнейшее качество экспериментатора… Но дома в своих старых записках я наткнулась на предложенный вами блок, и нимб притягательности над вашей головой погас.

— А я себе авторства не приписываю, — резко сказал Стас. Он почувствовал себя мальчишкой рядом с Олей. Подумаешь, аспирантка! Ну ее, в самом деле! С челкой вместе!

Филипп, Левка и Онегин притащили контейнер с изотопом.

— Ты заменил кристалл счетчиком? — спросила Оля у Онегина.

— У нас нет аргонового, — ответил Онегин. — Разбился. И аргона нет.

— Сходи к вакуумщикам. Попроси у Сашки от моего имени.

Оля протиснулась к магнитному гамма-спектрометру и стала накладывать защитные свинцовые брикетики. Филипп и Левка принялись ей помогать.

— У меня все, — проговорил Стас. — Остается опробовать регистратор.

Онегин принес счетчик и поставил его вместо натриевого кристалла. Все было готово к анализу изотопа. Онегин вытащил из контейнера ампулу и вставил ее в патрон. Захлопнулась стальная дверь камеры. Ее обложили свинцовыми брикетами. Филипп включил вакуум-насос. Раздался дробный стук: из камеры откачивался воздух. Надо подождать.

— Для чего вам «Флокс», если запустим регистратор? — произнес Стас. Ему страшно хотелось с ней разговаривать.

— Для страховки, — ответила Оля и вытащила журнальчик. На синей обложке красивая девушка стояла возле шикарной автомашины. Кинозвезда. Журнальчик был иностранный. Оля перелистала несколько страниц. Девушка на качелях. Девушка на борту яхты. Девушка у прибоя…

— Вот, понимаю, живет! — проговорила Оля. — А я, сколько себя помню, считаю, считаю. Сдаю проклятый минимум, знаки… Иногда паяю, включаю, подсоединяю, опять считаю. Если б нам поменяться — она мне автомашину и все прочее, а я ей… Что я ей? Аспирантуру?! Чихать ей на аспирантуру. Две недели не могу рассчитаться с командировочными в бухгалтерии.

— Можно подумать, ты бы с ней поменялась, — серьезно проговорил Онегин.

— Еще как… Ты знаешь, что больше всего меня поражает в деятельности Луи де Бройля — его отрешенность. Я понимаю Гаусса — он был водопроводчиком, Резерфорд — несчастный фермер, Ломоносов — бедняга рыбак. Им ничего не оставалось, как стать великими… Но де Бройль?!

— А кто такой этот де Бройль? — поинтересовался Стас.

— Видели?! — Оля указала рукой на Стаса. — Вам известно, что французские короли из династии Бурбонов? Так вот, принц Луи де Бройль — родственник королей.

— А где связь между принцем и нищим? — не успокаивался Стас.

— Физик-теоретик де Бройль выдвинул гениальную гипотезу: электрон не только частица, но и волна. На подобие светового кванта. Де Бройль работал, как раб, как вассал… Ну и что? Вы слыхали только о Людовиках и Брижитт Бардо. Спрашивается: почему бы мне не поменяться с этой прелестной девушкой, если меня ждет черная неблагодарность?! Ладно, давайте работать!

Она бросила журнальчик на захламленный стол. Медленно перематывалась бумага на лентопротяжке «Флокса». Стрелка самописца выводила «кардиограмму» элотрона. А сам гамма-спектрометр без шума насоса был похож на оробевшего больного. Перемигивались индикаторные лампочки счетчика импульсов.

Филипп и Левка склонились над листом миллиметровки. Задача простая: по оси ординат — интенсивность, по оси абсцисс — амплитуда. Мыслить не надо. Некогда. Главное, не пропустить значения… Где-то в глубине элотрона с огромной скоростью несутся гамма-частицы, ионизируя аргон счетчика.

Данные диктует Оля. Стас смотрит на нее. Ему совершенно нечего делать. Ему и Онегину. Хоть бы что-нибудь случилось с аппаратурой! Тогда бы он показал этой аспирантке, что значит быстрая реакция… Луи де Бройль, Капица, Курчатов, Ландау… Покрутилась бы она с Терновским, с Рябчиковым, с Миллиметром, Маркеловым, с артельщиками из мастерской Апраксина двора! Кем бы ты стала, аспирантка?! Вот когда ты сменяла бы всю эту шушеру на шикарную яхту. А может быть, не сменяла? Может быть, притерлась, например, как я?!

