Валентин Катаев - Повелитель железа (сборник) Страница 60

Я выразил полное удовольствие.

— Прекрасно, сэр, прекрасно. Это вполне годится на время, должен сказать. Но вы увидите, что я сделаю для вас по вашей собственной мерке. Скорее, Тод, перо и бумагу, записывайте. Длина — 32… — И так далее.

Не успел я вымолвить слова, как он уже обмерил меня со всех сторон и отдавал распоряжение о всяких фраках, утренних костюмах, сорочках и тому подобных вещах.

Улучив минуту, я сказал:

— Но, дорогой сэр, я не могу сделать вам этого заказа, если вы не согласитесь ждать неопределенно или не раз — меняете мне этого билета.

— Неопределенно? Это слабое слово, сэр, слабое. Вечно — вот настоящее выражение, сэр. Тод, присмотрите, чтоб эти вещи приготовили поскорее, и отошлите их не теряя времени по адресу этого джентльмена. Пусть менее важные клиенты подождут. Запишите адрес этого джентльмена, я…

— Я переезжаю со старой квартиры. Я зайду и оставлю адрес.

— Очень хорошо, сэр, как вам угодно. Одну минуту, разрешите мне проводить вас, сэр. Пожалуйте, до свиданья, сэр, до свиданья…

На этом записки Джона Бертона обрываются, но это и понятно. Он попал в колесо приключений. Все завертелось в неожиданном калейдоскопе встреч, похождений, приключений, и ему безусловно не хватало времени на ведение дневника.

Как-то, собравшись в небольшой кружок, авторы известных романов решили записать все его похождения, придав им стройность и цельность.

Как им это удалось, будет судить читатель.

На последней странице дневника Джона Бертона стояли подписи известных писателей: Майкла Арлена, В. Бриджса, Франка Хеллера, Марка Твена, Георга Германа, Роберта Стивенсона, Жюля Ромэна, Норберта Жака, Р. Кауфмана, Виктора Маргерита, Эдгара Уоллеса, Роберта Сервиса, Мориса Магра, Стефана Цвейга, Герберта Уэльса, Джека Лондона, Якоба Вассермана.

Часть вторая

Шестнадцатый автомобиль

Главы:

I. Письмо от Айрис (Г. Герман).

II. Прежде чем покончить с собой (Р. Стивенсон и Ж. Ромэн).

III. Айрис у профессора Мигеля Рюфиска (Жюль Ромэн).

IV. Три газетных строчки (Норберт Жак).

V. Шестнадцатый автомобиль (Корнелиус Крок и Р. Кауфман).

VI. (Корнелиус Крок, В. Маргерит и Франк Хеллер).

VII. Пробуждение (Р. Кауфман).

VIII. Утро мистера Строма (Эдгар Уоллес).

IX. Желтая лихорадка (Ф. Хеллер и Р. Сервис).

X. Римский вечер (Морис Магр).

XI. Марч отдает визит Строму (Эдгар Уоллес и Ф. Хеллер).

Глава I

Письмо от Айрис

Когда Джон Бертон приковылял домой, он не хотел зажигать свет, хотя уже наступали сумерки и был пасмурный октябрьский день. Он встал у окна и нашел письмо.

«Милый икс, — читал он при меркнувшем свете, — милый икс, ты, может быть, с трудом поймешь эти строки и все-таки ты должен будешь им поверить… Я сама едва понимаю, как я пишу это, но я слышу слова эти над ухом, и мне кажется, что сзади меня стоит темная фигура, на которую я не смею оглянуться. Мы все умираем, сомкнув уста; но я хочу говорить, пока ее рука еще не схватит меня за горло. Я знаю, что, может быть, через час я не смогу говорить. Люди часто говорили мне, что я красива, так часто говорили, что я сама этому верила. Но никогда ни один человек не назвал меня счастливой, и, может быть, действительно, красота и счастье не уживаются вместе.

И вот тогда, сидя на постели, я сразу поняла, что никогда не буду твоею, хотя уже была твоею.

Прости меня, что я делаю тебе больно, но для каждого из нас наступает такой час, когда нельзя спрашивать…

Ты не должен думать, что я пишу эти строки в большом волнении. Я никогда не была спокойнее, чем теперь, потому что я знаю, что нужно делать. Но раньше, давно уже, все время я сильно страдала; никогда не думала я, что человек может так страдать. Я всегда хотела идти иными дорогами, чем все другие, и вот заблудилась. Когда я еще ребенком пускала, бывало, мыльные пузыри, я всегда плакала, видя, как самые пестрые из них раньше всех лопаются, в то время как бесцветные поднимаются высоко, под самую крышу. И теперь я начинаю плакать, потому что самые красивые из моих пузырей раньше всех должны лопнуть.

