Борис Пильняк - Том 6. Созревание плодов. Соляной амбар Страница 57

– О нас! – о нас написано!..

Глаза Романа Архиповича сделались веселыми и испуганными одновременно, никак не усталыми.

Палех, 11 июня – 28 июля 1935 г.

Соляной амбар*

«Философы лишь различным образом объясняли мир, дело заключается в том, чтобы изменить его».

«Неуклюжая кляча обывательского разума, конечно, останавливается в недоумении перед гранью, отделяющей сущность от явления. Если, однако, ты отправился на охоту по очень изрытой ухабами дороге абстрактного мышления, то не садись на клячу».

Глава первая

Отцы и поколения города Камынска

Бабенин, Николай Евграфович, капитан-исправник, полицейский чин, сын коллежского советника из дворян, начав свое существование в пехотном полку российской армии, дослужившись до чина поручика, достигнув двадцативосьмилетнего возраста, – то есть возраста, в коем, по правилам российской армии, офицеры могли жениться, – женившись на помещичьей барышне, – вышел в отставку по армии, перешел на мирную полувоенную должность в полицию, сменил военный на гражданский чин надворного советника, приехал, городничим в Камынск, родил двоешек-девочек, неотличимых друг от друга, Веру и Надежду, а также сына Николая. Девочки-двоешки родились в тот год, когда весь земной шар облетела весть о рождении сиамских близнецов, и в честь них Вера и Надежда были переименованы камынскими остряками в Дэку и Родэку. Первыми воспоминаниями детства сын Николая Евграфовича – также Николай – запомнил отца плачущим над его постелью по поводу того, что и отец, и сын, и Дэка, и Родэка покинуты справедливостью, – той самой, в силу которой совершенно закономерным образом в ближайших приятелях у полицейского исправника оказался аптекарь Израиль Иосифович Шиллер, – что дало даже повод предполагать в капитане-исправнике либерализм.

Верстах в десяти от Камынска проживал наездами на охоту в родовое поместье улан ее величества граф Уваров, человек отчаянных страстей. В Камынске граф заночевывал в Дворянском Клубе, в Клуб тогда переселялся за графом повар, а в парадные комнаты собирались – как приглашенные графом, так и не приглашенные – все всегдашние посетители Клуба, на угощение. Капитан-исправник приходил с молодою женой. Капитан-исправник Николай Евграфович ночью однажды у себя в кабинете нашел записку, где жена прощалась и извещала о своем исчезновении. Через неделю в Камынске знали, что жена городничего, прожив с графом четыре дня в его родовом, отбыла с графом в Париж. Надворный советник Бабенин, как дворянин, писал графу письмо, приглашая его на дуэль. Граф за делами сразу приехать на дуэль не смог. А через полтора года нежданно примчал на квартиру к исправнику и скрежетал зубами, – оба, два дворянина, вместе скрежетали зубами в грустях, ибо и граф оказался покинутым в Париже ради французского маркиза. Дуэли не состоялось, было выпито немалое количество грога с лимоном.

Израиль Иосифович Шиллер слыл не только аптекарем, он слыл интеллигентом, выписывал «Вестник Европы», и был также промышленником. У того же графа Уварова и у предводителя дворянства князя Верейского Шиллер арендовал угодья, где разводил целебные травы, по поводу которых писал статью в журнал «Фармация». Обеих дочерей своих Шиллер назвал Маргаритами – в честь гетевской Маргариты. Израиль Иосифович никогда не забывал, конечно, что он – еврей, для интеллигентов – торговец, для торговцев – интеллигент. Он был жизнерадостен, Израиль Иосифович. Он хотел жить, как все. Он был приветлив ко всем, кто был приветлив к нему. На любительских спектаклях в Дворянском Клубе он играл комиков и благородных отцов. И – примерно в то же время, когда жена Бабенина отбыла в Париж, – жена Шиллера умерла от четвертых родов.

В то же время примерно, когда Бабенин и Уваров пили грог в память неверной жены и любовницы, покинувшей их, – в Камынск приехала драматическая труппа, целую неделю подряд ставившая все в том же Дворянском Клубе на каждый день по новому драматическому произведению, начав, как подобало по традициям, с «Горе от ума». Бабенин и Шиллер каждодневно присутствовали на спектаклях, Бабенин – по должности, Шиллер – по страсти. И – то ли дела труппы были на излете, – ведь надо ж было заехать в Камынск, где артисты бывали не чаще раза в пятилетие, – то ли эти две артистки разуверились в искусстве, несмотря на молодой свой возраст: от уехавшей труппы отстали две примы, игравшие в «Горе от ума» Софью и Лизу. Прожив с неделю в Клубе, они переехали – Софья к Бабенину, Лиза – к Шиллеру.

