Юрий Бородкин - Поклонись роднику Страница 5

— Никаноров, конечно, последнее время руководил спустя рукава, — вяло оправдывался первый секретарь райкома.

Остановились около ящиков со сборными домами.

— Значит, все перевез?

— Все.

— Где собираешься ставить эти дома?

— А здесь, вдоль по угору, в один ряд, окнами на реку и на большую дорогу.

— Места хватит?

— Хватит. Мы с техником-строителем уже прикинули. С архитектором согласовано.

— Что же, пожалуй, подходяще? Как, товарищи?

Послышались одобрительные реплики.

— Подъезжаешь с той стороны к реке, и первое, что бросается в глаза, — шесть новых домиков. Хороший выбор места, — согласился Воронцов. — Непременно здесь и собирайте их. Вообще село ваше на редкость красиво расположено. Да, я не спросил, сам-то где живешь?

— У отца с матерью: вон их изба, — показал Логинов.

— А семья?

— Жена пока в Ермакове.

— Это плохо. Уж не рассчитываешь ли на попятную? — усмехнулся Воронцов.

— Нет, Михаил Иванович. Как только соберем первый дом, привезу жену.

— Ну что ж, ставь поскорей да устраивайся основательно.

— Может быть, зайдете к отцу, он рад будет, — предложил Логинов.

— Спасибо. Некогда, надо ехать. Вот уж справишь новоселье, если будет путь, загляну. Желаю успехов, Алексей Васильевич.

— Вам спасибо, что нашли время заехать.

Машины покатились под угор, потом через мост и — на подъем к большой дороге. Логинов, щуря от солнца глаза, проводил их взглядом до самого леса. Тронуло внимание со стороны первого секретаря обкома. Было желание работать, оправдать надежды, которые возлагает на него начальство. А прежде всего по собственной потребности хотелось сделать жизнь на родной земле лучше. Что бы ни случилось, он никуда не отступит с нее.

Солнце щедро обливало белореченский угор, пойму Сотьмы, потемневшие леса. По дорожной колее бежали резвые ручейки. Начиналась весна, а вместе с ней прибавлялось забот. Их было много у нового директора совхоза…

Как только обтаял снег на угоре, в селе, точно перелетная птица, появился высокий горбоносый мужик с живыми карими глазами, уже знакомый белореченцам. Курс взял прямым ходом на контору. Войдя в кабинет директора, он по-свойски сел прямо к столу, кинув ногу на ногу и прилепив на острое колено, кепку-аэродром.

— Строители нужны? — без обиняков спросил он.

— Нужны.

— Знаю, видел ящики на горе. Будем составлять договор?

— Сначала скажите, кто вы? Откуда? Какая бригада? — поинтересовался Логинов. — Кажется, лицо ваше мне знакомо.

— Я прошлое лето в Покровском районе работал, и здесь ремонтировали склад удобрений: Никаноров знает мою бригаду. Мы из Чечено-Ингушетии, меня зовут Мовлид Арсанукаев.

— Остальные где?

— В Покровском. Вот паспорта.

На стол легли четыре паспорта. Логинов просмотрел их, удивился:

— Вы что, родственники или однофамильцы? Все Арсанукаевы: Мовлид, Ахмед, Мовды, Махмуд.

— Дорогой, какое это имеет значение? Может, родственники, может, однофамильцы, — несколько обиделся бригадир-шабашник. — Тебе работа нужна — будем работать. Я бригадир — я за этих людей отвечаю. Посмотри тот договор, с Никаноровым заключали, и не сомневайся.

— Все-таки соберите всех членов бригады. Поначалу заключим договор на сборку одного дома, а там дело покажет.

— Сколько платишь? Пять тысяч?

— Четыре с половиной.

— Слушай, пятьсот рублей! Совхоз разбогатеет, да? Ну, хорошо, сейчас позвоню. Можно? — Поднаторевший в делах трудоустройства посетитель бесцеремонно подвинул к себе телефон. — Могут не успеть сегодня: ты же знаешь, какая дорога, машину трудно поймать.

Пока он звонил в Покровское, Логинов с некоторым недоверием присматривался к нему, словно бы удивляясь, с какой стати оказался в его кабинете этот Мовлид Арсанукаев. В самом деле, когда-то Покровские плотники славились на всю Россию, а теперь приходится нанимать залетных шабашников. Свои мужики и парни уже не топором добывают заработок — все заняты техникой. Была в совхозе небольшая строительная бригада и та лет пять назад распалась: один вышел на пенсию, второй умер, третий умотал в райцентр. А строить надо. Привезенные дома должны встать по краю села этим летом, по возможности скоро, поэтому, хочешь не хочешь, нельзя отказываться от предложения шабашников.

