Николай Островский - Том 2. Рожденные бурей Страница 45

Хочу рассказать этой книгой нашей молодежи о героической борьбе украинского пролетариата против кровавого польского фашизма. Хочу показать лицо тех, кто душит трудовой народ Западной Украины и Польши виселицами. Врага надо знать. Хищный стервятник точит когти и каждый час готов кинуться на великую страну социализма.

Книга расскажет о конце 1918 года и начале 1919 года. Западная Украина — Галиция. Большой город. Немецкие оккупационные войска бегут в Германию, преследуемые красными партизанскими отрядами.

В родовом имении крупного помещика графа Могельницкого еще при немцах фашистский штаб организует и подготавливает захват власти. Кто они, эти люди? Крупные помещики — Могельницкий, князь Замойский, Зайончковский, сахарозаводчик Баранкевич, епископ Бенедикт, ксендз Иероним, агент французской «Сюрте женераль» лейтенант Варнери, бывшие офицеры организованного генералом Пилсудским польского легиона австрийской армии. Руководит всем старший сын графа Могельницкого, полковник русской гвардии. Помещики не жалеют денег на создание польского легиона, вербуют наемников. В их планы входит захват власти не только в Восточной Галиции, — польские помещики Сангрушко и Потоцкий, связанные с ними, требуют захвата Украины, где находятся их имения и заводы.

На другом полюсе организуются силы революции. Молодая коммунистическая партия Польши посылает в город члена своего ЦК, старого революционера Сигизмунда Раевского. Он сколачивает подпольную коммунистическую организацию. В день захвата власти польскими фашистами избирается областной подпольный комитет. Коммунисты развертывают революционную пропаганду среди рабочих. В села, объятые восстанием, посылаются организаторы партизанских отрядов. Кровавый террор фашистов загоняет коммунистов в глубокое подполье. События нарастают. Попытка рабочих поднять в городе восстание не удается. Штаб легионеров подлой провокацией направляет на восставших рабочих немецких солдат, которых после разгрома восстания сами же легионеры разоружают и отбирают [у них] все, вплоть до шинели…

В книге будет рассказано, как коммунисты руководили стихийным революционным движением крестьянства. В жестокой борьбе за власть советов сплачиваются воедино революционные рабочие — украинцы, поляки, евреи, чехи. Здесь, рядом с отцами, плечо к плечу их дети. По другую сторону баррикад — польская буржуазия, дворянство, помещики и с ними заодно — украинские помещики, кулачье, фабрикант Шпильман, банкир Абрамахер, погромная петлюровщина…

Я уделяю большое внимание революционной молодежи — подпольной ячейке комсомола, работающей под непосредственным руководством партии. Кто эта молодежь? Раймонд, сын Раевского, Сарра, дочь сапожника, работница швейной фабрики Шпильмана, Олеся, дочь машиниста водокачки, члена областкома, Андрий Птаха, бунтарствующий юноша, которого подполье воспитывает и дисциплинирует, молодой пекарь чех Пшеничек и другие.

Хочу показать глубокую интернациональность их борьбы, большую дружбу и подлинный героизм. Разные по натуре, по характеру, но единые по классу, эти молодые помощники партии, ее сторожевые и разведчики — достойные сыны своих отцов.

Книга расскажет, как разжигали буржуазия и католическая церковь национальную рознь, натравливая поляков на украинцев и евреев.

Молодежь должна знать всю гнусность и подлость врага, его предательскую двуликость, хитрость и коварство в борьбе с пролетариатом, чтобы в грядущей нашей борьбе с фашизмом нанести ему смертельный Удар.

В небольшой статье нельзя рассказать [об этом] подробнее. В августе книга будет закончена.

Меня спрашивают, как новая книга перекликается с романом «Как закалялась сталь». Обе книги родственны. Только в «Как закалялась сталь» сжато рассказана жизнь целого поколения на протяжении шестнадцати лет, а новый роман развертывает в глубину лишь один из эпизодов революционной борьбы на протяжении трех-четырех месяцев.

Весь этот год у меня будет занят работой над окончанием романа, над сценарием по роману «Как закалялась сталь» для Украинфильма и работой над книгой для детей «Детство Павки».

Мой рабочий день — шесть — десять часов. Разрушенное здоровье часто предает меня. Но все же работа двигается вперед.

С коммунистическим приветом Н. Островский

[1935 г.]

