Николай Угловский - Подруги Страница 4

— Я не обижаюсь, зачем? Только… — Верочка запнулась, не решаясь поднять на него глаза.

— Ага. Ясно, — сухо сказал он. — Боишься, что твои подружки стесняться меня будут? А я и не напрашиваюсь в вашу компанию. Один дорогу найду.

Володя качнулся, доставая из кармана папиросу, и Верочке показалось, что он уходит. У нее не хватило бы смелости остановить его, но Володя лишь повернулся боком, прикуривая. Верочка в этот момент совершенно не знала, что сказать, только руки вынула из карманов и сжала их в кулачки, дрожа уже не от холода, а от охватившего ее волнения.

— С ними в клуб пойдешь? Тогда валяй, а то опоздаешь, — спокойно и, как показалось Верочке, насмешливо проговорил Володя.

— Нет, я домой, — торопливо и растерянно ответила она. — А ты?

— Найду, где время провести…

— Зачем же ты меня позвал? Ну и иди, веселись со своими приятелями. Интересно, как же ты без них в колхозе будешь? Там ведь и пивной нет. Сюда будешь бегать?

Нет, нет, она не это хотела сказать. Она не хотела его оскорбить. Вовсе он не хулиган и не пьяница, и не все его дружки плохие. И все-таки, сказав про дружков и пивную, Верочка чувствовала в душе, что и в самом деле сомневается в хороших побуждениях Володи. Ну зачем он так вдруг решил поехать в колхоз? Что скажут Лена и Катя? Ведь ясно же, что Володя не выдержит там и недели. А позор падет на их голову. Нет, на нее одну. Лена первая упрекнет Верочку, что это она сагитировала своего «милого». Как это все глупо получается. Никогда она не предполагала, что Володя способен на такое. И ради чего? Просто очередная блажь, вот и все. Уж лучше бы он ничего не говорил сегодня. Взял бы и приехал в колхоз один, позже, а не с ними…

Ей было стыдно и больно так думать про него, но она ничего не могла с собой поделать. Слишком все это выглядело несерьезным. И уж совсем нелепым это покажется Лене и Кате. Однако сказать об этом вслух Верочка не решилась. И без того она, кажется, сказала лишнее. Что теперь сделает Володя? Ударит ее, оскорбит грязным словом или презрительно усмехнется и уйдет?

Она отвернулась и со страхом ждала, что будет.

— Значит, не веришь? — холодно сказал Володя после тягостной для обоих паузы. — Думал, поймешь, а ты — про пивную. Вы, значит, полноценные люди, а я, по-вашему, так себе, вроде ушибленного. Боитесь, что подведу? А я и не нуждаюсь в вашем мнении, как-нибудь без вас обойдусь. Понятно?

Верочка покраснела, поняв, что он угадал ее мысли, и промолчала. Он выждал некоторое время и вдруг устало и безразлично проговорил:

— Прощай, мне тут надо в одно место зайти…

Она встрепенулась, хотела спросить: «Постой, как же так?» — но он уже шагал прочь от нее.

«Девчонка! — жуя твердыми губами мундштук папиросы, думал Володя. — Ей начистоту, а она заладила одно и то же… Погодите, я вам докажу. Нет, не стоит. Все равно не поймут, скажут: рисуется. А может, Ленка поняла бы? — Он даже остановился, пораженный этой мыслью. — Навряд ли. А уж для меня она и вовсе непонятная. Нет у меня к ней ничего…»

III

Марта Ивановна Репина, познакомившись на пленуме с девушками-добровольцами, загорелась мыслью взять их под свое особое покровительство. Девчата показались ей очень уж молоденькими и несмышлеными — ну будто со школьной скамьи. Не верилось, что они уже работницы со стажем и кое-что испытали на своем коротком веку. Марта Ивановна увидела в них свою далекую молодость, когда она так нуждалась в добрых советах и наставниках, но была лишена их. Что ж, видно, тогда было другое время… Ее даже обрадовало, что родители девушек живут далеко: по крайней мере, вмешиваться не станут. Отныне только она, Марта Ивановна, будет их другом и защитником. Да, это ее долг. Души и сердца у нее хватит с избытком — в этом Марта Ивановна не сомневалась. Вот и кончилось ее одиночество.

Накануне приезда девушек между Мартой Ивановной и председателем колхоза произошел следующий разговор:

— Я думаю направить их на вторую ферму подменными доярками. Пусть сначала осваиваются, учатся, а потом посмотрим, кого куда определить. Ферма рядом, приглядывать за ними легче.

— Что ж, на вторую, так на вторую, — охотно согласился Логинов. — Кстати, Павла Замараева давно просит замену. Ну, а остальных двух куда?

Марта Ивановна на минуту задумалась.

— Не хотелось бы мне их разлучать. Сам понимаешь — подружки, на одной фабрике работали. Есть у меня одна думка, только не знаю, выйдет ли что…

— Да уж договаривай, — улыбнулся Логинов, догадываясь, что у Марты Ивановны все уже обдумано заранее.

— Не торопи, выслушай, — неожиданно строго сказала она. — Дело серьезное, а ты — лишь бы с рук поскорей… Тетя Паша замену просит — знаю, говорила с ней. Ляпунову и Скобликову переведем на третью ферму, им и ходить туда ближе, а Аню Шустикову оставим здесь — она же ровесница новеньким. Вот и будет у нас комсомольская ферма. Понял?

