Анатолий Дементьев - Прииск в тайге Страница 47

— Нет, нет. Не извольте беспокоиться, молодой человек. Возложенную на вас задачу вы, гм… вчерне выполнили. Да. Остальное доделают другие. Мы пошлем новую поисковую партию.

— Там нечего доделывать, Иннокентий Дмитриевич. Надо посылать не поисковую партию, а рабочих и добывать золото. Ведь оно, можно сказать, само из земли лезет.

— Я уже говорил вам и вынужден повторить: не торопитесь, — голубые глаза Иноземцева холодно смотрели сквозь стеклышки пенсне. — Вы свое дело сделали. Плохо ли, хорошо ли, но сделали. Передайте в отдел Николая Петровича карту и образцы пород. Остальное вас не касается…

Майский не вытерпел.

— То есть, как — не касается? — почти крикнул он. — Я нашел золото, а вы говорите — меня не касается. Это вас, видимо, мало касается. Да знаете ли вы, что…

— Выпейте воды, — прервал его Иннокентий Дмитриевич. — Нервы надо беречь.

— Свои-то вы бережете, и даже очень заботливо.

— Милостивый государь, кто позволил вам так говорить со мной? Кто? Вы забываетесь, милостивый государь.

Александр, задыхаясь от ярости, выкрикнул:

— Нет, не забываюсь. Забываетесь вы и пожалеете…

— Вон! Вон из кабинета!

— Я уйду, но вы… вы запомните этот день. — И резко повернувшись, выбежал из кабинета, хлопнув дверью.

— Вот наглец, — прошептал изумленный Иноземцев. — Он может доставить много хлопот…

Оказавшись в коридоре, Майский прежде всего закурил. «Черт побери, — подумал он, жадно глотая дым, — как глупо все получилось. Что же теперь делать?» Он направился к выходу и вдруг вспомнил о приглашении седого человека. «Этому еще чего надо? Кто он такой? Разве зайти? А зачем? Все они сухари и чинуши. Впрочем, посмотрим». Бросив окурок, Александр пошел разыскивать Златогорский уездно-городской исполком. Это учреждение располагалось неподалеку от треста. Молодой инженер поднялся на второй этаж, свернул налево и остановился перед дверью, похожей на все прочие. Маленькая пузатенькая девятка с кокетливо поджатым хвостиком выписана черной краской на квадратике серого картона. Здесь Майский постучал и сразу получил приглашение войти. Седой человек разговаривал по телефону. Продолжая говорить, он свободной рукой показал инженеру на единственный в кабинете стул. Кончив разговор, повесил трубку на рычажок, протянул руку.

— Давайте знакомиться. Петр Васильевич Земцов. Вас я уже знаю. Читал и доклад ваш о разведке золота. Очень дельный доклад.

— А вот товарищ Иноземцев другого мнения, — криво усмехнулся инженер.

Земцов неопределенно пожал плечами.

— Что ж, бывает. У каждого свое мнение. Я не специалист, но думаю, что вас и ваших товарищей можно поздравить. Расскажите, Александр Васильевич, подробнее о том, как нашли золото. И об охотнике. Слепнев, кажется?

— Плетнев, Плетнев Никита Гаврилович.

— Да, да. Вот о нем. А… что за странная история у вас получилась с проводником?

Они беседовали часа два. Комиссара Земцова интересовало все, он старался вникнуть во все мелочи и, слушая, делал пометки в блокноте. Когда Майский стал прощаться, Петр Васильевич сказал:

— Не обижайтесь на Иноземцева. Он человек со странностями. Но крупный специалист, а специалисты нам нужны, очень нужны. Мы его ценим и многое прощаем. Что поделаешь — иначе пока нельзя. Да, со странностями… — повторил Земцов, вертя в пальцах красный карандаш. — Считаю, надо форсировать разработку месторождения, открытого вами. На проверку и уточнение у нас нет времени, да и нужды в этом не вижу. Поезжайте, Александр Васильевич, в Зареченск, приводите в порядок свои дела, набирайтесь сил. Скоро придется много работать. Будут затруднения — не забывайте, что я могу кое в чем помочь.

…Вечером, когда Майский, побродив по городу, возвращался в номера Дягилева, ему показалось, что кто-то идет следом. Инженер круто обернулся. Улица была пустынна. Он постоял и пошел дальше. И снова появилось ощущение, что за ним кто-то крадется.

Когда Майский, придя в гостиницу, поднялся на второй этаж и открыл дверь своего номера, что-то тяжелое упало ему на голову. Инженер свалился на пол.

— Наконец-то, — пробормотал человек, оттаскивая геолога подальше от двери. Неизвестный спустился вниз и никем не замеченный покинул гостиницу.

