Аркадий Львов - Двор. Книга 1 Страница 56

— Товарищи, — сказал Иосиф, — где взять выражения, чтобы достойно ответить этому низкому фармазону! Если наши законы разрешают инвалиду немножко прирабатывать в домашних условиях, то здоровому человеку, у которого есть две руки и две ноги, закон такого права не дает, и так и надо. На фабриках и заводах ощущается нехватка рабочей силы, кто хочет, может работать на двух и трех работах. Спрашивается, до каких же пор двор будет терпеть этого шахер-махера, который готов урвать кусок, где только плохо лежит!

Прежде, чем предоставить Гранику слово для ответа, Иона Овсеич отметил, что вопрос, как его сформулировал Котляр, учитывает законное право каждого гражданина на работу по совместительству, то есть на дополнительный заработок через государственную сеть. И актив требует, чтобы Ефим Граник объяснил, почему его устраивает лишь своя частная лавочка, а наша государственная сеть не устраивает.

— Дорогие жильцы и соседи, — Ефим прижал руку к сердцу, — с малых детских лет я всю жизнь имел тыщу неприятностей из-за того, что люблю говорить правду прямо в глаза. У нас в СССР самый короткий рабочий день в мире — восемь часов, в то время как в Америке и других странах, двенадцать и пятнадцать часов. Там пролетариат может только мечтать. Но, с другой стороны, на завод я должен ехать двумя трамваями туда и двумя трамваями обратно. Кроме того, возле Пересыпского моста вагон часто сходит с рельс, и приходится ждать. Спрашивается: кто даст мне работу по совместительству, чтобы я мог, если нужно, опоздать или прийти на пару часов позже?

— Есть такая работа! — крикнула Клава Ивановна. — И тебе не надо будет опаздывать: здесь рядом, в горпромторге, требуется ночной сторож.

— Сначала целый день на заводе, а потом целую ночь на складе? — улыбнулся Ефим. — Я не против, но что скажет Соня?

Соню, сказала Клава Ивановна, она берет на себя.

— Э, — повел пальцем Ефим, — получится, без меня меня женили.

Дегтярь цокнул карандашом по графину и велел прекратить ненужную полемику. Одновременно, от имени актива, он внес предложение: оформить протоколом добровольное желание Ефима Граника полностью отказаться от патента, срок исполнения — одна неделя.

Ефим возмутился: почему Гранику — неделя, а Котляру — до июля? Или обоим до июля, или Котляру тоже одна неделя.

— Бузотер! — крикнул Иосиф. — Паршивый кустарь! Иона Овсеич хлопнул рукой по столу: хорошо, обоим до первого июля. Но ни секундой больше.

Опасный гнойник с Котляром и Граником на какой-то промежуток времени удалось обезвредить, на передний план опять выдвинулся вопрос насчет Орловой. Материал, который накопили дворничка Середа, мадам Малая и Дина Варгафтик, можно было считать достаточным, но у него, сказал товарищ Дегтярь, имеется один существенный изъян: Орлова, как незамужняя женщина, может мотивировать, что хочет построить свою семью, поэтому в гости к ней приходят разные ухажеры.

— Хорошее дело! — возмутилась Клава Ивановна. — Так любая проститутка может доказать, что она еще больше девочка, чем сама Мария!

— Малая, — нахмурился Иона Овсеич, — ты опять порешь горячку. Слушай меня: надо связаться с доктором Ландой.

Мадам Малая развела руками: при чем здесь доктор Ланда?

— А вот при чем, — хлопнул себя по колену товарищ Дегтярь. — Когда у женщины столько ухажеров, можно ожидать любой болезни. Так почему бы не привлечь для консультации специалиста-венеролога?

Мадам Малая задала встречный вопрос: а если окажется, что ничего нет?

— Ничего нет? — удивился Иона Овсеич. — Такого быть не может, чтобы ничего не было. Пришли ко мне Ланду.

Доктор Ланда, когда к нему обратились за консультацией, сначала заартачился: существует врачебная тайна и нарушение ее карается законом. А насчет принудительной проверки вообще не может быть и речи.

— Семен Александрович, — сказал Дегтярь, — к тебе заходили и, по имеющимся данным, теперь тоже иногда заходят незнакомые люди прямо с улицы. Я хотел у тебя спросить: откуда эти люди знают твой адрес, если нигде нет таблички, что здесь живет и принимает у себя на дому по венерическим болезням доктор Ланда? Короче, не твоя забота, какой дорогой Орлова попадет к тебе на пункт. У тебя, как у доктора, одна забота: установить известный факт, что Орлова — носитель венерической болезни.

Доктор Ланда задумался, двумя пальцами прижал с силой глаза, как будто хочет вдавить внутрь, и внес контрпредложение: подождать сначала результатов бойкота, такая сильная мера наверняка заставит Орлову одуматься и явиться с повинной.

