Владимир Рублев - На окраине города Страница 5

— Кажется, знакомого увидел, — возвращаясь к Рождественкову, вздохнул Виктор, а самого сверлила мысль: почему здесь Игорь? Как он появился здесь? А… где Валя, может быть, они помирились?

Возможно, Игорь работает в геологическом управлении уральской зоны.

Размышления о неожиданной встрече занимали Виктора и в автобусе, курсирующем между центром города и поселком Злоказово, где жил Лобунько. Лишь дома за ужином он отвлекся, разговаривая с бабушкой.

— Постой-ка, Виталька, — вспомнила она, — телеграмма тебе есть. От кого? Не знаю. Я-то уж и в очках плохо разбираю, а Ольги нет.

Виктор торопливо прочитал телеграмму. Она была от Вали.

«Встречай. Поезд Харьков — Новосибирск».

Лишь позднее Виктор сообразил: она едет тем же поездом, которым приехал и он. Значит, Валя была где-то поблизости от родного города, а совсем не с Игорем?

Бурная радость все больше охватывала Виктора; он отмахивался от всех других мыслей, в сердце было лишь одно: Валя едет к нему, и это так хорошо, так замечательно, что ни о чем больше и думать не надо. Через три дня он встретит ее, взглянет в родные, милые глаза.

И совсем неожиданно промелькнуло: смоляной блеск узких темных глаз Игоря, его снисходительная усталая улыбка на тонких, упрямых губах… Может быть… к нему она!? Нет, нет, о том, что Игорь здесь, она не знает, иначе — зачем эта телеграмма? А если — узнает? Да, конечно, она должна знать это. «И скажу ей об Игоре я», — решил Виктор.

Харьковский поезд отходил ночью. Маленький Валерик уже спал, и Валя осторожно уложила сынишку на постель, прибрала вещи и задумчиво стала смотреть в окно на снующих по перрону пассажиров и носильщиков в белых передниках.

Вагон дернуло, Валерик завозился во сне, прячась от яркого, бьющего в лицо света.

— Может быть, выключить? — услышала Валя участливый голос женщины с соседней полки и пожала плечами:

— Не знаю… К свету он не привык дома.

Соседка нажала на выключатель, свет погас, а в полутьме уже слышался ее ободряющий голос:

— Вы посмелее будьте. В дороге и взрослые-то устают, а дети… К отцу, небось, едете? Далеко?

Валя назвала город, в душе радуясь, что в тени не видно ее вспыхнувшего лица.

К отцу… Каким укором прозвучали участливые, теплые слова женщины!

Трудно об этом говорить сейчас Вале, хотя она твердо знает, что ни в чем не виновата.

Вспомнились трудные, кошмарные дни их совместной жизни. Слабело, увядало в ее сердце нежное, волнующее чувство к нему, но рядом упорно пробивалась женская привязанность к мужчине, повторенному в ее крошечном, милом Валерике, и это заставляло многое прощать Игорю.

Его отъезд, почти бегство, на Урал впервые словно встряхнул ее и заставил посмотреть на их отношения со стороны. Да, он — подлец, бросивший ее и сына.

Валя нашла его адрес, который он не очень-то и скрывал. И совершенно неожиданно в ответном письме Игоря ей прочиталось между строк, что все не так, как она уже привыкла думать, что все еще можно наладить…

Но поняв это, не ощутила большой радости, предчувствуя, что вскоре же после примирения вновь начнется то, старое, что так измучило ее за эти годы. Да и в последнее время все чаще вспоминался Виктор — чистый и верный друг, с такой нежностью любивший ее. Валю все больше влекло к нему, и в какой-то момент она поняла, что не в силах потерять его, что и все-то дальнейшее, будущее ясно представляется ей только с ним…

«Зачем же тогда медлить, — внезапно решила она, — разве в этом есть смысл?»

Но Валерка… Неужели он так и останется без родного отца?

Раздумья вновь охватывали Валентину. Она знала, что шахтерский город, в котором работает Игорь, находится в двадцати километрах от областного центра, где живет Виктор, письма которого Вале передала мать. Может быть, остановившись по приезде у Виктора, попытаться в последний раз примириться с Игорем, пожертвовав ради Валерки своим чувством к Виктору? Только ради сына и — в последний раз…

Да, попытаться нужно, а чтобы Виктор не подумал о ней плохое, надо рассказать ему все — прямо и честно. Он должен, обязан понять — во имя чего она так поступает, ведь она скажет ему об этом в первый же день, нет, нет — даже в первые минуты их встречи.

