Николай Глебов - В степях Зауралья. Трилогия Страница 37

После Февральской революции братья не пропускали ни одного солдатского митинга, где выступали большевики. Когда вернулись домой, станица уже разделилась на два враждебных лагеря. Власть была еще в руках атаманцев. В соседних селах организовались Советы. Надо было что-то предпринимать. Избранные на собрании фронтовиков братья Новгородцевы поехали в Челябинск на первый казачий съезд с наказом — прислать в станицу организатора.

В помощь им губком партии и направил Виктора Словцова.

На улицах Усть-Уйской было безлюдно. В богатых домах зажигались огни, казачки неторопливо гнали на водопой скотину. Проехав мост, всадники повернули коней на Елшанку и остановились возле небольшого домика, стоявшего на берегу.

— Поживешь пока здесь. Останавливаться у нас опасно, — слезая с коня, сказал Петр Словцову. — Старики здесь надежные. Три их сына в красногвардейском отряде. Давай заходи.

Зная, что Петр задержится у Словцова, Михаил взял лошадей за повод и повернул в переулок.

Хозяин домика, высокий, жилистый казак, Егор Максимович Летунов провел старшего Новгородцева с незнакомым человеком в чистую горенку.

— Пока ты, Петр, ездил в Челябу, наши атаманцы решили идти на Троицк. Не мила им Советская власть, да и фронтовики начали поджимать, — старик Летунов перевел глаза на Виктора. — Вчера были у меня, ждут только вас, спрашивали о вашем приезде.

— Сегодня, Егор Максимович, я еще зайду попозднее. Тебе придется маленько померзнуть в переулке, — прощаясь, сказал Петр.

— Не первый раз. Покараулю. А то, не ровен час, налетят атаманцы, упаси бог, — отозвался Егор.

Согревшись горячим чаем, Виктор прилег отдохнуть в горенке. Разбудил его сдержанный разговор, доносившийся из избы.

— Задержался что-то Петр, должно, с дороги притомился, отдыхает, — произнес мужской голос.

— Убродно, снега большие. На худом коне намаешься, — отозвался второй.

В избу вошли еще люди, послышался голос Петра:

— Ну, как наш гость?

— Похоже, спит…

Виктор соскочил с постели и поспешно натянул сапоги.

Фронтовиков в избе было человек семь. Поздоровавшись, Словцов уселся возле печки и закурил. Егор напялил на себя тулупчик, разыскал шапку и вышел.

Новгородцев оглядел собравшихся.

— Начинать рано. Может, Михайло с Рахманцевым подойдут. А на всякий случай… вот, — Петр вытащил из кармана карты, положил на стол и улыбнулся. — Военная маскировка. Кто чужой зайдет — все в порядке: казаки играют в карты. У нас по вечерам это принято.

Младший Новгородцев с Рахманцевым не заставили себя ждать.

Словцов внимательно вглядывался в лицо каждого. Одетые в военную форму, но без погон, фронтовики оживленно разговаривали друг с другом. Видимо, их давно спаяла крепкая дружба. За исключением семнадцатилетнего Гриши Рахманцева, сидевшего у порога избы, все были на фронте, умели владеть оружием, ненавидели эксплуататоров, и это чувство их объединяло.

Старший Новгородцев поднялся из-за стола, прибавил огня в лампе, не торопясь начал рассказывать о решениях казачьего съезда в Челябинске.

— Казачество когда-то было опорой царизма. Нам с малых лет твердили, что казак должен стоять грудью за веру, за царя и отечество. Германская война научила нас многому. Мы своими глазами убедились, что значит царский строй, что означает отечество, где верховодят капиталисты, куда ведет власть атаманов. Теперь царя нет, а в Оренбурге по-прежнему командует монархист Дутов. У нас в станичном правлении был раньше Сироткин Тимофей и сейчас он там. Отчего ушли в четырнадцатом году, к тому опять и пришли. До каких же пор будем терпеть на нашей шее монархистов? — Петр обвел взглядом собравшихся. — Казачий съезд решил сбросить атаманов, установить Советскую власть в станицах. В своей работе опираться на Союз рабочих и крестьян, на партию большевиков! — Не привыкший долго говорить, Петр выдержал большую паузу и продолжал: — Посудите сами, в России с октября семнадцатого года установилась власть Советов, а мы с атаманами живем, как на острове.

— Правильно, — поддакнул один из казаков. — Сидим, точно гагары на мысу.