Логинов отнесся к этим планам без особого энтузиазма.

— Не рано ли? Они не имеют никакого опыта, могут завалить дело, и виноваты будут не они, а мы с тобой.

— Не беспокойся, уж я постараюсь, чтобы не завалили. Да и не сейчас это будет, а попозже, когда девчата подучатся. Для того и посылаем их к опытным дояркам.

— Только не надо спешить, Марта. А кроме того, согласятся ли отдать своих коров в чужие руки Ляпунова и Скобликова? Принуждать их к этому мы не можем.

— Я им дам группу не хуже. И вообще, все это я беру на себя, — твердо заявила Марта Ивановна.

Логинов внимательно посмотрел на нее, усмехнулся — так, как только он умел это делать: полунасмешливо, полуодобрительно.

— А ты, видать, здорово надеешься на этих девчат, — сказал он. — Смотри, не осрамись. Это у них сейчас задору много, а вот настанут будни-трудни — другое запоют. Такую могут канитель развести, что не рада будешь.

— Что же, по-твоему, на них рукой махнуть, предоставить самим себе?.. Хорош председатель, нечего сказать! К нему добровольцы, они искренне хотят внести лепту в общее дело, а он заранее поет заупокойную. Тогда уж прямо скажи им завтра, что, дескать, пока не поздно, возвращайтесь назад, плюньте на свои комсомольские путевки, ничего у вас хорошего не получится…

— Ну-ну, дальше, — словно любуясь ее благородным возмущением, весело сказал Логинов.

— А ну тебя, — обиженно отвернулась она, теребя концы красивой с синей каймой косынки, недавно присланной одной старой подругой из Ленинграда.

А он и вправду любовался ею — обиженной и обезоруженной его иронией. Впрочем Логинов знал, чем все это кончится… Вот и сейчас Марта Ивановну медленно, как бы давая ему возможность извиниться, повернулась в его сторону, на смуглом, чуть зарумянившемся лице — немое, ожидание и затем улыбка, еще робкая и уже неуловимо кокетливая, от которой у Логинова всякий раз теплело на душе.

В такие минуты он всегда вспоминал жену, такую же добрую и преданную, и с особой остротой чувствовал и понимал, как плохо быть одному в такие годы, как у Марты. Но он ничем не мог ей ответить, кроме бескорыстной дружбы.

— Нет, серьезно, Сергей, как ты думаешь насчет девушек? Я, и верно, очень на них надеюсь.

— И я тоже. Я только говорю, что пока это задача с тремя неизвестными. Постараемся ее решить правильно, вот и все. С их помощью, конечно. Вообще-то они молодцы, раз решились поехать сюда, но, имей в виду, это еще не самое трудное. Я ведь не забыл, как чувствовал себя в первые дни в деревне, да и ты, кажется, не раз раскаивалась…

— Напротив, я рада была работать здесь…

— Ладно… Послушай, а где мы их разместим, твоих девчат?

— Хотела у себя устроить, но хозяйка категорически против, — каким-то потухшим голосом ответила Марта Ивановна. — Договорилась с тетей Пашей, у нее половина дома пустует. Надо их продуктами обеспечить, подъемные сразу выдать, словом — принять как следует. Говорят, первое впечатление самое сильное…

— Да, да, — мягко произнес Логинов, и она поняла, что он хочет извиниться перед ней за напоминание о прошлом. — Не беспокойся, я все сделаю, что могу.

Катя, Лена и Верочка вовсе не ждали, что их встретят речами и музыкой. Все это было уже позади, теперь начинались те самые рабочие будни, к которым они привыкли на льнокомбинате. Но какие будни их ждут в колхозе — об этом подруги имели приблизительное представление. Ну рано придется вставать, три раза в день доить коров, убирать навоз, а еще что? Гадать об этом не стоило: на месте все выяснится. Главное — держаться независимо и бодро, и тогда все «образуется». Комсомольские путевки ко многому обязывают…

Однако на душе у каждой скребли кошки: как-то все это будет?

В дороге — сначала на автомашине, потом от тракта до колхозной конторы пешком — девушки почти не разговаривали друг с другом, и уже это одно подчеркивало серьезность и неотвратимость того, что они предприняли. Лена Прилуцкая весь путь сохраняла на своем вызывающе красивом лице то иронически-безразличное выражение, которое с недавних пор как бы прилипло к ней и которое всегда раздражало Катю, а Верочку почему-то смущало И вызывало необъяснимую жалость к подруге. Катя выглядела решительной и строгой, словно заранее готовилась кому-то дать отпор. А Верочка потерянно плелась позади всех, часто оглядывалась и со страхом думала о предстоящей встрече с Володей. Неужели он все-таки явится? А может, уже явился и, посмеиваясь, ждет их? Можно себе представить изумление и возмущение Кати и Лены! Надо было бы предупредить их сразу, так нет — решимости не хватило. Да и не хотелось им портить настроение. К тому же все это может оказаться шуткой — Володя мастак на такие выходки. Будь что будет. Если говорить откровенно, Володе и в самом деле незачем оставаться в поселке. Только хватит ли у него воли порвать со всем тем, к чему он привык? Ох, плохие это привычки… Пусть они поссорились, но Верочка желает ему добра. Вовсе он не такой плохой, что бы там ни говорили о нем. Вполне возможно, что Володя решился поехать ради нее. Трудно в это поверить, но все-таки…