Михаил Зощенко - Том 2. Нервные люди Страница 54

А Трофимыч, конечно, хотел подешевле купить эти детские недомерки — рубля за полтора, два.

Пошел тогда Трофимыч, несмотря на отчаянный Нюшкин рев, в другой магазин. В другом магазине спросили — червонец. В третьем магазине опять червонец. Одним словом, куда ни придут — та же история: и нога по сапогу, и товар годится, а с ценой форменные ножницы — расхождение и вообще Нюшкин рев.

В пятом магазине Нюшка примерила сапоги — хороши. Спросили цену: девять целковых и никакой скидки.

Начал Трофимыч упрашивать, чтоб ему скостили рубля три-четыре, а в это время Нюшка в новых сапожках подошла к двери и, не будь дура, вышла на улицу.

Кинулся было Трофимыч за этим своим ребенком, но его заведующий удержал:

— Прежде, — говорит, — заплатить надо, товарищ, а потом бежать по своим делам.

Начал Трофимыч упрашивать, чтоб обождали.

— Сейчас, — говорит, — ребенок, может быть, явится. Может ребенок пошел промяться в этих новых сапожках.

Заведующий говорит:

— Это меня не касается. Я товару не вижу. Платите за товар деньги. Или с магазина не выходите.

Трофимыч отвечает:

— Я лучше с магазина не выйду. Я обожду, когда ребенок явится.

Но только Нюшка не вернулась.

Она вышла из магазина в новеньких баретках и, не будь дура, домой пошла.

«А то, думает, папаня, как пить дать, обратно не купит по причине все той же дороговизны».

Так и не вернулась.

Нечего делать — заплатил Трофимыч, сколько спросили, поскрипел зубами и пошел домой.

А Нюшка была уже дома и щеголяла в своих новых баретках.

Хотя Трофимыч ее слегка потрепал, но, между прочим, баретки так при ней и остались.

Теперь, после этого факта, может быть, вы заметили: в государственных магазинах начали отпущать на примерку по одному левому сапогу.

А правый сапог теперь прячется куда-нибудь, или сам заведующий зажимает его в коленях и не допущает трогать.

А детишки, конечно, довольно самостоятельные пошли.

Поколение, я говорю, довольно свободное.

Зубное дело

С этого года у Егорыча зубное дело покачнулось. Начали у него зубы падать.

Конечно, годы идут само собой. Организм, так сказать, разрушается. Кость, может быть, по непрочности довоенного материала выветривается.

Одним словом, у Иван Егорыча Колбасьева, проживающего в нашем доме, начали с этого года зубы крошиться и выпадать.

Один-то зуб ему, это верно, выбили при разговоре. А другие самостоятельно начали падать. Так сказать, не дожидаясь событий. Скажем, жует человек или говорит о заработной плате и вообще рядом поблизости никаких людей нету, а зубы сыпятся. Прямо удивительно. Шесть зубов в короткое время потерял.

Но только Егорыч этого никогда не боялся. Он не боялся остаться без зубов. Человек он застрахованный. Ему всегда обязаны на свое место зубы поставить.

С этими мыслями он так и жил на свете. И всегда говорил:

— Я говорит, зубами никогда не стесняюсь. Мне выбивать можно. По другому предмету или по носу я никогда не позволю себя ударить, а зубное дело у меня тихое и спокойное. У нас, у застрахованных, завсегда полное спокойствие в этом смысле.

И когда, значит, Иван Егорыч потерял шесть зубов, тогда он решил устроить себе капитальный ремонт. Захватил он с собой документы и пошел, кажется, что в клинику.

В клинике ему говорят:

— Пожалуйста. Можно поставить. Только у нас правило: восемь зубов должно не хватать. Ежели больше — ваше счастье, наше несчастье. А мелкими подрядами клиника не занимается. Такой закон для застрахованных.

Егорыч говорит:

— У меня шесть.

— Нету, говорят, невозможно тогда, товарищ. Подождите своего времени.

Тут Егорыч даже рассердился.

— Да, что ж это, говорит, поленом что ли мне остальные зубы вышибать?

— Вышибать, говорят, не надо. Зачем же природу портить. Обождите, может, на ваше счастье они сами выпадут.

В полном расстройстве чувств пошел Егорыч домой.

— Такое, думает, было спокойное зубное дело и какие, знаете, неожиданности.

Начал Егорыч ждать, когда выпадут у него эти лишние незаконные зубы.

Вскоре один выпал. А другой Егорыч начал рашпилем трогать — подчищать и тоже сковырнул со своего насиженного места.

Побежал Егорыч в клинику.

— Теперича, говорит, как в аптеке — в аккурат 8 зубов.

