Орест Мальцев - Югославская трагедия Страница 54

— Остановитесь! Обождите меня! Я сменю лошадь! — вдруг услышал Арсо позади себя раздраженный голос.

Он оглянулся.

Ранкович, грузно сидя боком в седле, набил спину своей караковой лошади, и так сильно, что она начала приседать.

— Я поеду шагом, догоните! — ответил Иованович, махнув рукой.

Дорога пошла в гору. Порошил небольшой снежок. Под пологом ветвистых кизиловых деревьев черные дрозды подбирали опавшие ярко-рубиновые ягоды.

Арсо с удовольствием прислушался к чувыканью птиц, поддаваясь новым мыслям и давно забытым желаниям. Потянуло на болота, заросшие высоким золотистым камышом и осокой. Там, в зарослях тростниковых стеблей, уже выбросивших часть своего пухообразного семени, улетавшего с ветром, на открытой, почти никогда незамерзающей воде, ютятся, кричат на разные голоса и хлопочут нырки, лысухи, бакланы и утки. Туда бы с ружьем! Хотя бы на час забыться от всех тревог!

Полной грудью Арсо вдохнул в себя свежий морозный воздух. Справа от дороги тянулся по взгорью голубовато-серый от инея лес. По вершинам деревьев изредка пробегал шумок от прорвавшегося из ущелья ветра. Слева глухо ворчал Врбас, подернутый пеленой тумана. И небо, как туманом, было затянуто мутными облаками.

В сопровождении ординарца Арсо медленно поднялся на увал. Беспокойные думы опять завладели им.

Перед отъездом из Дрвара он крупно поспорил с Тито. Едва прорвался к нему: эта его истеричка-секретарша Нинчич, как овчарка, стережет маршала, требует оказания ему почестей, заставляет часами ждать в приемной. Тито был не в духе. Он проиграл партию в шахматы полупьяному молодому Черчиллю. Арсо начал с того, что посоветовал Тито обратить серьезное внимание на развитие народно-освободительного движения в Сербии; послать туда часть войск из Черногории и Боснии. Маршал, выслушав, отрицательно покачал головой. Он думал о чем-то своем.

Тогда Арсо, подойдя к карте фронтов, терпеливо объяснил положение. Красная Армия, говорил он, приближается. Она уже взломала оборону немцев на всем притяжении Днепра от Жлобина до Херсона и устроила гитлеровцам новый Сталинград на правобережье Днепра под Корсунь-Шевченковским. Скоро начнутся весенне-летние операции. Весьма вероятно, что Красная Армия появится в ближайшем будущем и у границ Югославии.

— А готовы ли мы ее встретить, готовы ли помочь ей, хотя бы теми операциями, которые уже намечены по совету русских представителей? — спросил Арсо. — Советская военная миссия должна убедиться в том, что слова у нас не расходятся с делом. Ведь начальник миссии будет сообщать обо всем своему Верховному Главнокомандующему.

Тито еще глубже задумался. Лицо его омрачилось. Он стремительно прошелся по пещере, отбрасывая носком сапога шахматные фигуры, валявшиеся на полу, резко остановился и ударил ладонью по столу:

— Будь по-твоему. Ты прав. Нам нельзя подрывать безграничного доверия к нам советских людей, — напыщенно заявил он. — Этого доверия мы добились честной, самоотверженной борьбой за правое дело, и друзья пришли нам на помощь, мои старые, милые друзья. Да, ты прав, Арсо. Твое предложение я утверждаю. Поезжай в первый и второй корпуса, поговори с Кочей и с Пеко. Наметь, какие дивизии мы можем выделить для усиления наших войск в Сербии. Вообще, действуй. Но смотри… — и Тито потряс кулаком перед лицом начальника штаба.

Иованович догадывался о значении такого жеста, но не мог полностью расшифровать это «смотри», и потому от беседы с Тито у него осталось какое-то неприятное, тревожащее ощущение. Спустя час он узнал, что в поездке на восток Боснии и в Черногорию его будет сопровождать Марко со своей свитой. «Тито мне не доверяет», — эта мысль теперь прочно укрепилась в сознании Арсо. Он еще раз оглянулся. Ранкович, размахивая плеткой, уже догонял его на другом коне. «Впрочем, может быть, это и к лучшему… — подумал Иованович. — Поможет, как член Политбюро, воздействовать на Пеко Дапчевича. Наверное, этот самонадеянный наполеончик сельского масштаба будет всеми мерами препятствовать изъятию частей из своих войск к отправке их в Сербию. А если же, выполняя приказ, и передаст какую-либо дивизию, то так ее переформирует, что она окажется малобоеспособной. То же самое, вероятно, сделает и его приятель — «философ» Попович. С обоими «феодалами» нужно быть очень осторожным, чтобы не вызвать бури и скандала и направить в Сербию все-таки полноценные войска. Ведь им придется совместно с Красной Армией идти на Белград! Наконец, следует еще разъяснить на местах, как нужно выполнять этот план «Ратвик», почти ультимативно навязанный союзниками, выполнять с толком, сообразуясь с военной необходимостью, и так, чтобы не вышло большого вреда для Югославии».

