Константин Паустовский - Родина (сборник) Страница 48

Есть прекрасное правило. О нем писал Чехов, к нему и призывает «Комсомольская правда». Это правило говорит: каждый человек обязан посадить и вырастить за свою жизнь хотя бы одно дерево!

Одного дерева на человека, конечно, мало. И все же знакомый лесничий сказал мне однажды:

– Но и это было бы замечательно! Миллионы людей – миллионы новых деревьев.

Но еще замечательнее было бы, если бы человек не только посадил за свою жизнь хоть одно дерево, но к тому же не погубил зря ни одного дерева.

Мы губим гораздо больше деревьев, нежели сажаем. Губим по небрежности, невежеству, по равнодушию. Я уже не говорю о совершенно недопустимой перед лицом будущих поколений сплошной рубке лесов, особенно на склонах гор.

Мы слишком снисходительны к тем людям, которые в силу своего невежества уничтожают природу. О таких людях пишут, как о проказливых мальчиках, как о милых шалунах, которым взрослые укоризненно грозят пальцем. А эти «шалуны» сводят начисто лесные островки в степях, отравляют реки. Иные из них строят на миллион, а опустошают вокруг землю на десять миллионов. И все это ради выгоды на копейку, которая при таком отношении к делу превращается в расточительность.

О патриотической и, если можно так выразиться, эстетической стороне отношения к природе у нас, к сожалению, говорят мало.

Мы любим свою страну кровной любовью не только за то, что она богата и благополучна. Мы любим ее и страдающую (война доказала это) и сирую, но полную великой красоты народного духа и красоты нашей русской природы. Нет в мире ничего равного этой природе по своей щемящей сердце силе, по лиричности, по ее бескрайности и умиротворяющей прелести.

Пожалуй, не стоит сейчас повторять ставшие азбучными истины о могучем влиянии природы на моральное формирование человека. Об этом давным-давно писали и пишут все лучшие люди, начиная от Пушкина и Чехова и кончая Пришвиным и Леонидом Леоновым. Но лучшие люди пишут, а природу не берегут – и все описания остаются втуне.

Сколько написано о варварском отношении к природе и к культурным памятникам, но настоящего перелома в этом деле пока что не видно. Продолжается и опустошение лесов и уничтожение таких, к примеру, памятников культуры, как всемирно известное наше изумительное северное деревянное зодчество.

Нужен закон об охране природы. В Эстонской Республике такой закон уже действует. Он карает браконьеров и равнодушных людей, бездумно поднимающих руку на природу. Что мешает принять такой же закон в других республиках?

Нам нужны корабельные леса, полноводные реки, океаны целебного воздуха, сады, цветущие и сочные луга. Нам нужны обильные росы, прозрачные закаты, звонкие родники, птичьи стаи, тянущие в туманном небе над золотеющими осенними рощами, пересвист птиц, сияние ночных созвездий в бездымном небе и широкие яркие радуги – предвестницы солнца после дождей.

Нам нужна великолепная земля, единственный приемлемый приют для человеческой жизни и деятельности. Мы должны непримиримо бороться за такую землю, бороться со всеми, кто пытается изуродовать нашу страну и превратить ее по недомыслию или невежеству в сухой бесплодный пустырь.

1950

Городок на реке

Вообще, ошибочные мнения бывают обычно очень живучими. Они существуют сотни лет и с трудом выветриваются из нашего сознания.

До революции все маленькие города было принято считать захолустьем, где жизнь течет скудно и сонно. И теперь это представление о маленьких городах, так называемых «райцентрах», почти не изменилось. Считают, что они, конечно, далеко отстают от больших городов и по культуре, и по благоустройству.

Самое название «райгород» и «райцентр» дает богатую пищу для шутников и зубоскалов. Они называют их «райскими городами» и «райскими центрами» и острят по поводу того, что в этих городах мало признаков земного рая.

Все это – болтовня.

Я живу в одном таком маленьком городе на Оке. Он так мал, что все его улицы выходят или к реке с ее плавными и торжественными поворотами, или в поля, где ветер качает хлеба, или в леса, где по весне буйно цветет между берез и сосен черемуха.

Городок этот вплотную входит в сельскую жизнь. Гул тракторов по окрестным полям сливается с пронзительными и требовательными гудками окских буксиров. Обширные огороды окружают городок буйной зеленью, цветением картошки, запахом помидорных листьев. С берега Оки во все стороны открываются сияющие дали, близкие и далекие планы лесов – от светлых и серебрящихся под солнцем до загадочных и темных, сохранивших в своей глубине журчание ручьев и шумящие кроны столетних дубов и сосен.

