Эльмар Грин - Другой путь. Часть вторая. В стране Ивана Страница 5

Пока я так стоял и раздумывал, на дорогу вышли со стороны деревни еще две женщины с граблями. При виде их я зашагал скорей дальше в глубину леса. Они могли увидеть меня стоящим на дороге и рассказать об этом своей приветливой подруге. А я не хотел, чтобы она подумала обо мне плохое. Не стоило отпугивать от себя удачу, которую пожелала женщина. Говорят, женское пожелание всегда исполняется, особенно если оно касается другой женщины. Сохранить надо было это пожелание неизменным.

Раздумывая так, я ушел довольно далеко вперед по лесной дороге, а когда остановился, готовый начать обратный путь, впереди послышалось журчание воды. Помедлив немного, я пошел на этот звук. Копченая колбаса и пряники уже давали себя знать, и ради них я удлинил свой путь еще на пять минут. Но, напившись из ручья воды, я взглянул на часы и свистнул. Они показывали десять минут четвертого. Из этого следовало, что пятичасовому поезду суждено было уйти в Ленинград без меня, а мне — ночевать на станции.

Стоя на мосту над ручьем, я посмотрел туда и сюда — и вдруг увидел впереди блеск воды между стволами деревьев. Это было озеро. Но если так близко оказалось озеро, то и Заозерье, надо думать, было не слишком от меня удалено. Почему бы мне туда не пройти теперь, когда к поезду уже все равно незачем торопиться? А вернуться на станцию я могу теперь в любое время, хотя бы даже к ночи. Что от этого изменится?

И я зашагал по лесной дороге дальше, вместо того чтобы вернуться к станции. Вот какой я был отчаянный! Черт его знает, что это на меня так подействовало! Может быть, русский воздух, которым я слишком уж много дышал в этот день, или вода, выпитая из русского ручья, или этот русский лес, в котором птицы издавали разные веселые замысловатые звуки своими тонкими глотками. Не знаю, что было причиной такой моей смелости, но я зашагал дальше в глубину России, даже не задумываясь над тем, где застанет меня их русская ночь.

3

Дорога обогнула озеро справа и потом раздвоилась. Помня наставление приветливой женщины, я оставил без внимания поворот влево. Но после этого поворота дорога дала еще несколько ответвлений и вправо и влево, заставляя меня каждый раз останавливаться и гадать, которое из них считать прямым продолжением дороги. Скоро лес кончился, открыв моим глазам вид на новые поля, однако деревни все еще нигде не было видно. А часы уже показывали половину пятого.

Можно было спросить о деревне у людей, убиравших сено в стороне от дороги, но я не спросил. Я даже не подошел к ним, продолжая идти своей дорогой. Их там было так много, и мужчин и женщин, что они уже успели сметать огромный стог из утреннего укоса и теперь свозили остальное высушенное сено к другому начатому стогу. И оттого, что их было много, я не решился сойти к ним с дороги. Среди такого множества русских мог оказаться тот самый Иван или кто-нибудь из тех, кто побывал в наших лагерях. А я хорошо знал, что несла мне подобная встреча. Поэтому я продолжал шагать к своей женщине без лишних расспросов.

Но, пройдя еще километра два, я вышел к новой развилке, возле которой застрял минут на десять. Дорога моя разделилась на две такие схожие по ширине и наезженности дороги, что трудно было угадать, которая из них главная. К тому же и отклонялись они вправо и влево одинаково круто. Я оглянулся. Но те, кто стоговал сено, уже пропали из виду за холмами. Спросить было некого. Пришлось идти наугад. Помня, что влево мне идти не советовали, я пошел по правой дороге.

И опять-таки она оказалась длинной, ведя меня среди возделанных полей с холма на холм, из перелеска в перелесок. Удивительно, какой огромной оказалась их Россия!! Стоило мне слегка шагнуть за пределы своего прежнего пути, как она принялась раскрывать передо мной такие обширные дали, о которых я до той поры и понятия не имел.

Был уже седьмой час, когда я увидел наконец впереди нужную мне деревню. Перед тем как в нее войти, я перебрал на всякий случай в памяти слова, которые мне предстояло сказать моей женщине. Это были все больше новые слова, уловленные моим ухом здесь на их разных собраниях и собеседованиях. Этими же словами, надо полагать, изъяснялась и моя женщина. А потому они должны были хорошо на нее подействовать.