— Ланда, — Иона Овсеич положил свою руку доктору на плечо, — ты хороший специалист по трипперу и сифилису, а в тактике и стратегии с людьми ты не такой хороший специалист. И хватит переливать из пустого в порожнее: делай свое дело.

Оля Чеперуха в этом году первая открыла сезон на черешневое варенье. В ГУМе, на углу Ленина и Карла Либкнехта, она выстояла очередь с шести утра до восьми вечера и достала ленинградский примус — теперь она имела два собственных примуса и была полностью независима. Клава Ивановна, когда увидела, как работает ленинградский примус, заявила, что должна получить его хотя бы на один день, просто ради удовольствия. Вслед за мадам Малой обращались одна за другой Тося, Дина, Соня. Оля выставляла вперед обе руки, как будто сдерживала напор толпы, и кричала милицейским голосом:

— Дамочки, в порядке живой очереди!

Варенье получилось исключительно удачное: на свет оно было прозрачное, как мед, с красноватым оттенком, а на вкус, когда начинал пробовать, нельзя было остановиться. Иона Овсеич специально привел свою Полину Исаевну и сказал при всех, что у наших женщин не грех поучиться.

Оля пожимала плечами и доказывала, что здесь никакого умения не требуется и напрасно ее хвалят. Потом она послала Зюнчика за блюдечками, наполнила каждому до краев, так что стекало на пальцы и приходилось слизывать, соседи отнесли домой, а посуду вернули хозяйке.

По случаю открытия сезона на варенье Иона Чеперуха взял с собой Степу, Ефима, и втроем пошли в погребок ОСХИ. Когда Степа и Ефим были рядом, Оля не так волновалась. Правда, после финской войны ее Чеперуха заметно остепенился и не заливал, как биндюжники с Костецкой, но если у человека раньше было, кто может дать гарантию, что не повторится опять.

Иона, Степа и Ефим вернулись засветло, только недавно зашло солнце, но Оля уже стояла у ворот, как на иголках, и повторяла, пусть бы лучше ее глаза ослепли в тот момент, когда она встретила этого тачечника и отдала ему самое дорогое, что может буть у молоденькой девочки. Иона вышел на середину двора, в том месте, где она целый день провела на ногах возле своих примусов, затеял пьяный танец и обещал плюнуть в лицо каждому, кто скажет, что его жена не самая лучшая в мире.

Оля называла мужа дешевым подхалимом и пыталась увести домой, один раз они почти дошли до парадного, но тут Иона схватил жену за талию и повел в танго под собственный аккомпанемент:

Утомленное солнцеНежно с морем прощалось.В этот час ты призналась.Что влюблена!

Степа с Ефимом ударяли в ладони и пели один мотив, без слов: тара-ра-тара-ра-ра! Потом вышла Клава Ивановна, набросилась на кавалеров, которые видят перед собой даму, а сидят, как евнухи персидского царя, и закружила обоих. Кавалеры сбивались с ноги, Клава Ивановна возмущалась, сладко жмурила глаза, как будто тридцать лет назад, и запрокидывала голову.

На другой день Зюнчик принес домой хорошую новость: он сдал все экзамены за восьмой класс, а дальше хочет учиться в артиллерийской спецшколе. К ним приходил старший лейтенант и сказал, что при таких оценках, как у Зиновия, могут встретиться трудности, но есть положительный момент: во-первых, восемь классов, во-вторых, сильное желание.

Оля, когда услышала, расплакалась: она должна только радоваться, что ее сын будет командир Красной Армии, но на сердце у нее тяжесть — и она ничего не может сделать с собой.

У Ионы на душе не было тяжести, он объяснял жене, что линия Маннергейма, из которой сделали мишмаш, когда он со своей частью был в Карелии, считалась самой сильной в мире — кто же пойдет на СССР, чтобы сломать себе голову! С Гитлером есть пакт о ненападении, и пусть скажет спасибо, что с ним заключили, Америка и Япония на другом конце света, Англия сама чуть стоит на ногах, а больше никого нет.

Буквально через день газета «Большевистское знамя» целиком подтвердила слова Чеперухи насчет Германии. То же самое было напечатано в украинской газете «Черноморська комуна», кроме того, многие сами слышали по радио.

Идя навстречу пожеланиям жильцов, Иона Овсеич организовал вечер вопросов и ответов на международные темы. Первым долгом, предупредил он, чтобы отсечь всякие сплетни и вымышленные опасения, следует еще раз огласить сообщение ТАСС, то есть Телеграфного Агентства Советского Союза, от четырнадцатого июня сего года. Хотя никакой разницы нет, он будет читать по тексту, опубликованному в газете «Правда» — органе Центрального Комитета и МК ВКП/б/.