В избе вновь зазвучал голос Новгородцева:

— В Троицке, где был раньше атаман третьего казачьего отдела, установлена Советская власть. В Куртамыше крестьяне выгнали богачей из волостной управы и в своем решении записали: «…Как в центре, так и на местах признавать единственной властью в стране — власть Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов и проводить в жизнь декреты Совета Народных Комиссаров, которому выражаем полное доверие…» Взять к примеру Курган. Еще двадцать восьмого декабря прошлого года там состоялся второй крестьянский съезд. Делегаты отказались поддержать созыв Учредительного собрания. Организовали революционный уездный трибунал и послали телеграмму Ленину о том, что крепко будут держать победоносное знамя. Там теперь председателем крестьянской секции исполкома твой однофамилец, большевик Дмитрий Пичугин, — повернулся Петр к сидевшему недалеко от стола казаку Михаилу Пичугину.

— Что ж, не посрамим фамилию Пичугиных и здесь, — ответил тот и весело посмотрел на товарищей.

— А вот наши правленцы и офицеры Иван Леонов и Водеников Яков сбивают казаков идти на Троицк для свержения Советской власти, — поднимаясь с сиденья, заговорил рослый батареец.

Новгородцев вопросительно посмотрел на Виктора, как бы спрашивая его совета.

— Похода на Троицк допускать нельзя, — решительно заявил Словцов. — Нам нужно разъяснить казакам белогвардейскую затею. Поодиночке действовать нам будет трудно да и толку мало, — продолжал он в раздумье. — Я предлагаю группе фронтовиков влиться в отряд, дорогой ликвидировать офицеров и повернуть отряд обратно на станицу. Подумайте, товарищи, — Виктор выжидательно посмотрел на Петра.

Старший Новгородцев пользовался большим уважением среди фронтовиков, и его мнение было решающим.

— Я согласен, — ответил тот, поднялся, упираясь широкими ладонями о стол, произнес:

— Отряд вооружен только шашками: огнестрельное оружие имеется лишь у двух офицеров. Свои винтовки нам показывать еще рано.

Виктор рассказал о Брестском мире, о «Декларации прав народов России» и декрете «Об отмене сословий».

Фронтовики разошлись по домам, когда пропели вторые петухи.

Поднявшись на высокое крыльцо станичного правления, атаман Сироткин кричал в толпу угрюмо стоявших казаков:

— Мы должны отвоевать от красных Троицк, освободить своих братьев-казаков, установить власть атамана отдела.

— Ишь ты, соловьем заливается, — усмехнулся стоявший рядом с Михаилом Новгородцевым незнакомый батареец.

— Его братья есаулы по морде нас хлестали. Обязательно освободить их надо!

— Кто желает записаться в отряд? — послышалось с крыльца.

Толпа молчала.

— Кто желает записаться? — еще раз выкрикнул Сироткин.

Среди зажиточных казаков началось движение.

— Как ты, Андрей Тихонович? — ястребиные глаза атамана уставились на стоявшего возле крыльца домовладельца Кучкина.

— Пиши, — кивнул тот.

— А с оружием как? — выдался вперед еще один богатей.

— Достанем!

— Пиши.

— Эй, елшанцы! — махнул Сироткин рукой в сторону фронтовиков. — Республиканцы! Рады, что царя нет, власть в свои руки как бы взять. — Сироткин подбоченился. — Союз рабочих и крестьян, — продолжал он кривляться. — «Товарищи»! Ха-ха-ха!

Побледневший Михаил начал протискиваться через толпу. За ним двинулись, работая локтями, фронтовики.

— Я тебе, гад, заткну рот, — выкрикнул Михаил яростно. — Вы с Яшкой Водениковым дали Советской власти честное слово офицеров не выступать против нее с оружием в руках, опять за старое взялись?

— Но-но, потише! — Сироткин обнажил шашку. — Только подойди — башку снесу!

Подоспевший откуда-то Петр, запыхавшись, потянул брата назад:

— Не время сейчас… Не лезь в драку. Ничего, кроме беды, не наживешь.

Михаил сдвинул папаху на затылок и зашагал за Петром.

— Пойми, буйная голова, нас десятка полтора, а их, сам видишь, сколько?

— Не стерпел, — оправдывался Михаил.

— Ладно я погодился, быть бы свалке, да и план из-за тебя могли провалить, — продолжал старший укорять брата.

Вечером, к удивлению атамана Сироткина, в правление зашли братья Новгородцевы и почти все фронтовики из Елшанки.

— Пиши в отряд, — коротко заявил Петр атаману. Когда со списками было покончено, все гурьбой вывалились из станичного правления.

— Вот что, ребята, — остановил Петр товарищей, — раньше времени на офицерье не напирать. На ночлег становиться всем вместе. Дорогой придется тянуться попарно. Каждому нужно подобрать товарища и объяснить, что затея похода на Троицк — офицерская затея. Рассказать всем, что из Челябинска вышли красногвардейцы. Надо помочь им выгнать дутовцев и установить власть Советов. Винтовок с собой не брать, — закончил отрывисто Петр и, простившись, повернул в переулок, к квартире Словцова.