„Будьте моей женой, Айрис“, — шептал ты. И я эти слова унесу с собой… Я запуталась, я не знаю, кто ты, милый икс с Шип-стрит, не знаю, но, кажется, что я могла бы полюбить тебя… Могла… Но… Ты сам знаешь это но…

Не забывай, я очень хотела бы теперь, чтобы хоть один вспомнил, как я ему только раз дала радость…

Не показывай этого письма никому и не говори о нем Марчу — обещай мне это. Потому что он очень любил меня при жизни. Прощай, икс! Начинает уже светать, прощай!

Айрис».

Когда Джон Бертон с трудом дочитывал эти слова, за окном погас последний отблеск света.

Джон Бертон стоял один в глубокой тьме.

Глава II

Прежде чем покончить с собою

Таверна была полна посетителями и посетительницами, из которых многие заговаривали с Айрис, но, не находя ее интересной, отставали.

Написав письмо Бертону, смутившему ее жизнь, нарушившему накопившуюся ненависть к тому, кого хотела убить, Айрис машинально наблюдала апашей, сутенеров, кокоток и не могла себе дать отчет, где, как и каким образом покончить с собой…

Вдруг дверь сильно распахнулась, и в таверну вошел молодой человек в сопровождении двух посыльных. В руках посыльных было по блюду сливочных пирожных, прикрытых крышками, которые они тотчас же сняли. Молодой же человек обходил всех присутствующих и с преувеличенно любезностью угощал пирожными. Иногда угощение его со смехом принималось, а иногда от него решительно и даже грубо отказывались. В последнем случае молодой человек с более или менее смешным замечанием съедал пирожное сам.

Наконец он подошел к Айрис.

— Мисс, — сказал он, низко кланяясь и взяв в руку пирожное, — не окажете ли вы честь совершенно незнакомому вам человеку? За достоинство этого печенья я могу отвечать, так как съел его две дюжины и три штуки с пяти часов.

— Я имею обыкновение, — ответила Айрис, — не столько обращать внимание на предлагаемое, сколько на цель, с которой угощают.

— Цель, мисс, — снова кланяясь, отвечал молодой человек, — насмешка.

— Насмешка?! Над кем же вы хотите насмехаться?

— Я пришел сюда не для того, чтобы объяснять философию, — отвечал молодой человек, — а для того, чтобы раздать пирожные. Если я скажу, что искренно включаю себя в предметы насмешки, то, надеюсь, что вы сочтете себя удовлетворенной и успокоенной. Если же нет, то вы принудите меня съесть двадцать восьмое пирожное, а они, право, мне уж надоели.

— Вы трогаете меня, — сказала Айрис, — и мне очень хочется избавить вас от неприятности, но я сделаю это только при одном условии. Если я съем ваше пирожное, к которому я не чувствую ни малейшей склонности, то в виде вознаграждения прошу вас отужинать со мной.

Молодой человек точно соображал что-то.

— У меня еще. на руках несколько дюжин пирожных, — сказал он наконец. — И вследствие этого мне необходимо обойти еще несколько таверн, чтобы окончить свою великую задачу. На это уйдет немало времени, и если вы голодны…

Айрис вежливым движением прервала его.

— Я пойду с вами, — сказала она, — так я сильно заинтересована вашим приятным способом препровождения времени. И теперь, раз предварительные условия мира заключены, позвольте мне подписать их за нас обоих.

И Айрис с самым довольным видом съела пирожное.

— Превосходное! — сказала она.

— Я вижу, что вы знаток, — отвечал молодой человек.

И так как в таверне все или приняли, или отказались от угощения, молодой человек со сливочными пирожными, под руку с Айрис, пошел в другую такую же таверну.

Оба посыльных, по-видимому, привыкших к такому глупейшему занятию, последовали за ним. Общество в таком порядке посетило еще две таверны, где ничто не отличалось от того, что было в первой таверне: кто отказывался, а кто принимал предлагаемое странное бродячее угощение, и молодой человек сам съедал то, от чего другие отказывались.

Выйдя из третьей таверны, молодой человек пересчитал свои оставшиеся запасы. Осталось девять пирожных: три на одном блюде и шесть на другом.

— Мисс, — сказал он, обращаясь к своей новой знакомой, — мне не хотелось бы задерживать наш ужин. Я уверен, что вы голодны, и я считаю себя обязанным быть к вам внимательным. В нынешний великий для меня день, когда я заканчиваю безобразную жизнь самой безобразнейшей глупостью, я желаю быть особенно любезным с людьми, почтившими меня своим вниманием. Вам, мисс, более ждать не придется. Хотя организм мой расшатан прежними излишествами, но я, рискуя своей жизнью, устраняю дальнейшие препятствия.

С этими словами он препроводил в рот оставшиеся девять пирожных, глотая их сразу по одному. Затем, обратившись к посыльным, он дал каждому по соверену.