— О чем задумался, Арсо?

Иовановнч вздрогнул и подобрал поводья.

Ранкович ехал рядом.

— Так, о многом… О семье…

— А-а… — Ранкович пристально посмотрел на Арсо, — «Уклоняется…»

Он вспомнил поручение Тито, которое тот дал ему перед отъездом: «помочь» Иовановичу в его работе; подобрать и расставить доверенных людей в дивизиях, отправляемых в Сербию. Намекнуть Коче Поповичу о возможности назначения его в скором времени комендантом Главного штаба Сербии. Как на это посмотрит сам Коча, и находит ли Ранкович его кандидатуру подходящей? Еще бы! Коча — вполне свой человек!

Кроме того, Тито поручил Марко проследить за наиболее полным и беспрекословным выполнением плана «Ратвик» и посоветовал держать пока в секрете от рядовых бойцов прибытие советской военной миссии.

«Посмотри там, — сказал Тито, — как бы Арсо не наломал дров. От моего имени можешь отдавать соответствующие распоряжения и все исправлять на месте».

Теперь, следуя с Иовановичем, Ранкович хотел бы точнее узнать о его намерениях для того, чтобы заранее сообразить, как лучше и незаметнее помешать ему выполнить то, что Тито не одобряет. Он спросил:

— Как по-твоему, Арсо, с чего бы начать в первом корпусе у Поповича?

— Начнем с того, — улыбаясь, ответил Иованович, — что объявим радостную новость: с нами теперь советские офицеры!

— Ты хочешь разгласить военную тайну? — грозно насупился Ранкович.

Арсо в первый момент даже растерялся и уронил поводья.

— Разве это тайна?

— Пока да. Смотри, я советую тебе быть осторожнее… Всякое может быть.

Опять это предостерегающее: «Смотри!» У Арсо защемило сердце. Он вздохнул и погнал коня.

По сторонам шоссе слегка покачивались от ветра высокие заснеженные шелковицы. Казалось, что их окунули в белый воск. Аллея вдали суживалась, и в конце ее уже проглядывала окраина Горного Вакуфа, задернутая сеткой лениво падавшего снега.

10

«…Кончились дневные занятия. Между бойцами шла беседа, навеянная моей лекцией.

— Я с закрытыми глазами пришел в партию, — говорил Джуро, сосредоточенно наморщив лоб. — А сейчас я мало-помалу начинаю кое-что понимать. — Он посмотрел на товарищей и энергично взмахнул рукой. — Теперь мы знаем, какая у нас после войны будет жизнь. Советская! Так я говорю?

— Тако, тако, — подтвердили бойцы, удивленные тем, что всегда молчаливый Джуро взял да и выразил складно их общую мысль.

— У меня два сына, — продолжал тот с улыбкой. — Они будут учиться… Вот для их счастья мы и пошли в партизаны. Взяли топоры, ножи и пошли.

— А про палки и вилы забыл? — Кумануди выдвинулся из угла, где немножко вздремнул. — Забыл, да? Эх ты, голова еловая!

— Да ведь ты с нами сразу не пошел, — осерчал Джуро. — Ты тогда в Сараево сидел и эти самые бонбоны делал.

— Святая богородица! Что он мелет? И вложила же матерь божья душу в этакий пенек! — Бранко в изумлении выкатил свои желтые глаза. — Как же я мог делать бонбоны, чудной человек, если немцы все у меня отобрали: и лавочку, и сахар, а самого посадили в тюрьму?

Неожиданно Милетич толкнул меня локтем и глазами указал на дверь. В глубоком дверном проеме стоял Вучетин и с ним какой-то высокий худощавый командир в меховой куртке до колен и в опанках.

— Встать! — скомандовал Милетич бойцам. — Это начальник верховного штаба, — тихо сказал он стоявшим поблизости, хотя многие уже узнали Арсо Иовановича.

— Здраво, друзья! — негромко приветствовал нас Арсо.

Партизаны ответили хором:

— Здраво!

Я не спускал взгляда с Арсо. Он приблизился к нам, аккуратный, подтянутый, обликом похожий на кавказца, с проседью в темных волосах. Большие черные глаза его на продолговатом обветренном лице смотрели с чуть смущенной улыбкой.

— У вас опор? — Арсо с любопытством глядел на Кумануди. — Лавочку, значит, отобрали и в тюрьму посадили, говоришь?

— Да, — ответил Бранко робея.

— Из тюрьмы, конечно, удачно бежал и к нам пришел, не так ли? И за что же ты сейчас борешься?