Но городок хорош не только этим. Он хорош своими людьми – талантливыми и неожиданными, трудолюбивыми и острыми на язык. Я просто перечислю нескольких жителей этого городка, и станет ясно, что слова о захолустье не выдерживают критики.

Если бы были живы такие писатели, как Лесков или Мельников-Печерский, то городок на Оке дал бы им богатую пищу для рассказов о простом и замечательном русском человеке.

Лесков написал как будто анекдотичный рассказ о тульском мастере Левше, который подковал блоху. Но это совсем не анекдот и не забавный случай. В каждом городке есть свои Левши. Есть они и в нашем.

Живет в нем слесарь Яков Степанович – изобретатель и поэт по душе. Он может сделать все, – как говорится, «и небо и землю». Из всякого металлического лома и утиля он собрал мотоцикл, изобрел машину для посадки деревьев в лесах и, между прочим, склепал проволокой сломанный зубной протез одному старичку. И тот носил его еще много лет. Потом, говорят, этот протез взяли в краевой музей как образец тончайшего мастерства.

Яков Степанович – человек до всего любопытный, вникающий в суть любого дела и неслыханно скромный.

Есть еще в нашем городке печник Митя – слабый здоровьем и насмешливый, кладущий печи по своему способу – виртуозно и быстро. Оказывается, в печном деле есть свои секреты, свои законы, и нет у Мити ни одной печи, похожей одна на другую.

Никто так точно, как он, не знает законов тяги и нагрева кирпичей, не знает всей сложности русской печи и всей практичности «унтермарка». Споры Мити с другими печниками, все его разговоры о печах слушаешь, как живописное исследование, иной раз – как поэму. По словам Мити, мастер без выдумки, без воображения есть «фитюлька» и халтурщик.

Таких мастеров с воображением есть много в любой области. Человек сам создает вокруг своей работы поэтическое состояние. От этого работа спорится и просто сверкает в его руках.

Есть плотники, работающие топором с такой чистотой, что стук топора под их рукой звучит, как бравурный марш.

Есть столяр Николай Никитич – знаток птиц. Больше всего он любит делать скворечники и птичьи клетки. Каждая вещь, что выходит из его рук, – «игрушка». Его клетки – это просто птичьи дворцы с мезонинами, антресолями, балкончиками и верандами. В этих клетках, будь они немного побольше, хочется пожить и человеку. Они обточены, нарядны и воздушны.

Николай Никитич сам ловит птиц по веснам на так называемый «птичий клей» секретного состава. Он смазывает им ветки деревьев, и птицы просто прилипают к этим веткам без всякого вреда для себя.

Николай Никитич больше всего любит щеглов – разноцветных и нарядных птиц, похожих издали на порхающие цветы. Очевидно, от нарядности этой птицы и произошло слово «щеголеватый».

Голосам птиц Николай Никитич подражает, не имитируя их, а придумывая иной раз слова и целые фразы, которые лучше всего передают пенье и чириканье птиц. Так, чиж, по словам Николая Никитича, поет: «Пили кофе, пили ча-а-ай!», щегол кричит: «Стриглик, стриглик», а щур никак не может признаться своей подруге в любви и только заикается: «Влю-влю-влю-влив-влив».

В городке есть вышивальщицы, если можно так выразиться, с европейским именем. Их работа восхищала зрителей на разных выставках, особенно на Международной выставке в Брюсселе.

Вблизи Оки живут знатоки речного дела – промеров фарватера, постановки бакенов и буксировки барж при малой воде.

Да всех не перечислишь. Живет у нас бывший корабельный врач – быстрый и строгий старик, большой знаток музыки, обладатель богатой исторической библиотеки. Есть садовод, ухитрившийся вырастить в Срединной России субтропические деревья.

К городку этому давно тяготеют художники и писатели. В какой-то мере он уже становится литературным и художественным подмосковным центром. Хотя и небольшим, но все же центром.

Имена Поленова, Крымова, Борисова-Мусатова, Ватагина, скульптора Матвеева тесно связаны с городком. На многих полотнах этих художников вы увидите самые трогательные уголки нашего городка.

В городок часто приезжают работать и подолгу живут в нем писатели и поэты, особенно молодые. Сплошь и рядом можно услышать из открытых окон, из садов и палисадников разговоры и споры о Пикассо или последней книге Каверина, о Сарьяне и пьесе Арбузова.