— Тридцать вольт — четыреста пять импульсов! Двадцать девять вольт…

Темная челка, будто лакированная. Возможно, это из-за побледневшего лба. Стас пристально смотрит на Олю. Оля почувствовала взгляд, оторвалась от катодника и улыбнулась… Черные глаза, черная челка и бледное лицо. Как в романсе под гитару с бантом…

— Двадцать восемь вольт — восемьсот импульсов! Двадцать семь… — продолжала Оля.

У нее тонкие пальцы с пунцовым маникюром… Двадцать шесть вольт… У нее чуть заметная родинка у виска. Двадцать пять вольт… У нее короткие ресницы, но все равно красивые. Двадцать четыре вольта… У нее отличная, гимнастическая фигура. Куда я смотрел вчера?! Все… Хватит!

Оля выключила анализатор. Погасли индикаторные лампочки. Замерла стрелка «Флокса»… Соединенные карандашом точки прочертили три вытянутые пики. Одна — небольшой амплитуды и две — значительной.

— Первая ясна: это спектр туллия-170. Порядка девяноста киловольт, — проговорила Оля, перелистывая справочник. — Меня интересуют жесткие лучи двух последующих амплитуд… Так и есть! Туллий-168 — тысяча сто… А третья пика, возможно, лютеций.

— Значит, изотоп не соответствует сертификату, — произнес Филипп.

— Меня забавляет другое, — перебил Стас. — Выходит, что Маркелов фактически ни в чем не виноват?!

— Могу вас успокоить: виноват. Толщина экрана, сделанного по его чертежам, недостаточна для задержки гамма-частиц даже порядка девяноста киловольт, а не тысячи! — проговорила Оля.

— Откуда вы знаете эту историю? — удивился Филипп.

— Мы с Левой вчера не только любезничали, — улыбнулась Оля и подмигнула Левке. Улыбка была похожа на странную гримасу. На лбу появился тонкий налет, как на влажном стекле…

— Душно что-то, — проговорила Оля и торопливо пошла к прихожей. Там Онегин двигал ящики.

Левка достал из кармана красную коробочку от сигарет «Друг». Коробочка со всех сторон пестрела цифрами и формулами.

— Встала под фонарем, у самого дома, и принялась проверять наши расчеты экрана. А я диктовал данные: не хотел, чтобы она ушла, — говорил Левка. — Три раза подходил дворник: «Что ищете?!»

Из прихожей донесся ошалелый крик Онегина. Все бросились туда. Оля сидела на ящике, прислонившись к стене. Одна рука была подвернута, а другая вытянута — с пунцовыми зернами-ногтями.

Онегин перепугался.

— Она не села, ребята! Она удачно упала. Ей плохо… В амбулаторию надо отнести. «Скорую» вызвать, — говорил Онегин.

Стас подхватил Олю на руки и понес С ноги соскочила туфля. Ее поднял Левка… Они шли по коридору. На бетонных стенах переплетались провода, кабели, тросы. Филипп поддерживал голову Оли. Левка нес туфлю. Навстречу шли люди в синих халатах и комбинезонах. Люди понимали, что расспрашивать не надо. А может быть, они знали Олю. Здесь все друг друга знали. Лишь одна девушка спросила. Всего одна. Она вышла из бокового прохода. И от неожиданности ей стало страшно.

— Ой, кто это?!

— Принцесса де Бройль ищет друга! — проговорил Стас.

Он сказал так, потому что не мог сказать иначе. И никто не улыбнулся. В голосе Стаса шутки не было. Пожалуй, и Филипп не узнал голос Стаса…

Олю принесли в амбулаторию и положили на кушетку. Старенькая медсестра побежала в соседнюю комнату за шприцем. Четверо из «Ядерной» остались в приемной. Сразу и не сообразишь, что надо выйти… Оля чуть зашевелилась. Стас встал на колени, нагнулся к ее голове и что-то принялся говорить. Ребята переглядывались. Ничего не было слышно. А Стас говорил… Его светлые волосы касались темной челки.

Оля слегка приоткрыла глаза и едва заметно улыбнулась.

— Псих…

Вошла медсестра со шприцем и ампулкой.

— Ну и нахалы! Уходите немедленно! Вот и хорошо, что ей лучше… Укол необходим, она под наблюдением…

Ребята вышли.

— Второй раз с ней такая штука, — проговорил Онегин.

— Ты что ей шептал? — спросил Левка.

— Производственная тайна! — ответил Стас. И в его голосе опять не было шутки. — Дай коробку.

Левка достал красную коробочку с собачьей мордой. Стас сунул ее в карман.

… До остановки автобуса они шли втроем. Разговаривать не хотелось. Первым отделился Стас. Он, не прощаясь, вскочил в свою «шестерку» и уехал. Левке — в противоположную сторону. Ему надо перейти улицу и сесть в троллейбус.