Иван Филоненко - Земные наши заботы Страница 58

— Но уборка действительно осложняется, когда созревание хлебов запаздывает? — спросил я, перечитав стенограмму этих выступлений.

Мальцев, помедлив, ответил:

— Кто же говорит, что легко поздний хлеб дается? Трудно, конечно. И времени мало остается, и дождить начинает. Тут и колхозники недовольны, и самому тяжко. Однако подумаешь — не катастрофа, пусть и припозднились, помучились малость, однако и корма есть, и зерно, пусть и не такое хорошее. Куда хуже, когда ни того нет, ни другого, когда пусть и рано созреет, а убирать нечего.

Да, управлять погодой мы не можем. Не можем с необходимой для сельского хозяйства точностью предсказать, какими будут весна, лето, осень. Поэтому рассчитывать на полную гарантию успеха земледельцу трудно. Однако это вовсе не значит, что он не может добиться его, что нельзя вырастить хороший урожай при любых погодных условиях.

— При любых — да. А независимо от погодных условий — нет. Однако часто приходится слышать и читать именно такое бойкое утверждение: независимо! Неправильно это, потому что погодные условия как раз и являются той средой, в которой развиваются все растения. Конечно, условия эти бывают и неблагоприятными. Однако земледелец может и их использовать на пользу урожаю или хотя бы нейтрализовать соответствующими агротехническими приемами.

Как всегда в разговоре, с одной темы мы как–то незаметно переключились на другую, вспомнили Мичурина и его знаменитую фразу о том, что не можем ждать милостей от природы. Я сказал, что сегодня многие осмеивают эту мысль, обвиняя Мичурина во всех бедах, причиненных нами природе, в лихом обращении с ней.

— Но Мичурин никогда не звал к лихому обращению с природой. Он призывал к познанию ее законов и разумному их использованию. Так что не он в том виноват, что мы так нехорошо обошлись с природой и обходились, порой вовсе не считаясь с законами природы. К слову сказать, великий русский публицист и литературный критик Писарев тоже много раз говорил о господстве человека над природой… Сейчас найду. — Мальцев взял том сочинений. — Вот, в статье «Наша университетская наука», читайте вслух.

Читаю:

— «… все материальное благосостояние человечества зависит от его господства над окружающей природой, и что это господство заключается только в знании естественных сил и законов».

— А вот что он же писал в статье «Процесс жизни»: — «Умейте только узнавать свойства природы и действительную физиономию вещей, и вы всегда будете в состоянии воспользоваться этими свойствами по вашему благоусмотрению; не переделывая природу по–своему, вы будете ее повелителем». Слышите? Господство только в знании естественных сил и законов И это правильно. Это единственно верный взгляд на природу, диалектический взгляд. А мы порой не знаем этих сил, действуем вопреки им, и тогда или мы наносим вред природе, или ее силы обрушивают на нас сокрушительные удары…

Рассуждая так, Мальцев потянулся за какой–то другой книгой. Раскрыл…

— Вот, читайте, что подчеркнуто, — говорит Терентий Семенович, отдавая мне книгу. Я давно знаю, слушать он готов часами. Слушает и думает. Заметил я, ему лучше думается, когда слышит голос. Мысль, давно высказанная, как бы оживает, с нее спадает налет времени, и звучит она уже в устах современника, даже собеседника, с которым можно и поспорить.

Читаю, что подчеркнуто:

— «Я слышу, как часто у нас первые люди в государстве обвиняют то землю в бесплодии, то климат в давней и губительной для урожаев неравномерности. Некоторые даже как бы смягчают эти жалобы ссылкой на определенный закон: земля, по их мнению, усталая и истощенная роскошными урожаями старых времен, не в силах с прежней щедростью доставлять людям пропитание. Я уверен… что эти причины далеко отстоят от истины… Я думаю поэтому, что дело не в небесном гневе, а скорее в нашей собственной вине».

— Там дальше тоже есть дельные мысли, — остановил меня Терентий Семенович, когда я хотел закрыть книгу, чтобы посмотреть, кто написал ее.

Листаю дальше, ищу, где подчеркнуто. Вот…

— «С сельским хозяйством можно управиться без тонкостей, но оно не терпит и глупости».

На следующей странице:

— «Знать, что следует делать, это самое главное в каждом деле, а особенно в сельском хозяйстве».