— Пожалуйста, говорят, ему, теперь совершенно можно. У вас как, подряд 8 зубов не хватает, или как? А то у нас правило: надо, чтоб подряд не хватало. Если не подряд, а в разных местах, то мы не беремся — потому, такой зубной гражданин жевать еще может. Егорыч говорит:

— Нету. Не подряд.

— Тогда, говорят, не можем.

Ничего на это Егорыч не сказал, только заскрипел остатними зубами и вышел из клиники.

— Эва, думает, какие неожиданности. Такое было аккуратное душевное состояние, а теперь ничего подобного.

Сейчас Егорыч живет тихо, пищу ест жидкую и остатние свои зубы чистит щеточкой три раза в день. В этом отношении клиническое правило обернулось выгодно.

Мелочи жизни

В прошлую субботу после службы заскочил я в магазин. Мне надо было рубашку купить.

В воскресенье у нас вечеринка предстояла. Охота было, знаете, поприличней одеться. Хотелось какую-нибудь рубашку покрасивей купить. Какую-нибудь этакую фантази.

Выбрал. Такую небесного цвета, с двумя пристяжными воротниками. Ну, ничем не хуже заграничной продукции.

Бросился поскорей домой. Примерил. Роскошно. Картинка. Загляденье!

«На вечеринке, — думаю, — все барышни кидаться будут».

А надо сказать, я человек ужасно какой чистоплотный. Вот примерил эту рубаху и как-то не по себе стало. «Черт их знает, — думаю. — Ну, мало ли кто руками хватался за эту рубаху. Не плохо бы, — думаю, — простирнуть ее. Всего и разговору — двугривенный. А зато приятно надеть».

Побежал к прачке. В нашем дворе живет. Лукерья Петровна.

— Голубушка, — говорю, — расстарайся! Завтра вечеринка. Надо к завтрему. Могу ли надеяться?

— Надеяться, — говорит, — можно. Приходи, — говорит, — в аккурат перед вечеринкой и надевай свою рубаху. Будет она стираная и глаженая, с двумя пристяжными воротничками.

На другой день перед вечеринкой заскочил я к прачке.

Взял от нее рубаху. Бегу скорее переодеваться.

Надеваю рубаху. Что за мать честная! Какая-то маленькая рубаха: воротник не сходится и манжетки — на локтях. Что за черт!

Побежал поскорей к прачке.

Прачка говорит:

— Это обыкновенно. Это ничего. Новые рубашки теперича завсегда садятся. Или такая продукция. Или материал не стирают. Это ничего.

— Да как же, — говорю, — ничего! На горло не лезет. Было, — говорю, — 38 сантиметров, а теперь, небось, 32.

Прачка говорит:

— Это, — говорит, — еще скажите спасибо. Давеча я бухгалтеру стирала, так с сорока сантиметров, дай бог, ему пять осталось. За это мне бухгалтер морду грозил набить. А я тут при чем?

Ах, черт! «Чего, — думаю, — делать?»

А время мало. Пора на вечеринку идти.

Надел я эту рубаху, а сверху еще для отвода глаз старенькую рубашку напялил, чтоб без хамства было, и побежал на вечеринку.

Ничего. Незаметно. Сошло.

У нас в коммунальной квартире в передней колпак разбился. На электрической лампочке.

Один из жильцов, сукин сын, явился домой под мухой и начал что-то со столиком делать, играть, что ли. Подкидывать, что ли, начал. И сбил колпак. Хороший такой был, плоский матовый колпачок.

А после, не желая платить за этот колпак, съехал с квартиры.

Целый год жильцы собирали деньги на колпак. И когда собрали, то единогласно поручили мне приобрести эту вещицу.

Вчера я пошел покупать. А знаете, как нынче покупать? Горе!

Зашел в один магазин — нету колпаков.

Зашел в другой — есть колпаки, но уличные. Со столбами…

В третьем магазине работник прилавка подает мне небольшой, как будто подходящий колпак, но усталым голосом заявляет, что этот колпак взят с выставки, с витрины, и потому не продается.

В пятом магазине сказали:

— На что вам, товарищ, колпак? Купите выключатель. Или вот эту люстру. В крайнем случае, на ней можно повеситься…

В седьмом заведывающий сердито махнул на меня рукой, когда я проник в магазин, и сказал, что сегодня продажи не производится по случаю переучета украденных вещей за текущий месяц.

Девятый и десятый магазины были закрыты по случаю годового учета.

В тринадцатом магазине произошел такой исторический разговор.

Я говорю:

— Нет ли у вас…

Заведывающий уныло высморкался в рукава и сказал:

— Нету…

— Позвольте, — говорю, — я же еще не сказал, что мне нужно.

— Да нету, — сказал заведывающий. — Ну, что вы в самом деле — маленький, что ли!