Иван Филоненко - Земные наши заботы Страница 53

Вячеслав Викторович охотно рассказывал, как физики, гидрохимики и биологи, поставившие эксперимент, добивались, чтобы бассейн жил той обычной жизнью, которую можно наблюдать и в естественном водоеме. Мельчайшие водоросли, которые приводят к цветению воды в реках, озерах и водохранилищах, росли, развивались, обильно насыщали воду кислородом. Потом, отмирая, так же быстро потребляли его, что приводило к дефициту кислорода в придонном слое. Потом усложнили экосистему, включив в ее состав мелких ракообразных — дафнии. Попав в бассейн, они тут же начали поедать микроскопические водоросли. И сложилось устойчивое равновесие среды: кислород, выделяемый водорослями за счет фотосинтеза, расходовался на дыхание ракообразных и окисление органических остатков…

Так в эксперименте была воссоздана картина распределения веществ в водоеме с учетом протекающих в нем биологических процессов. Нет, не просто в водоеме, а, скажем, в Можайском водохранилище или в Байкале.

Я полюбопытствовал, почему установка создана в университете, а не в каком–нибудь научно–исследовательском коллективе.

— В любом, даже очень крупном специализированном институте, — ответил молодой ученый, — нет такого полного набора специалистов, способных осуществить комплексное исследование разнообразных процессов, связанных с функционированием природных экосистем, исключающего односторонность и разрозненность в изучении и прогнозировании последствий хозяйственной деятельности человека.

Да, университет с его факультетами, кафедрами, лабораториями представляет собой комплекс, объединяющий усилия самых разных ученых, направляющий их творческий поиск. При надобности можно обратиться за консультацией в нужную лабораторию, позвать на помощь ведущего ученого. Вот поэтому, наверное, не в отраслевых институтах, в которых давно уже бьются над распознанием химических и биологических процессов, происходящих в водоемах, а именно в МГУ и была создана эта уникальная установка. Она–то и позволит ученым получать необходимые данные для построения математической модели водного сообщества живых организмов…

— Такая модель, — продолжал нахваливать молодых ученых Федоров, — позволяет прогнозировать и, возможно, управлять химическими и биологическими процессами в озерах и водохранилищах. Это нужно для того, чтобы вода в них всегда была чистой и живой. А разве не важно знать, сколько тот или иной крупный водоем отдает или отдаст кислорода в атмосферу? А если не отдает, то сколько берет? Как этот водоем влияет на климат и погоду в данном регионе? Какие параметры надо учитывать при строительстве водохранилищ? Что предпринять для ликвидации последствий теплового загрязнения, которое наиболее сильно проявляется при работе ТЭЦ, ГРЭС и АЭС?

— А как быть с химическим загрязнением? — Электростанции все же не на каждом шагу, а химия всюду, как о том говорили и ученые, пока я ждал встречи с профессором. Только за последние годы, говорили они, синтезированы десятки тысяч различных химических соединений: инсектициды, фунгициды, пестициды, промышленные и бытовые препараты, несвойственные природе. Загрязняя биосферу, они разрушающе действуют на окружающую среду, нарушают устойчивость экосистем. Многие из них накапливаются в организмах, следуя по звеньям пищевых цепочек…

Знал я, вопрос этот трудный, поэтому сказал, что в Белоруссии есть колхоз «Оснежицкий», который давно уже отказался от применения ядохимикатов на прополке культур — с сорняком успешно справляются механической обработкой почвы. И получают по 54 центнера мерил с гектара. Над колхозными полями жаворонки поют. Пчелы снимают свои взятки с цветов. Рыба в озерах плещется. Цветут сады, и ветер с поля не дышит отравленным воздухом.

Так и должно быть, — подтвердил профессор. — Ведь ядохимикаты мы начали применять в годы, когда техники для обработки почвы еще не хватало, а вручную делать это действительно трудно и накладно. Сейчас техники достаточно и пора переложить эту работу на ее плечи. Так что хлеборобы «Оснежицкого» проявили не только хозяйскую сметку, но и высокую гражданственность. Ведь они выращивают чистую продукцию, не подрывают здоровье и продуктивность экосистем.

Вадим Дмитриевич опять отвлекся, — приглашали его в Ташкент на какую–то конференцию. Отказался: только что вернулся с международного симпозиума, пока ездил — дел накопилось невпроворот.