В редакцию «Литературной газеты»

Только сегодня прочел в «Литературной газете» от 5 апреля статью Бориса Дайреджиева «Дорогой товарищ». И хотя я сейчас тяжело болен — воспаление легких, но должен взяться за перо и написать ответ на эту статью. Буду краток.

Первое: решительно протестую против отождествления меня — автора романа «Как закалялась сталь» — с одним из действующих лиц этого романа — Павлом Корчагиным.

Я написал роман. И задача критиков показать его недостатки и достоинства, определить, служит ли эта книга делу большевистского воспитания нашей молодежи.

Во второй половине своей статьи критик Дайред-жиев сходит с правильного пути разбора книги в этой области и пишет вещи, мимо которых я не могу пройти молча. Например: «Но здесь мы должны отметить ошибку редакции «Молодой гвардии». Дело в том, что Корчагин — это Островский. (Его история недавно была рассказана М. Кольцовым в фельетоне «Мужество» в «Правде».) А роман — человеческий документ. И вот по мере того как мир смыкается железным кольцом вокруг разбитого параличом и слепого Островского, семейная неурядица борьбы с обывательской родней жены Корчагина начинает занимать центральное место в последней части романа. Прикованный к койке, Островский не замечает, как мельчает в этой борьбе его Павка. Типичные черты Корчагина начинают вырождаться в индивидуальную жалобу Островского через своего героя. Редактор книжки т[оварищ] Шпунт оказалась политически более чуткой, чем редакция журнала. Она свела к минимуму перипетии семейной ссоры, заострила политическую суть этой борьбы, тогда как журнал дал целиком эту растянутую часть романа, чем способствовал разжижению гранитной фигуры Павки Корчагина».

Зачем понадобились Дайреджиеву эти сенсационные сообщения, что Корчагин — это Островский, что это о нем писал в «Правде» Кольцов?

Как все это режет ухо! Зачем понадобилось Дайреджиеву написать неправду (я с трудом воздерживаюсь от более резкого выражения) об авторе романа и Павле Корчагине, которых Дайреджиев отождествляет? Когда и где увидел Дайреджиев индивидуальную жалобу автора на окружающую его действительность? Конец последней главы, о которой пишет Дайреджиев, в книге не опубликован. Но пинок, которым наградил критик редакцию журнала «Молодая гвардия» пришелся как раз мне в лицо. Я должен ответить на удар ударом.

Если вы, тов[арищ] Дайреджиев, не поняли глубоко партийного содержания борьбы Корчагина с ворвавшейся в его семью мелкобуржуазной стихией, обывательщиной и превратили все это в семейные дрязги, то где же ваше критическое чутье? Никогда ни Корчагин, ни Островский не жаловались на свою судьбу, не скулили, по-Дайреджиеву. Никогда никакая железная стена не отделяла Корчагина от жизни, и партия не забывала его. Всегда он был окружен партийными друзьями, коммунистической молодежью и от партии, от ее представителей, черпал свои силы. Сознательно или бессознательно, но Дайреджиев оскорбил и меня, как большевика, и редакцию журнала «Молодая гвардия».

Дальше тов[арищ] Дайреджиев обращается с публичным вызовом к писателю Всеволоду Иванову взять на себя «инструментовку», «техническую шлифовку и озвучение» книги, после чего «она станет в уровень с лучшими образцами социалистического эпоса». Я ценю Вс. Иванова как писателя. Убежден, что он тоже был смущен этим театральным жестом Дайреджиева. Мы, молодые писатели, только что вступившие в литературу, жадно учимся у мастеров мировой и советской литературы. Берем лучшее из их опыта. Они нас учат.

А. С. Серафимович отдавал мне целые дни своего отдыха. Большой мастер передавал молодому ученику свой опыт. И я вспоминаю об этих встречах с Серафимовичем с большим удовлетворением. Анна Караваева, будучи больной, читала мою рукопись, делала свои указания и поправки. Марк Колосов привез эту рукопись в ЦК комсомола…

Из их указаний я делал выводы и своей рукой выбросил все ненужное. Своей рукой! Так большевики помогали «озвучать» книгу. Книга имеет много недостатков. Она далека от совершенства. Но если ее вновь напишет уважаемый Всеволод Иванов, то чье же это будет произведение — его или мое? Я готов учиться и у Всеволода Иванова. Но переделывать свою книгу должен, сам, продумав и обобщив указания мастеров литературы. Эти указания и советы нам, молодым, нужны, как воздух. Товарищеская творческая их помощь, большевистская критика. Ничего этого нет у Дайреджиева.