…Ровно без пятнадцати двенадцать поезд тронулся. Сложные чувства охватили Валю, прощающуюся бог знает на сколько времени с матерью, с родным городом. Жалость сжала ее сердце, мучила смутная, тревожная мысль: куда я еду, зачем? Вспомнился хмурый, раздраженный Игорь, и те неясные надежды, что подогревала в себе она сама, собираясь в дорогу, предательски исчезли с первым стуком вагонных колес, оставив ее наедине с Прояснившейся вдруг жестокой правдой: «Ты напрасно едешь к Игорю! Разве это трудно понять?» Но тогда в сознании возник образ Виктора, и Валя радостно подумала: «Да, да, я еду к хорошему другу! Я все расскажу ему, и мы вместе решим, как быть»…

А поезд постукивал колесами вагонов; утихали даже самые беспокойные пассажиры, и маленький Валерик чмокал во сне губами — безмятежный и милый… Какое ему дело, куда везет его мать, с грустью склонившаяся сейчас над ним…

7

Субботнее утро. Лобунько быстро шел по шуршащей тропинке к общежитиям. Обычно он приезжал на работу к полудню, но сегодня надо подготовиться к поездке на озеро.

Первым на пути было женское общежитие. Белые стены его в лучах солнца казались розоватыми. Чуть поодаль виднелась громада строящегося Дворца культуры металлургов. На лесах здания царило оживление: рабочий день начался.

Во дворе общежития пустынно. Лениво похаживают вперемешку с курами комендантские индюки. А вот и он сам идет с топором в руках к индюшачьему стаду.

— Доброе утро! — крикнул ему Виктор и остановился.

Илья Антонович нехотя обернулся, но узнав воспитателя, закивал головой:

— Доброе, доброе…

А сам все подкрадывался к индюкам и неожиданно бросился вперед. Куры с громким кудахтаньем, индюки с пронзительными трубными криками в одно мгновенье разбежались в разные стороны, но Илья Антонович достиг своего: в левой руке исступленно бился неосторожный индюк.

— Ленка! Тащи тазик! — крикнул Илья Антонович, прилаживая индюшачью шею на пенек. — Да стакан, стакан принеси!..

Из двери в стареньком белом платье выскочила босая девушка с тазом в одной руке и стаканом — в другой, но увидев Виктора, смутилась, поздоровалась и подошла к отцу быстрым шагом.

— Вот мы сейчас его казнить будем! — с шутливой усмешкой сказал Виктору комендант.

— Подожди, подожди, папа! — испуганно крикнула Лена, бросаясь к двери.

— Боится, — сверкнул зубами Илья Антонович. — А что его бояться-то. Гоп!

Индюшачья голова отлетела в сторону. Струйкой ударила кровь в подставленный Ильей Антоновичем стакан. Индюк еще продолжал дрыгаться, а Илья Антонович уже бросил его и, выпрямившись, поднес стакан к губам. Виктор вздрогнул от отвращения, увидев, как припал к стакану комендант, а на шее Ильи Антоновича в лад глоткам заходил незаметный ранее кадык.

Опорожнив стакан, Илья Антонович крикнул:

— Ленка! Возьми-ка стакашек. Да ощипай индюшонка.

И дружелюбно обратился к неподвижно наблюдавшему за ним Виктору.

— Всюду нонче экономия идет. И в-во, видите, — он с улыбкой приподнял пустой стакан, окрашенный кровью. — Ни одна капелька не пропала, все в рот попало. Первые-то разы, по неопытности, проливал я кровь на землю, а теперь уже наловчился, за все лето ни одной капли не пропало.

— Противно, должно быть, пить, — не скрывая отвращения, заговорил Виктор.

— Даже ни-ни… С непривычки ежели… Пользительно. Врачи советуют принимать живую кровь… Свинячья, конечно, лучше, ей напьешься так, что рыгать потянет, а это что… Стакашек, не более и крови-то… Рановато что-то сегодня пожаловали? Аль работа есть?

— Да, — кивнул Виктор, а сам уже смотрел, как подходит Лена. «Все же, как она похожа на Валю», — подумал он, любуясь девушкой.

Илья Антонович перехватил его взгляд и прикусил губу. «Вот оно что! Да ты, брат, Ленкой непрочь заняться? Надо свести вас, это, пожалуй, мне на пользу будет…»

— Слышал, на озеро молодежь собирается сегодня? — спросил он, внимательно глядя на Виктора.

— Да, к вечеру. Ночевать там придется.

— А с пожилых, семейных, едет кто?

— Кто пожелает, пожалуйста, — и Виктор живо обернулся к Илье Антоновичу: — А почему бы вам не поехать?

— Куда уж нам, старым, — вздохнул Илья Антонович. — Вот разве Ленка захочет? А, Ленка? На озеро хочешь?

Лена, ощипывая индюка, удивленно глянула на отца. Ведь еще вчера он накричал на нее, когда она попросилась ехать, а сейчас…

— Поеду, — наклонила она голову.

— Только смотри, хоть и знакомый тебе народ, а все одно — чужие ребята. Ты вот поближе к товарищу воспитателю держись, он человек, по всему видно, самостоятельный.