На другой день их бригада сидела на лавочке у входа в контору: все похожие друг на друга, усатые, сухощавые, в большущих кепках. Поочередно брали из рук бригадира бумагу, полученную от директора, интересовались, что в ней написано. Поинтересуемся и мы, приведя здесь в сокращении документ, весьма нынче распространенный:

на работы, выполняемые колхозниками-отходниками и другими гражданами, по строительству объектов в сельской местности.

Организация (хозяйство) совхоз «Белореченский» в лице руководителя директора совхоза Логинова А. В. и техника-строителя Киселева В. М., именуемая в дальнейшем «администрация», с одной стороны, колхозники-отходники и другие граждане: Арсанукаев Мовлид, паспорт…, Арсанукаев Ахмед, паспорт…, Арсанукаев Мовды, паспорт…, Арсанукаев Махмуд, паспорт…, объединяемые в бригаду, именуемые в дальнейшем «бригада», с другой стороны, заключили настоящий договор в нижеследующем:

I. Администрация обязуется:

а) оформить приказом прием на работу каждого члена бригады…

б) предоставить бригаде работу по строительству одноквартирного жилого дома панельной конструкции с мансардой. Сметная стоимость поручаемых бригаде работ — семнадцать тысяч рублей. Заработная плата по аккордному наряду — четыре тысячи пятьсот рублей. Финансирование открыто в Покровском отделении Госбанка…

в) предоставить бригаде необходимые материальные ресурсы, строительные машины и механизмы…

г) обеспечить бригаду жильем.

II. Бригада обязуется:

а) выполнить порученные ей работы в строгом соответствии с проектом, строительными нормами и правилами в срок до 15 июня…

Через несколько дней в Белоречье появилась еще одна бригада, западных украинцев из Тернопольской области, и был составлен еще один такой же серьезный договор. На угоре началась закладка фундаментов. Две бригады, работая на глазах друг у друга, как бы соревновались между собой. Подряд выгодный, на все лето, если директор поручит собирать все шесть домов.

Стройка обнадеживала белореченцев, оживляла сельскую жизнь. Прохожие и проезжие с интересом поглядывали на спорую работу приезжих шабашников, всем хотелось поскорей увидеть новые дома.

Эх, мать честная! Какое царство воды! Близко к Сотьме не везде подойдешь: заводи, протоки, старицы, широкие пойменные поло́и — все соединилось в одну дивную стихию, умножающую небесный свет. Действительно, воздух ясный, небо приветливо распахнулось, нигде не видно даже легонькой паутинки облачка; одно солнце движется над противоположным берегом, другое плывет по реке. Даже сейчас, под вечер, тепло, а днем разогрело так, что хоть скидывай штормовку. Благодать! На полях и в лугах снег уже сошел, а в лесу да под береговыми обрывами еще держится, но и эти остатки скоро исчахнут.

Пашка Колесов, привыкший жить вольготно, шагал вниз по Сотьме с ружьем на плече: охотился не очень усердно, а так, гуляючи. Вспугнул стайку уток, ударил влет. Пес Тарзан, понуждаемый хозяином, кинулся было в воду, но повернул обратно, потому что убитую птицу быстро снесло по течению.

— Эх ты, балбес! — ругнул Пашка собаку и, щелкнув ее по лбу, сам припустил за добычей. С полкилометра бежал, пока утку не прибило к берегу.

На закате солнца Пашка крадучись подошел к большому луговому разливу против Макарова. Лежа на сухом бугорке, поросшем толокнянкой, он приподнял лапу елки, за которой скрывался, и увидел пару уток, словно бы неподвижно впаянных в золотисто-розовую гладь. Такой картиной только любоваться, но прогремел выстрел, и одна из птиц предсмертно забилась на воде.

— Пошел! Пошел! — подтолкнул Пашка Тарзана. Тот не испугался спокойной воды, принес трофей.

— Вот теперь порядок! — Пашка удовлетворенно подержал на весу красавца селезня, сунул его в потяжелевший рюкзак. — Ну, что, приятель, куда двинем? — рассуждал он, обращаясь к собаке. — Не заночевать ли нам у Тоньки? Пожалуй, подходящий момент.

Сказано — сделано. Скорый на решения, Пашка Колесов бодро зашагал к деревне. Другой бы хоть дождался темноты, он шел к Тоньке Морозовой в открытую. Жителей в Макарове не лишку, пусть поглядывают из окон любопытные старухи: осудят, что ли? Так мужика у Тоньки нет, а сам Пашка чувствует себя совсем вольно. С женой пожил всего четыре года, та уехала с дочкой в райцентр, заявив, что не может больше видеть его. Ну, не можешь, так поживи, покрутись одна. Пашке унывать нечего — бабы всегда найдутся.