Ефим Зозуля - Мелочь Страница 5

Кто-то за кулисами потушил электричество. Дикие крики, шум и грохот наполнили мрак. Оглушительно резко раздались почти одновременно два ружейных выстрела. Бриллиант и Беляков хотели уйти за кулисы зажечь свет, но Степанов удержал их, схватив за руки, и крикнул не своим голосом:

— Сейчас будет свет! Спокойно! Спокойно!

Электричество зажглось, и в наступившей тишине раздался его злобно-добродушный, нисколько не взволнованный голос:

— Что же это вы, товарищи?! Обалдели, что ли? Кто стрелял? Что за баловство? Удалю из театра, если это повторится! Сейчас начнется спектакль. Приказ совета все слышали. Оружие сдавать можно здесь мне лично, в театре, или товарищу коменданту города.

Когда Бриллиант, Беляков и Степанов повернулись, чтобы уйти, заиграла музыка, и им навстречу выходили загримированные артисты.

Это начиналась революционная украинская опера с гопаками.

Когда через неделю вернулся из Москвы в губернский исполком деятельный его председатель и спросил по телефону у Бриллианта, что произошло, Бриллиант, сам полузабывший многое из этого происшествия, заваленный очередной и сложной работой, рассказал в нескольких словах о случившемся и таким тоном, точно иначе и быть не могло, кратко вывел заключение:

— Мелочь.

1922