Это было событием в Камынске: Бабенин не состоял в разводе с законною женой и не мог по имперским законам законно жениться на Софье, – Софья оказалась – кем? женой? – но законные жены законно венчались в церкви, – содержанкой? – но содержанок содержали потихоньку, прятали. – О Шиллере разговаривали меньше, – еврей, все равно вне закона, – и даже лишь тень на Бабенина. Но – Бабенин?! Бабенин никому «представить» Софьи не мог и ни к кому пойти с визитом не осмелился.

Англоман и пуританин Феодосий Лаврович Федотов, генерал в отставке и воинский начальник, встретив Бабенина на прогулке, не отдал чести.

Предводитель дворянства князь Виталий Аристархович Верейский присылал к Бабенину розовую секретку, просил к себе и принял Бабенина в кабинете за закрытыми дверями.

– Послушайте, голубчик, я говорю приватно, как дворянин дворянину, – сказал расстроенно князь и приложил к губам шелковый носовой платок, – ведь вы же – блюститель порядка и нравов, и… как это сказать?.. – актриса, и… у меня подрастает дочка Оленька, у вас – ваши дочки… Очень наглядно, голубчик, даже безнравственно и вообще безрассудно, – какой пример дочерям и населению?.. и вас, наконец, не примет ни один порядочный дом… Я понимаю, конечно, мы все были молоды, – ну, припрятали бы где-нибудь на Подоле… А так, – вы посудите, – наподобие Шиллеру, а Шиллер…

Бабенин ответил, расправив усы, точно грудь для дуэли:

– Ваше сиятельство, я не признаю лицемерия и не предвижу статей закона. Мы живем в просвещенный век, и я не нарушу посторонних традиций. Обвенчаться в божьем храме сейчас я не могу, ввиду отсутствия законного разводного свидетельства, и сделаю это в момент получения его, а дама, с которою я встретился и пока что сошелся гражданским браком, не только артистка, профессию свою, к слову, сейчас бросившая, но одновременно с этим окончила институт благородных девиц в Саратове, дочь благородных родителей, сделавшая жизненную ошибку, увлекшись театром, кою сейчас совместно мы исправляем на благо общества, так что я лично считаю поступок мой благородным и до выполнения бракоразводных формальностей со старой женой и бракосочетания с новою, само собой разумеется, ни в ваш дом, ни в какие-либо иные дома, даму мою, почитаемую мною невестою, вводить и не намереваюсь…

– Да-да, батенька, – сказал князь, – уж избавьте. Вон генерал Феодосий Лаврович порешил даже не здороваться с вами, а моя супруга спряталась от вас, почитай, на кухню.

Князь помолчал.

– Не одобряю, не одобряю, – сказал лирически князь, – но – понимаю и… повременю писать… на основании ваших словесных кондиций…

Разводы в империи производились тремя путями: высочайшим соизволением, когда император мог приказать зачесть такую-то снова в девицы, – громадной взяткой святейшему синоду – иль свидетельскими показаниями, удостоверяющими, что они, свидетели, своими собственными глазами видели «прелюбодеяние» в момент его совершения. Естественно, такой справки бывшая жена Бабенина из Парижа не присылала. Естественно, Бабенин не посылал в синодальный суд такой справки о самом себе, – тем паче, что, если б он такую справку послал, по закону возложена была бы на него церковная эпитимия, наказание, трижды в день он должен был бы ходить в церковь на покаяние к священнику, а, самое главное, одновременно с эпитимией лишился бы права лет на пять вступать во вторичный брак. Закон Николаю Евграфовичу не подходил.

Израиль Иосифович должен был принять православную христианскую веру, чтобы законно жениться на русской, на православной, но у него были дети и были отцы, а новая жена не настаивала на законном браке.

Недели через две после разговора Бабенина с князем выехала из бабенинских ворот на паре в дышлах – в артистическом платье, под зонтиком Софья Фамусова – и проехала в аптеку к Лизе, в гости к подруге.

Израиль Иосифович был приветлив ко всем, кто был приветлив к нему.

Лиза поехала к Софье с ответным визитом.

У Софьи и Лизы вдруг появилось по дамскому седлу и амазонке. Шиллер приобрел для себя английское седло. И Шиллер на английском, Бабенин на кавалерийском-офицерском – на лошадях из полицейского участка – сопровождали дам к Козьей горке, к реке, купаться и пить у лешего в сторожке молоко. А затем дамы появились на – первых в Камынске – велосипедах; передние колеса у велосипедов были больше задних, точно дамы по ровному месту ехали в гору, и одевались дамы к велосипеду в небывалые костюмы – в жюб-кюлоты – в юбки-штаны.