— Как видите, проблем много, — это он мне сказал. Сказал и замолчал, как бы давая время осмыслить эти проблемы. Голос его стал строгим, деловым. — Все их надо изучать, изучать основательно, чтобы понять и познать действующие силы, формирующие лицо биосферы, чтобы наметить пути рационального использования природных ресурсов. — И пошутил: — Проблем много, а времени мало…

На нехватку времени пожаловался профессор, а вот про материальную и организационную стороны дела умолчал. В ожидании встречи я перелистал папку с докладными и справками совета по этому вопросу и знал: разработка этого множества проблем почти не финансируется. Тема крупной государственной важности, какой является разработка научных основ рационального природопользования, выполняется учеными пока что на одном лишь энтузиазме. Спросил: так ли? Профессор тоже с вопроса начал:

— Вы, конечно, слышали об успешном развитии в МГУ молекулярной биологии, одной из двух «точек роста» современного естествознания? Так вот, в немалой степени этому способствовало целевое планирование научных работ и финансирование исследований. Значит, чтобы и вторая «точка роста» пошла в рост, нужно сделать то же самое. И конечно же полностью использовать научный потенциал университета, крупнейшего научного центра нашей страны, возложив на него, наряду с Академией наук СССР, ведение, перспективное планирование и координацию комплексных исследований по темам, затрагивающим глобальные вопросы будущего биосферы. Опыт и силы для этой работы в университете есть. К тому же и выполнена она будет здесь быстрее, с меньшими затратами сил и средств, как и любая другая комплексная тема…

Да, быстрее и лучше. Потому что научный совет МГУ по проблемам «Человек и биосфера» объединяет усилия ученых многих факультетов. А каждый из них с его кафедрами и лабораториями вполне можно сравнить с крупным научно–исследовательским институтом. Каждый!

Нужно сказать — сделано ими немало. Вот уж более десяти лет ученые и студенты Московского университета ведут комплексное изучение природных ресурсов Западной Сибири, ищут пути их рационального использования. В результате были составлены мерзлотные и инженерно–геологические карты, почвенные карты Тюменской и Томской областей. Даны рекомендации по освоению пойменных земель в Приобье, а также характеристика западносибирских торфяных болот. Комплексные экспедиции, работающие в районе строительства Байкало — Амурской магистрали, ведут научные исследования геолого–географических, биолого–почвенных, экономических и других условий с целью охраны природной среды на этой обширной территории, остававшейся не затронутой деятельностью человека, практически девственной.

Постоянную «прописку» получили экспедиции МГУ на Белом море и на Каспии. И как результат — многими рекомендациями ученых уже широко пользуются работники рыбных и нефтяных промыслов, других организаций и ведомств.

Все это разнообразие научных исследований как раз и служит хорошей базой для разработки основ рационального природопользования и охраны окружающей среды в нашей стране, для создания управляемой экологической системы.

— Управляемая экологическая система — это перспектива нашей науки, нашего завтра. А природа ждет помощи уже сегодня. Помощи и защиты от тех, кто рвет, жжет, ломает, браконьерствует.

А сегодня, — с улыбкой откликнулся профессор, — весьма важно, хоть это и не очевидно на первый взгляд, широко пропагандировать необходимость защиты окружающей среды. Широко и хорошо. Говорят, воспитывать покровителей леса сегодня важнее, чем выращивать лес.

Пожалуй, это правильно. Потому что еще недавно отдыхать на природу отправлялись единицы, сегодня — миллионы. И все эти миллионы, благодаря прогрессу, давно уже не чувствуют прямой зависимости от матери–природы: не поле, не лес, не река их кормит, греет, поит. Заработал деньги, пошел в магазин да и купил все, что нужно для жизни. При этом часто ли мы вспоминаем, откуда эти продукты в магазин попали?

— С базы.

— Вот именно. Мы теряем, и с каждым поколением все больше, ту непосредственную связь с природой, от которой прямо и непосредственно зависела материальная и духовная жизнь рода человеческого. Отсюда ослабление и даже утрата экологического сознания, которое воспитывалось повседневной жизнью, опытом, укладом, традициями поколений. Родник поил всю деревню — и всей деревней его оберегали. Под березкой в поле хлебороб вырос, отдыхал в жаркую страдную пору, а потому и детям своим внушал бережное к ней отношение. То же самое и к птице.