Я появлялся перед ней внезапно, как шило в мешке, и после некоторого воздействия на нее словами вежливости выкладывал перед ней всю подноготную: «Вот видите, в какие отдаленные места я не побоялся забраться! И все ради того, чтобы увидеть вас. А это чего говорит? Это говорит того, что никакие расстояния не могут меня остановить, когда дело касается вас и всего прочего, что к вам относится. А что касается меня, то могу заверить, что коммунизмом я уже проникся. Это доказано соревнованием на четвертом этаже, где я выиграл. (О пятом этаже не будем говорить.) И если раньше я недопонимал, то теперь все допонимаю. Так что можете быть спокойны — теперь я вполне сплочен и знаю, что к чему. Вас я не тороплю. Я понимаю, что женщине надо свое выдержать, и готов потерпеть еще немного, тем более что срок моего пребывания в России еще не истек».

Такое примерно наметил я ей сказать и после этого вошел в деревню. Это была уже третья русская деревня, в которую я входил в тот день. Прежде всего я стал искать глазами на домах надпись «Контора», чтобы обратиться туда за разъяснениями по поводу приехавшего к ним депутата областного Совета. Не найдя надписи, я стал приглядываться, у кого бы спросить о моей женщине. Но пока что мне попадались только дети.

Сидела, правда, в одном дворе молодая женщина, кормившая грудью ребенка, но я постеснялся к ней подойти. Две маленькие девочки с мальчиком подвязывали возле другого дома к нижним сучьям толстой березы веревку для качелей. Дальше, у следующего дома, пожилая женщина снимала с веревок высохшее белье. У нее я тоже ничего не спросил, но, глядя на нее, подумал, что все это выглядело очень похожим на то, что я сотни раз видел у нас в Суоми. Оставалось только удивляться, почему там не дано было знать о такой удивительной схожести? Почему бы, например, этим ребятам не покачаться на качелях вместе с финскими ребятами, а финским ребятам почему бы не покачаться вместе с русскими? Почему бы этой молодой женщине, кормящей грудью ребенка, не посидеть рядом с такой же финской женщиной? Разве не нашлось бы у них, о чем друг с другом поговорить, пока их крошки тянули бы из их мягких грудей теплое молоко?

Думая так, я продолжал идти вдоль улицы деревни, высматривая подходящего для расспросов человека. Наконец у одного дома я увидел за низким забором в палисаднике старика, проверяющего какие-то черенки, привитые к срезанным сучьям старой рябины. Судя по возрасту, он вряд ли мог оказаться тем страшным Иваном, да и в лагерях наших едва ли побывал. Я подошел поближе к забору и спросил его:

— Скажите, пожалуйста, будьте в извинении, это Заозерье?

Он взглянул на меня с удивлением и спросил:

— Как?

Я повторил свой вопрос уже короче:

— Это Заозерье?

Он подумал немного и ответил:

— Заозерье-то Заозерье. Да тут все кругом Заозерье. Вам какую деревню нужно?

На это я не знал что ответить и некоторое время помолчал. Но потом решил, что ответить все же что-то надо, и стал ему объяснять все, как оно было:

— Я из Ленинграда приехал в колхоз «Путь коммунизма» к Надежде Петровне Ивановой. Не слыхали про такую?

— Нет, не слыхал.

— Она депутат областного Совета. Я приехал в колхоз «Путь коммунизма», то есть к ней. А она в Заозерье поехала, то есть к вам. Вот я и хотел узнать, где она. Здесь она не была?

— Не знаю, мил человек. Пожалуй, что и не была.

— Где же мне ее найти?

— А ты у бригадира спроси. Он по телефону у конторы может справиться.

— А где бригадир?

— Вон там, третий дом будет от большой березы.

Я зашел в третий дом от большой березы и спросил о том же самом у бригадира. Бригадир сказал, что тоже ничего не знает, но позвонил при мне в главную контору. Оттуда ему ответили, что такая к ним не приезжала. Вот как повернулось дело! Я сказал:

— Как же так? А мне там, за озером, сказали, что она сюда поехала.

Бригадир пожал плечами, явно мне сочувствуя, и в то же время спросил:

— А точно ли сюда? Может, не в наш колхоз, а в «Свободный пахарь»? Вы там не узнавали?

— А где это?

— Значит, не узнавали. Вы по дороге развилку встретили? Так вот: влево — это к ним. Там оно и будет — Заозерье. Они прямо за озером находятся, если в их сторону от Кормушкина смотреть. А мы — правее.

— Вот как. А туда далеко от вас?

— Километров десять будет.

— О-о!..

— А вы заночуйте у нас и утречком пойдете.

— Заночевать?

— Да, в комнате для приезжающих.

— Для приезжающих?

— Да. Что это вы все удивляетесь, будто с другой планеты прилетели? Документы у вас есть?

— Есть…

— Ну вот. Покажите их мне для порядка, а я вас к Никитичне поставлю.