Первое, что увидел Майский, когда пришел в сознание, было лицо близко склонившегося человека в белом халате и белой шапочке. На розовом лице выделялись пушистые белые усы и аккуратно подстриженная клинышком бородка.

— Смотрите-ка, жив! — не скрывая удивления, произнес человек в халате и словно не верил себе. — Ну, батенька, вы просто молодец! Не иначе как в сорочке родились. Богатырская натура. Из ста шансов вы имели один и очень ловко им воспользовались. За сорок лет я повидал всякое, но чтобы выживали после подобного ранения — вижу впервые.

Человек говорил ласково, улыбался, и в голосе его чувствовалось неподдельное восхищение. Александр понял, что перед ним доктор. Значит, эта незнакомая светлая комната — больничная палата. Пахнет йодом, камфорой и еще чем-то. Почему он здесь? Смутно припомнился тихий летний вечер и удар по голове в дверях собственного номера. Голова и сейчас болит. Майский потрогал ее рукой, пальцы нащупали толстый слой бинта. Им обмотана вся голова, открытым осталось только лицо.

— Долго мне… здесь лежать?

Доктор наклонился к нему еще ближе.

— Вы что, не слышите?

— Вот теперь слышу, голос у вас очень тихий.

— Я спрашиваю: долго вы намерены меня здесь держать?

— Э, батенька! Сие зависит от вас. Месяц, а возможно и больше. Но довольно разговаривать. Лежите спокойно и будьте послушны, если вам не терпится отсюда уйти.

— Но я, доктор, понимаете…

— Шш… Ксюша, — позвал старик. — Дайте больному поесть.

Больничные дни, однообразные и скучные, тянулись медленно. Через две недели инженеру позволили подниматься на постели, а потом — сидеть и ходить по комнате. В палате он лежал один и видел только доктора и миловидную Ксюшу, бессменно дежурившую у постели. Однажды Александр спросил девушку:

— Вы когда-нибудь спите, Ксюша?

— Конечно, — улыбнулась и почему-то покраснела сиделка. — В те часы, когда спите и вы…

— Отчего же вас никто не подменит?

— Так надо. Вы — больной особый.

— Особый? Как это понять?

— Я и сама не знаю, — искренне призналась Ксюша. — Никто не должен знать, что вы здесь. И пускать к вам никого нельзя.

Майский ничего не понял. Почему он — особый? Почему никто не должен знать, где он? Что все это значит? Его недоумение рассеял внезапно появившийся в палате Земцов. Он пришел в сопровождении доктора. На Земцове поверх френча был накинут в нескольких местах заштопанный халат. Петр Васильевич положил на стол два яблока и пачку папирос.

— Здравствуй, больной. Вот, угощайся и быстрее выздоравливай.

— Петр Васильевич, голубчик, я уже здоров, а они меня держат, да еще на положении какого-то особого больного, чуть ли не секретного.

Земцов нахмурился.

— Кто тебе наболтал эту чепуху?

Инженер смущенно молчал и смотрел в пол.

— Никакой ты не секретный, но есть люди, которым ты мешал. И то, что не удалось однажды, могло повториться. Вот и пришлось принять кое-какие меры.

Как и в первую встречу, они говорили долго, но только о разных пустяках. Комиссар избегал касаться темы, которая больше всего интересовала больного. Майский, заметив это, спросил в упор:

— Скажи, Петр Васильевич, что сделано по докладу?

— Да брось ты сегодня о делах говорить, — попробовал отмахнуться Земцов. — Будет еще время впереди.

— Нет, сегодня! Я хочу знать.

Петр Васильевич посмотрел на бледное лицо геолога.

— Пока ничего. Ровным счетом ничего. Все идут споры. Я словно на стену наткнулся. Не разбираюсь в этом деле, вот меня и водят за нос. Но скоро вопрос решится. Возможно, даже на этих днях. А потому выздоравливай побыстрее. Будешь нужен, очень нужен.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Через месяц Майский окончательно выздоровел.

— Куда же вы от нас поедете? — спрашивала Ксюша, помогая инженеру одеваться. В голосе девушки проскальзывала едва уловимая грусть.

— К себе, Ксюша, в Зареченск. Там у меня товарищи. Они ждут и, наверное, беспокоятся.

— Значит, мы больше вас не увидим?

— Почему же, я бываю в Златогорске. И непременно буду навещать вас. Вы столько для меня сделали.

Девушка отвернулась к окну. Толстая тугая коса выскользнула из-под платка, резко выделяясь на белом халате.

— Осень скоро, — услышал Александр тихий голос Ксюши. — Вот и листья желтые падают. А Зареченск — это далеко?

— Два дня езды, а на хороших лошадях — день.

— Где наш больной? — В дверях палаты стоял доктор. — Я хотел сказать — бывший. Вот пакет вам прислали.