Родной очаг - Евгений Филиппович Гуцало Страница 37

— Эге ж, с погребка.

— Старая коровка или молодая?

— Да если бы коровка! — сказала давняя бабина подруга. — Это козье молоко.

— Козье?!

Бахуркиному удивлению не было границ. Смакуя, допила молоко, а потом захотела взглянуть на козу. Знакомая повела ее ко рву, где, привязанная к колышку, с торбой на вымени, стояла, высоко задрав рогатую голову, рябая коза. Бахурка хотела погладить, а коза наставила рога. Бахурка отступила… Возвращалась в Збараж, из думок почему-то не выходило ни молоко, ни коза. Шла через поле, а казалось, вот-вот выскочит из-за кустов коза, — и Бахурка останавливалась, крестилась.

Вечером отправилась к Ганке. Та только что вернулась с поля — мыла ноги у криницы.

— А что я тебе скажу… — издалека начала Бахурка.

— Да уж что-нибудь скажете, — ответила Ганка, чувствуя, что та неспроста к ней заглянула.

— А что, если нам козу купить? — сразу же выложила бабка свои карты.

— Какую это козу? — не поняла Ганка.

— Чтоб молоко давала.

Ганка выпрямилась и с изумлением посмотрела на Бахурку.

— Покупайте сами, если молока захотелось.

— А тебе разве не нужно?

— Почему не нужно?..

— Давай вместе купим.

— Одну козу — на двоих? Это как же, разорвем ее пополам? Мне хвост и рога, вам две сиськи и копыта?

— Да нет, — возразила Бахурка. — Полкозы будет мне и полкозы тебе. Заплатим поровну.

— Как это — полкозы?

Бабка аж сердилась, что Ганка не понимает.

— А так, каждому по полкозы. Вот, примером, ты держишь козу неделю у себя. Кормишь ее, доишь. А потом я держу неделю у себя. Тоже кормлю, дою.

— Вон вы как! — даже улыбнулась Ганка, поняв наконец. — Ну, хорошо… Летом еще так-сяк, а зимой кто ж за ней будет ухаживать?

— Вдвоем, все вдвоем.

— Налоги бешеные! Вон кто имеет корову, должен молоко носить сдавать. И мясо требуют. На козу, наверно, тоже налог будет.

Бахурка об этом не подумала. А и вправду, если скажут носить молока больше, чем та коза давать будет? Так что — докупать тогда для государства? А если мясо начнут требовать? Не доведется ли ту козу на бойню вести?.. Совсем невеселая пошла бабка с Ганкиного двора. Даже жаль ее стало Ганке — и для чего смутила старую? Пусть бы себе тешилась и планы строила.

Пошла невеселая Бахурка, а через несколько дней пришла такая, будто ей серебряный рубль подарили. Еще от ворот крикнула:

— Не берут, Ганка, и не налагают!

— Кто не берет? Что не налагают? — Ганка, наверно, уже успела и забыть об их недавнем разговоре.

— Да налога не берут! За козу! Я ходила в Новую Греблю и расспрашивала.

— Вон оно что. Вот и хорошо, что не берут. А вы узнали — можно ли так, чтобы пополам купить? А может, есть такой закон, что не разрешает? Козу держать можно, а полкозы — запрещается, а?

Бахурка насупилась. Все может быть. Разве она понимает в законах? Да и законы можно по-разному повернуть, как когда заблагорассудится их сельским властям. Кто знает, что там в законах написано про козу, — можно ее пополам держать или нет!.. Наконец, помозговав, сказала бабка:

— А если тайком держать козу, чтоб никто не знал и не ведал?

— Это в нашем-то селе? На Хацапетовке? — резонно возразила Ганка.

— И то правда…

Но и от этого сомнения освободилась Бахурка — ходила она в сельсовет, с Балком говорила, и председатель сказал, что коли хочется им держать по полкозы, пусть держат. А коли хочется держать по четверти козы, то тоже никто возражать не будет, потому что про это вообще нет никаких указаний.

— Нет? — переспросила бабка.

— Никак нет.

— А может, будут?

— Будут ли? Не знаю, может, будут. Но наперед загадывать не станем. Хотите полкозы купить — покупайте. Налогами за козу не обкладывают, ни шерсти, ни шкуры с нее не берут. Можете и вовсе разбогатеть!

Новости, принесенные из сельсовета, Ганка встретила не очень весело.

— Сказал, что указаний нет? Сказал, что, может, будут? Вот тот-то и оно!

— Какое оно?

— Вот такое! Все можно ожидать: сегодня так, а завтра иначе.

— Ты, Ганка, такая уж напуганная, такая напуганная. Вон ведь братья Сядристые держали одну корову на двоих.

— Держали! Лучше так ничего не держать. Пока не было у них того хвоста, жили мирно и тихо, неразлейвода, хоть усадьбы их через тын. А когда на одну корову собрались вдвоем, так быстро врагами сделались.

— Да разве это они? Это их жены!

— Э-э, бабушка!.. Тут и не хочешь стать врагом, да станешь… Весь Збараж смеялся над ними!.. Доить корову доили, а кормить не очень хотели. Думал один: пусть он кормит. А другой думал: пусть тот кормит. Ребрами светила, а коровенка-то была ничего. А как молоко носили на молокосдачу? Никто не хотел.

— Э-э, Ганка, за козу ведь молока не требуют!

— Что вы мне все с той козой!.. Вон братья поссорились меж собою, а мы с вами — чужие люди.

— Помирились они…

— Конечно, только после того как корову продали.

— Ганка, разве ж мы когда-нибудь враждовали с тобой? Никогда. Так и тут ворчать не станем.

А и вправду — чего бы это им грызться? Сколько они знают друг друга, а никогда, наверно, по-настоящему не ссорились. Бог даст, и тут не поссорятся. Может, согласиться? Не так уж много придется и заплатить за козу, а радость не только для Бахурки будет, но и для детей — для Толика, для Сани. Иван — старший, он не захочет тот козий хвост крутить, а меньшие… Сколько уж они зудели ей, чтоб корову купила?

— Попробуем, — сказала. — Присмотра за ней большого не нужно: привязал к колышку, вот она и толчется целый день, пока всю зелень вокруг выщиплет.

— Конечно, — обрадовалась Бахурка. — Ей и травы не нужно — на куст наткнется, на бурьян какой…

А почему бы и в самом деле не купить козу, думала Ганка. Или как там —