— Так утверждал римский писатель и агроном Колумелла, живший в первом веке новой эры, — проговорил Мальцев. И тут же спросил: — А как думаете, устарели эти мысли сегодня или нет?.. Мне кажется, нет. И земельку нашу поругиваем, и на убывание плодородия ссылаемся, и климат виним, тогда как виноваты мы сами. Не в том, разумеется, виноваты, что дожди не ко времени или засуха случится, а в том, что «нрав местности» не учитываем, не соизмеряем свои возможности с природными условиями и тем самым ставим себя в постоянную зависимость от погоды.

Читая эти строчки, я еще не знал, что вот эта самая книга, в которой собраны размышления Катона, Варрона, Колумеллы и Плиния о сельском хозяйстве, была издана у нас по инициативе и энергичному настоянию Терентия Семеновича Мальцева. Издана давненько, в 1957 году и, к сожалению, снова малым тиражом.

Не знал я тогда, что по его же инициативе переизданы были и знаменитые «Письма из деревни» известного русского публициста и ученого А. Н. Энгельгардта. И «Работы по сельскому хозяйству и лесоводству» Д. И. Менделеева. По его же настоянию была впервые издана у нас книга американского фермера Эдварда Фолкнера «Безумие пахаря» в переводе В. Н. Энгельгардта — внука автора «Писем».

Недавно, на встрече с учеными Тимирязевки, на которую Терентий Семенович пригласил и меня, он выразился так: «Я родился, вырос и состарился на парах. Они, по глубокому моему убеждению, были, есть и будут основой правильного ведения нашего земледелия. Именно они — лучшая гарантия не оказаться в беде на случай засухи».

Ну вот, скажете, опять о парах, надоело. Согласен, не одно поколение наших публицистов выросло на них. Не в прямом, конечно, смысле слова. Отстаивали, убеждали, доказывали, что пары нашему сельскому хозяйству необходимы. Однако…

Слушал я Мальцева и думал: как временами нелегко бывало ему отстоять свою точку зрения. Случалось, клин, который он паровать оставлял, чуть ли не силой засевали. И печатным словом со страниц газет Мальцева бичевали: мол, «не в ладах с агротехникой». За все доставалось: и за поздний сев (даже отстающие хозяйства уже отсеялись!), и за приверженность к парам (другие–то отказались, и ничего!). На всех уровнях доставалось ему. А он стоял на своем: будут пары, будет и хлеб — в любой год.

Ему говорили: да, в засушливый год пары выручают, но… засуха не каждое же лето бывает.

Он отвечал и продолжает отвечать:

— Не каждое. Но мы не знаем, когда и в какой год она случится, поэтому, чтобы засуха не застала нас врасплох, нужно быть готовыми к ней всегда.

Иными словами так: надейся на лучшее, но готовься к худшему.

Мальцев никогда не отрывался от земли и реальных забот на ней. Понимает, не прихоть, а стремление иметь больше хлеба в стране побуждает ежегодно расширять посевы зерновых. Это стремление подкрепляется планом — посеять как можно больше. Под пар — что останется. В хозяйствах так и эдак прикидывают, засеют заданную площадь зерновыми, кормовыми часть займут. А что же под пар останется? А почти ничего.

Однако год выдался добрый, урожай всюду удался на славу и без паров, собрали — сколько никогда не собирали. Хорошо, что посеяли много, в выигрыше оказались. После этого и вовсе забываем про пар: мол, и без него одолеем невзгоды, и без него умеем при любых погодных условиях…

Что–то подобное часто случалось и с орошаемыми землями: в благоприятные годы успокаивались, забывали о них, дождевальное оборудование забрасывали, а в засуху спохватывались, начинали срочно изыскивать насосы и трубы, чистить запущенную сеть оросительных каналов, монтировать где только можно передвижные насосные станции, чтобы спасти — чего бы это ни стоило! — урожай. Тут же начинали разрабатывать на будущее и планы орошения. Но постепенно засуха забывалась, забывали и про планы. До следующей беды. Так продолжалось до тех пор, пока не сказали с трибуны партийного Пленума: надеяться на авось нельзя, нужна научно обоснованная программа мелиорации земель. С тех пор мелиорация (для засушливых районов — орошение, для районов с избыточным увлажнением — осушение) и стала составной частью наших практических мер по дальнейшему развитию сельского хозяйства. В результате уже сегодня миллионы и миллионы гектаров земли не подвластны ни засухам, ни проливным дождям. Случается, конечно, что и сейчас «забывают» включать дождевалки или почистить дренажную сеть, но это лишь рецидивы бесхозяйственности, а не правило.

К сожалению, взгляд на пары остался прежним: мы смотрим на них как на земли, зря прогуливающие.